Красный Бубен - Белобров Владимир Сергеевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/147
- Следующая
– Как это?! Ты что несешь?! – Семен шагнул вперед. – Дай зажигалку!
Мишка протянул. Семен посветил вниз и остолбенел. В шторе, вместо Троцкого, лежал залитый кровью Жадов в разбитых очках и с перекошенным от ужаса лицом. Рот у него был открыт и слабо светился. Кто-то запихнул Андрею в глотку фонарик.
– Как это?!. – прошептал Семен. – Андрюха же за автоматом пошел… Как это может быть?!.
Семен услышал сдавленный Мишкин хрип. Он резко обернулся и увидел, что окровавленный портрет Троцкого до пояса вылез из рамы и душит Мишку своими ужасными руками. У Мишки повылазили из орбит глаза, а его лицо, и без того не худое, стало надуваться, как воздушный шар. Уши оттопырились и разбухли, а потом вытянулись вверх, как у черта. Нос округлился и стал похож на свиной пятачок. Из подбородка полезла щетина. А волосы встали дыбом.
Семен схватил себя за рот.
А голова Стропалева продолжала надуваться и видоизменяться. Она была уже величиной с полковой барабан, когда Семена схватили за гимнастерку чьи-то руки и потянули вниз.
Семен от неожиданности едва не потерял равновесие. Он увидел, что расстрелянный ими Андрюха Жадов сидит на окровавленной шторе с закатившимися глазами и тянет Семена на себя.
Семен закричал:
– Пусти, сука! – и прикладом автомата ударил взбесившегося покойника в грудь.
Руки Жадова оторвались от туловища и остались висеть на семеновской гимнастерке. А туловище упало на штору. Жадов страшно зашипел, зарычал и завыл. Его глаза сделались красными, как паровозная топка, и из них выскочило два луча, которые начали шарить в темноте, нащупывая Семена.
– Се-е-мё-о-он! – загудел Жадов голосом, ухающим, как у совы. – Сдавайся, Се-е-мё-о-он!
Семен отступил назад. Руки Жадова, оставшиеся на семеновской гимнастерке, поползли к его шее, перебирая холодными пальцами. Семен схватил руки почти у самого горла и попытался их отодрать, но они вцепились в гимнастерку мертвой хваткой и крепко за нее держались. Едва Семен ослабил хватку, как руки снова поползли вверх.
Семен быстро отпустил руки Жадова, а своими руками взялся за гимнастерку сзади и содрал ее через голову вместе с чужими руками, оставшись в исподней рубахе.
– На! – он швырнул гимнастерку с мертвыми руками в Жадова.
Гимнастерка накрыла тому голову, красные лучи его глаз погасли.
– У-у-у! – завыл из-под гимнастерки зловещий голос. Кто-то схватил Семена сзади и швырнул об стену. Семен больно ударился плечом, упал на пол, но тут же вскочил. Он увидел, что над ним стоит Мишка Стропалев, окончательно превратившийся в черта с огромной волосатой головой. Изо рта у Стропалева торчали острые желтые клыки, капала ядовитая слюна и шел зеленый дым. Мишка растопырил руки, оскалился и подался вперед. Из-под разорванной на груди гимнастерки высовывали головы черные змеи с раздвоенными языками. Сильный хвост за Мишкиной спиной ходил вправо-влево и бил по полу. Кирзовые сапоги на ногах лопнули, обнажив раздвоенные копыта.
– Убей его! – услышал Семен крик Троцкого. Троцкий вылез из портрета почти весь и подталкивал Стропалева сзади.
Стропалев с вытаращенными глазами обернулся к своему новому хозяину и что-то вопросительно прорычал.
– Убей его! – снова крикнул Троцкий.
Мишка повернулся обратно к Семену и изготовился к прыжку.
Семен в ужасе вжался в стену и закрыл лицо рукой, случайно зацепив большим пальцем шнурок, на котором висел крестик.
Чудовище застыло.
Мгновенно Семен все понял. Он пнул черта сапогом по яйцам. Мишка-Черт перегнулся пополам и дико заорал.
Семен швырнул в черта зажигалку. Черт вспыхнул, как стог сена. И в языках пламени Семен увидел, как скукоживается и лопается чертова кожа. Отвратительно завоняло паленой шерстью и чем-то еще таким, что христианскому человеку нюхать совершенно невозможно.
Всё случилось так быстро, что если бы Семен захотел засечь время, не прошло бы и трех секунд. А в следующую секунду он уже бежал прочь по коридору, крича вслух «Отче Наш».
Сзади слышался топот и рев гнавшейся за ним нечисти. Но Семен бежал, не оглядываясь. Ему очень хотелось оглянуться, но внутренний голос говорил, что если он оглянется – ему конец. Если он оглянется, с ним произойдет то же самое, что и с той теткой из Библии (имени он не помнил), которая тоже от кого-то бежала, оглянулась и превратилась в телеграфный столб. Абатуров понимал, что если он оглянется и увидит – что там бежит, его ноги прирастут к полу и он не сможет больше ими управлять.
Семен бежал и бежал по темным коридорам замка, поворачивая то налево, то направо. А сзади все слышался рев демонов и перестук сатанинских копыт. Семен, не оглядываясь, положил на плечо автомат стволом назад и нажал на курок. Автомат запрыгал на плече. Грохот вылетающих пуль заглушил звуки дьяволов. Семен подумал, что попал и дьяволы умерли. Ствол автомата сильно нагрелся и обжигал плечо, как адская сковородка. Но Семен терпел и продолжал стрелять, пока не расстрелял весь магазин. Когда грохот стрельбы затих, Абатуров снова услышал стук копыт и зверское рычание.
– Господи! – крикнул он в потолок. – Господи, помоги! Помилуй, Господи! Если спасешь меня, Господи, всю жизнь Тебе отдам! Церковь построю! Господи! Господи! Господи!..
Он бежал и чувствовал, как силы покидают его, а преследователи все ближе и ближе. Он уже ощущал их замогильное дыхание сзади и слышал, как клацают их вонючие желтые зубы. Еще мгновение – и нечисть настигнет его, повалит на пол, и он потеряет не только жизнь, но и бессмертную душу. А это гораздо страшнее смерти. В боях с фашистами Семен не трусил, ему было страшно, он совсем не хотел умирать… но это был иной страх, страх к которому можно привыкнуть и броситься, если надо, на вражескую амбразуру или штык. Такая смерть подводила героический итог всей жизни, и бессмертная душа должна была, по всем понятиям, попасть прямиком в Рай…
И вдруг Семен увидел в стене приоткрытую низкую дверцу. Низкую настолько, что пролезть в нее можно было только встав на четвереньки. Семен не стал долго раздумывать. Он упал на колени, вполз в дверцу и оказался в таком же узком и низком коридоре-норе, двигаться по которому можно было только вперед и на карачках.
«Мишка со своей вздутой башкой не пролезет!» – понял он, быстро перебирая ногами и руками. Дверь сзади хлопнула, и Семен услышал усиленное узким коридором рычание дьяволов. Он пополз быстрее. Непонятно было – то ли дьяволам все-таки удалось пролезть и они ползут за ним, то ли они рычат в дверь.
Впереди посветлело. Семен вполз в какой-то подвал и захлопнул за собой дверцу.
На стене подвала горел факел и коптил стену. Семен огляделся. В углу стоял ящик с кусками мела для побелки. Абатуров схватил один кусок и начертил на двери крест. Потом, как Хома Брут, ползая на коленках, быстро очертил вокруг себя круг, встал в центре и начал безостановочно креститься, повторяя слова молитв.
– Господи, спаси на небеси… Аллилуйя… Помилуй мя, грешного… да святится имя Твое… да пребудет царствие Твое… во веки веков… Аминь… Аминь… Аминь…
Нечисть с ужасной силой врезалась в дверь. Дверь содрогнулась и сверху посыпались камешки и известка.
– У-у-у! – услышал Семен зловещее нечеловеческое рычание.
Еще один удар потряс дверь. Но и он не смог сокрушить силу животворящей молитвы и чудотворного креста, который нарисовал Абатуров.
Семен увидел, что крест на двери засиял золотистым светом и во все четыре стороны от него разошлись ослепительные лучи. Сила Бога перекрыла проход нечисти в подвал и заслонила бессмертную душу Семена Абатурова от гибели.
Стало тихо.
Семен, на всякий случай, посидел в кругу еще пару минут, а потом на четвереньках осторожно подполз к двери и прислонил к ней ухо.
Тишина.
Дрожащей рукой он вытащил из кармана пачку сигарет, прикурил от факела и съехал по стене вниз, вконец обессилев. Он сидел у стены и курил, глядя в одну точку. Всё что случилось с ним никак не укладывалось в голове.
- Предыдущая
- 11/147
- Следующая
