Малыш - Верн Жюль Габриэль - Страница 34

• Предыдущая
• 34/81
• Следующая

Когда он спросил, кто должен быть крестным отцом ребенка, ему ответили, что им будет Малыш.

— А сколько ему лет?

— Семь с половиной.

— Семь с половиной!.. Маловат, хотя это не может служить препятствием. Но как же его зовут, ведь не Малышом же?

— Мы не знаем другого имени, господин кюре, сказала бабушка.

— Как же так? — удивился священник. И, обращаясь к мальчику, спросил:

— Какое же тебе дали имя при крещении?

— Я не знаю, господин кюре.

— А может быть, ты совсем не крещен, дитя мое?.. Что бы ни было, но Малыш был не в состоянии дать какие-либо сведения. Никогда ничто не напоминало ему о таком событии в его жизни. Оставалось только удивляться, что такая благочестивая и строгая семья, как Мак-Карти, никогда не поинтересовались этим вопросом. Малыш, вообразивший, что для него возникло непреодолимое препятствие сделаться крестным отцом Дженни, стоял огорченный и грустный. Но Мюрдок вдруг вскричал:

— А если он не крещен, господин кюре, то надо его окрестить.

— А если он крещен?.. — заметила бабушка.

— Ну что же, он будет вдвойне христианином! — вскричал Сим. — Окрестите его раньше девочки!..

— И то правда, — ответил священник.

— И тогда он может быть крестным?

— Конечно.

— И можно будет крестить после него девочку? — спросила Китти.

— Не вижу к тому никаких препятствий, ответил кюре, — если только Малыш найдет себе крестных отца и мать.

— Я буду отцом, — отозвался Мартен.

— А я матерью, — произнесла Мартина.

Ах, как счастлив был Малыш при мысли, что еще теснее сроднится со своей приемной семьей!

— Спасибо… спасибо!.. — повторял он, целуя руки бабушке, Китти и Мартине.

Итак, сначала был окрещен маленький крестный отец, затем уже он и бабушка стали рядом, и малютка была окрещена и наречена Дженни, по желанию крестной.

И тотчас радостно зазвонил церковный колокол, взвилось несколько ракет, и копперы полетели дождем на маленьких нищих, собравшихся со всех окрестных деревень.

Мог ли предвидеть Малыш, что ему придется играть такую роль в важном торжестве!

Как весело все возвращались на ферму с кюре во главе, с приглашенными гостями в с ближайшими соседями! Все уселись за стол, накрытый в большой зале под надзором искусной кухарки, приглашенной на этот день Мартеном из Трали. Все продукты, разумеется, были взяты с фермы, ничто не было куплено: ни баранина под пикантным соусом, ни цыплята, облитые белой подливкой с душистыми травами, ни окорока, едва помещающиеся на блюдах, ни фрикасе из кроликов, ни даже лососина и щуки, выловленные из вод Кашена.

Излишне прибавлять, что вся эта провизия была отмечена у Малыша в графе расхода, и весь расчет в книге был в исправности. Он мог спокойно есть и пить. Впрочем, за столом были здоровенные малые, мало заботящиеся о происхождении кушанья. Ценилось их количество, и от всего этого обильного завтрака не осталось ровно ничего, ни даже десерта, несмотря па то, что рисовый плум-пудинг был неимоверной величины и что каждый получил, кроме него, еще по ватрушке с крыжовником.

А вино, портер, виски, водка, грог, приготовленный по знаменитому рецепту: «hot, strong and plenty», то есть горячо, крепко и много! Было от чего скатиться под стол самым привычным к вину людям.

К концу завтрака у всех блестели глаза и лица раскраснелись. В семье МакКарти все были воздержанны… Никто не посещал «эфирных кабаков», названных так католиками в отличие от «спиртных кабаков», предоставленных протестантам. К тому же ведь в день крестин можно было сделать некоторое снисхождение, и, наконец, присутствие кюре смягчало грех.

Мартен, между тем наблюдавший за сидевшими, заметил с удивлением, что его сын Пат мало пил по сравнению с Симом, заметно увлекшимся спиртными напитками.

Соседний фермер, толстяк, тоже выразил свое удивление по поводу того, что моряк так воздержан, на что Пат ответил ему:

— Это потому, что мне хорошо знакома история Джона Плейна!

— История Джона Плейна?! — вскричали все.

— Да, его история, если хотите, сложенная в балладу.

— Спой нам ее, Пат, — попросил кюре, довольный предстоявшим развлечением.

— Но она грустная и очень длинная!

— Это ничего… У нас хватит времени дослушать до конца.

Тогда Пат затянул песнь приятным, но дрожащим голосом.

Песнь о Джоне Плейне

1

Джон Плейн, прошу мне верить, совершенно пьян, он пьет без передышки и не перестает пить до последней минуты.

Еще бы! Два часа, проведенных в кабаке, разве этого не достаточно, чтобы пропить все, что имеешь.

Что ж! Во время плавания он наживает, а явившись на сушу, пропивает все до копейки.

Впрочем, такова привычка всех рыбаков Кромера. Работа их нелегка. Итак, Джон Плейн, в море!

— Вот и хорошо, — сказал Сим, — значит, он больше не в кабаке.

— Это очень тяжело для пьяницы! — прибавил толстый фермер.

— Но он достаточно пил! — заметил Мартен.

— Даже слишком много! — сказал кюре. Пат продолжал:

2

Судно Джона Плейна очень остроносое, снабженное фоком и бизанью, называется «Каван».

Но пусть Джон спешит вернуться па борт. Рыбачьи шлюпки уже покинули гавань.

Ведь скоро уже начнется отлив.

И если Джон не поспешит выехать как можно скорее да еще погода разыграется — то конец его судну!

— Конечно, если с ним случится несчастье, он сам будет виноват! — сказала бабушка.

Тем хуже для него! — заметил кюре. Пат продолжал:

3

Небо облачно, и ночь темна… Уже ветер налетает, как коршун. Джон своим кошачьим взором пронизывает темноту и приближается к берегу. Но что же он слышит вдруг? Удар о скалу… И горе, если он замешкает!

Его лодка будет затоплена водой, сильный удар волны может разбить ее.

И Джон Плейн ворчит, бранится сквозь зубы — ведь теперь нелегко пуститься в путь!

Собравшись с силами, не без вздохов икоты, он зажигает трубку об огниво.

И так как погода холодная, то он надевает кожаною шапку, сапоги и кафтан.

Затем не без труда он поправляет парус, но Джон ведь очень ловок и достаточно силен!

Взявшись за фал, чтобы остановить фок-заиль, он одним сильным движением поднимает парус.

Ослабив парус, он наклоняет его вперед и, зажав рукой канат, отдает себя воле ветра.

• Предыдущая
• 34/81
• Следующая