Агентство «Томпсон и Kо» - Верн Жюль Габриэль - Страница 33
- Предыдущая
- 33/114
- Следующая
Осмотрели таким образом церкви и монастыри, находящиеся в Понта-Дельгаде, и под непрестанный звон колоколов до вечера толкались на узких и грязных улицах.
Какое разочарование! Дома, такие легкие и белые издали, вблизи оказывались тяжелыми и массивными. На мостовых развязно разгуливали большей частью громадные свиньи, среди которых приходилось прокладывать дорогу. А высокие ограды скрывали от взоров туристов зеленеющие сады. Из-за гребня этих стен едва замечались кое-где макушки пышных розовых кустов или камелий, обыкновенно достигающих на острове Св. Михаила высоты большого дерева.
Эта прогулка, по-видимому, огорчала туристов. Поэтому объявление о возвращении на пароход было принято с удовольствием.
Группа, спускаясь по склону, уже не шла в том дивном порядке, который она до сих пор поддерживала. Несомненно, уважение к дисциплине было слишком велико, чтобы эти холодные англичане осмелились сразу и открыто пренебрегать ею. Но явное утомление давало себя чувствовать. Неравные дистанции отделяли ряды, из которых одни увеличились в ущерб другим. Были отстающие. Томпсон замечал это и вздыхал.
По прибытии к морю туристов ожидал сюрприз. На набережной кишела многочисленная толпа, из которой неслись раздраженные крики. Кулаки угрожающе поднимались в воздух. Очевидно, тут были две партии, предварительно обменивающиеся руганью и готовые перейти к тумакам. Неужели свалка, разыгравшаяся на Терсере, опять повторится?
Томпсон остановился в нерешительности, а за ним и пассажиры. Невозможно было пробраться к лодкам через сборище, заграждавшее доступ к ним. Оставались местные шлюпки, в которых, конечно, не было недостатка в порте, но чего недоставало, это гребцов.
Вдруг Томпсон издал крик. Шесть лодок отчалили от набережной, и, провожаемые ревом толпы, удалялись под веслами двумя различными группами, причем одна, по-видимому, гналась за другой. Во всяком случае, они направлялись прямо к «Симью», а после испытанной на Терсере азорской буйности приходилось серьезно опасаться за судно. Среди возраставшего волнения Томпсон ходил взад и вперед по набережной.
Вдруг он принял решение. Подтянув за бечеву одну из ближайших лодок, он смело сел в нее, увлекши за собой Робера, которого сопровождали Рожер, и Джек Линдсей. В минуту конец был отдан, якорь поднят, и под напором четырех гребцов лодка быстро направилась к пароходу.
Возбужденные этим примером, другие пассажиры поспешили проделать то же самое. Шлюпки заполнились, мужчины схватили весла, знакомые большинству англичан, и через пять минут целая флотилия в миниатюре подняла волнение в водах порта.
Томпсон, пристав к «Симью», отчасти успокоился. Шесть подозрительных лодок действительно принадлежали двум враждебным партиям, и их антагонизм явился неожиданной помощью для пассажиров «Симью». Каждый раз, как одна из них пыталась сделать движение вперед, враждебная лодка становилась поперек и делала невозможным причал к трапу, впрочем охраняемому десятком матросов.
– Что тут такое, капитан? – спросил запыхавшийся Томпсон, вскакивая на палубу.
– Решительно ничего. Я был в своей каюте, когда мистер Флайшип явился предупредить меня, что какая-то молодая девушка поднялась на пароход, и что две группы, угрожающе махая руками, собрались на набережной. Не знаю, вытекает ли один факт из другого, потому что я не мог понять ни одного слова из проклятого жаргона этой девушки.
– А что же вы сделали с ней, капитан?
– Она в салоне.
– Пойду туда! – трагически произнес Томпсон, словно шел на смерть. – Пока же, капитан, продолжайте охранять судно, за которое вы несете ответственность.
Капитан вместо ответа усмехнулся с презрительным видом.
Положение, впрочем, не казалось критическим. Пассажиры без труда перерезали линию обеих воюющих сторон. Один за другим они взбирались на пароход. «Симью» мог долго без ущерба для себя противостоять этой странной блокаде. В общем, было ясно, что если в силу неизвестных мотивов «Симью» имеет врагов на острове Св. Михаила, то располагает там, также в силу неведомых причин, твердыми союзниками, содействия которых, по крайней мере пока, было достаточно для его защиты.
Между тем Томпсон и Робер вошли в салон. Как и сказал капитан, они нашли там молодую девушку, буквально свалившуюся на диван, с лицом, закрытым руками, сотрясаемую рыданиями. Услышав приближение двух мужчин, она поспешно поднялась и, сделав скромный поклон, открыла прелестное лицо, которое в эту минуту выражало жестокое смущение.
– Мадемуазель, – сказал Робер, – вокруг парохода какая-то сумятица. Не можете ли сказать нам, не имеет ли это обстоятельство какого-нибудь отношения к вашему присутствию здесь?
– Увы, сударь, я думаю, имеет, – ответила девушка, залившись слезами.
– В таком случае прошу вас объясниться. Прежде всего, ваше имя?
– Таржела Лобато.
– И почему, – продолжал Робер, – вы явились на пароход?
– Чтобы искать защиты от матери моей! – решительно ответила молодая азорка.
– От вашей матери?
– Да, это злая женщина. И затем…
– И затем?… – допытывался Робер.
– …и затем, – пробормотала Таржела, щеки которой зарделись, – из-за Жоакимо Саласара.
– Жоакимо Саласара? – повторил Робер. – Кто это такой?
– Мой жених, – отвечала Таржела, закрывая лицо руками.
Робер крутил усы с огорченным видом. Дело принимало отчасти смешной оборот. Что делать с этой девушкой? Как нетерпеливо заметил Томпсон, он прибыл на остров Св. Михаила не для того, чтобы брать под свою защиту любовные интриги девиц, встретивших препятствие для своих чувств. Робер все-таки полагал, что немного нравоучения будет достаточно, чтобы успокоить эту шальную голову.
– Послушайте, послушайте, дитя мое, – сказал он добродушным тоном, – вам надо вернуться домой. Вы, наверное, не подумали, что нехорошо восставать против матери.
Таржела с живостью выпрямилась.
– Она не мать мне! – воскликнула она, и щеки ее побледнели от внезапного гнева. – Ребенком я была отдана этой негодной женщине, фамилию которой ношу за неимением другой, только имя Таржела – мое. Но, кроме того, даже если бы она была моей матерью, то не имела бы права разлучать меня с Жоакимо.
- Предыдущая
- 33/114
- Следующая