Наступление моря - Верн Жюль Габриэль - Страница 25

• Предыдущая
• 25/60
• Следующая

На следующий день капитан Ардиган разрешил унтер-офицерам и солдатам побродить по оазису, с условием явиться всем, без исключения, к перекличке в полдень и вечером. Не разрешалось ни под каким видом выходить за город, далее пределов, установленных для нижних чинов военного поста, учрежденного в городе под начальством офицера, занимающего одновременно должность коменданта города. Приходилось более чем когда-либо считаться с тем возбуждением среди оседлых и кочующих племен Джерида, которое будет вызвано предстоящим вскоре восстановлением работ и обводнением шоттов.

Само собой разумеется, что вахмистр Николь и унтер-офицер Писташ прогуливались вместе с самого рассвета. Если Ва-Делаван оставался в конюшне, где корм задан был ему в таком обилии, что доходил до колен, то Куп-а-Кер весело скакал около друзей и несомненно намеревался все впечатления передать потом своему другу. В продолжение этого дня встречи инженеров, офицеров и нижних чинов чаще всего происходили на базарной площади Тозера. Туда стекается все население, толпящееся на базаре Дар-эль-Бэй.

Базар по внешнему виду напоминает лагерь; продавцы устраивают временные убежища в виде палаток, полотнищем для которых служит циновка или какая-либо легкая ткань, подвешенная к пальмовым веткам. Впереди разложен товар, доставленный во вьюках на спинах верблюдов и перевозимый таким способом от одного оазиса до другого.

Старшему вахмистру и унтер-офицеру представился случай выпить несколько стаканов пальмового вина — туземного напитка, известного под названием «лагми». Для его изготовления надо либо срезать верхушку дерева, что неизбежно влечет за собой его погибель, либо удовольствоваться надрезами в коре, которые не приведут к истечению растительного сока в столь значительном количестве, чтобы повлечь за собою гибель дерева.

— Писташ, — наставлял старший вахмистр своего подчиненного, — ты знаешь, что не следует злоупотреблять вкусными вещами! А ведь лагми — это предательский напиток.

— Во всяком случае, вахмистр, менее предательский напиток, чем финиковое вино! — отвечал на это унтер-офицер, обладавший весьма обширными сведениями по этому предмету.

— Конечно, это верно, — согласился Николь, — а все-таки следует остерегаться, потому что лагми одновременно действует и на ноги и на голову!

— Будьте покойны, вахмистр. А вот посмотрите-ка на этих арабов, которые подают весьма плохой пример нашим людям.

И действительно, двое или трое туземцев, захмелев и покачиваясь справа налево, проходили по базару в состоянии совершенно неприличном для арабов, что вызвало вполне справедливое замечание унтер-офицера:

— До этого времени я полагал, что Магомет запретил всем правоверным напиваться.

— Совершенно верно, Писташ, — отвечал старший вахмистр. — Такое запрещение в мусульманском законе существует, и касается всех вин, за исключением лагми. Видимо, Коран допускает исключение для этого произведения Джерида.

— Видно, что арабы охотно пользуются этим исключением, — возразил унтер-офицер.

Лагми действительно не включен в список напитков, получаемых брожением, запрещенных последователям пророка.

Хотя пальмовое дерево является в этой местности главной статьей дохода, но вследствие редкого плодородия почвы там вообще процветает садоводство и возделываются самые разнообразные породы плодовых деревьев.

Поток Беркук орошает своей живительной влагой окружающие поля большим числом ручейков, вытекающих из него. Здесь под стройной пальмой растет оливковое дерево, которое, в свою очередь, затеняет смоковницу, а последняя — гранатовое дерево, около которого вьется виноградная лоза, ветви которой тянутся между колосьями пшеницы, овощами и огородной зеленью.

В продолжение вечера, проведенного Шаллером, капитаном Ардиганом и лейтенантом Вильеттом в большом зале кабы по приглашению коменданта города, разговор, вполне естественно, касался нынешнего состояния работ на канале, предстоящего его открытия, и ожидаемых от этого выгод и преимуществ, вследствие обводнения двух тунисских шоттов. По этому случаю комендант сказал следующее:

— Не подлежит сомнению, что туземцы отказываются признавать выгоды для Джерида в будущем от образования Сахарского моря. Мне представлялись случаи говорить об этом с арабскими старшинами. И все они, за редкими исключениями, относятся враждебно к проекту, и мне не удавалось образумить их. Более всего опасаются они перемены климата, вследствие которой пострадает вся растительность оазиса, а в особенности пальмовые леса. А между тем все предвещает противоположное и наиболее авторитетные ученые не сомневаются в этом; канал одновременно с морской водой принесет богатство в край. Но туземцы знать ничего не хотят, упрямятся и не сдаются. Капитан Ардиган спросил:

— Противодействие это исходит от оседлых или, скорее, от кочевых племен?

— Скорее, от последних, — отвечал комендант, так как с открытием канала теперешний образ их жизни должен неминуемо измениться. Туареги более всех неистовствуют, и причины этому вполне понятны. Число и значение караванов должно сократиться. Нельзя будет ни наниматься в качестве проводников по дорогам Джерида, ни грабить, как это делается ныне. Вся торговля пойдет новым морским путем, и туарегам разве только остается переменить их ремесло воров на ремесло пиратов. Но в последнем случае с ними нетрудно будет скоро справиться. Неудивительно поэтому, что они прилагают все усилия к тому, чтобы при всяком удобном случае повлиять на оседлые племена, предвещая им в будущем погибель и разорение. Приходится сталкиваться не только с враждебным настроением, но и с некоторым бессознательным фанатизмом. Все это пока остается скрытым, но может, благодаря мусульманскому фанатизму, совершенно неожиданно, в один прекрасный день, разразиться в виде страшной вспышки.

Очевидно, этим людям настолько же недоступно усвоить все последствия образования внутреннего моря Сахары, насколько они не в состоянии представить себе, как оно может быть устроено. Они видят в этом лишь колдовство, которое повлечет за собой страшный потоп.

• Предыдущая
• 25/60
• Следующая