Буколики. Георгики. Энеида - Вергилий Марон Публий - Страница 50

• Предыдущая
• 50/134
• Следующая

Должен странный обряд, не ждала, что сестра, обезумев,

Мучиться будет сильней, чем после смерти Сихея.

Все исполняет она.

Вот посредине дворца под открытым небом высокий

505 Сложен костер из смолистых ветвей и поленьев дубовых,

Весь плетеницами он и листвой погребальной украшен.

Сверху на ложе кладет, о грядущем зная, царица

Платье Энея, и меч, и образ, отлитый из воска,

Вкруг стоят алтари. Распустивши волосы, жрица

510 Сто призывает богов и трижды клич повторяет,

Хаос зовет и Эреб с трехликой Дианой-Гекатой,[578]

Мнимой Аверна водой[579] кропит обильно чертоги,

Травы берет, что медным серпом[580] при луне на полянах

Срезала в полном цвету, ядовитым налитые соком,

515 Также нарост, что со лба жеребенка[581] тотчас по рожденье

Сорван, чтоб мать упредить.

Рядом царица стоит, муку священную держит,

Ногу разувши одну, распустив на одежде завязки;

К смерти готова, зовет в свидетели звезды, которым

520 Ведомо все, и молит богов, – если бог справедливый

Мстит вероломным в любви и печется о тех, кто обманут.

Ночь опустилась, и сон успокоил тела утомленных

Смертных по всей земле; уснули рощи, утихли

Волны свирепых морей; полпути пролетели светила,

525 Смолкли луга, и поля, и стада, и пестрые птицы,

Что на просторе озер и в кустарниках частых гнездятся:

Всех молчаливая ночь в глубокий сон погрузила.

528[582]

Только царица одна ни на миг не может забыться

530 Сном; не приносит ночь ни очам, ни сердцу покоя;

Снова любовь беспощадная в ней вздымается бурно,

Множит заботы в душе и прибоем гнева бушует.

Так Дидона твердит, одержима думой одною:

"Что ж мне делать? Опять, женихам на посмешище прежним,

535 Мужа искать и с мольбой идти к ливийским номадам,

Чьи домогательства я не раз отвергала с презреньем?

Или к нему на корабль бежать и любому приказу

Тевкров покорствовать? Пусть по душе им была моя помощь, —

Разве помнят о ней и хранят они благодарность?

540 Сделаю так, – но кто на корабль надменный допустит

Всем ненавистную? О, неужель до сих пор не узнала

Лаомедонтовых ты потомков нрав вероломный?

Что же дальше? Одна ль за ликующим флотом троянским

Я помчусь иль, собрав в отряды верных тирийцев,

545 Мною спасенных с трудом из Сидона, вслед за собою

Их увлеку и вверить ветрам паруса прикажу им?

Нет! По заслугам умри и мечом оборви эту муку!

Ты, сестра, уступив слезам моим и безумствам,

Первой беду на нас навлекла, врагу меня выдав.

550 Мне не дано было жить, не ведая брачного ложа,

Горькой не зная вины и заботы, как дикие звери,

Верность блюсти, в которой клялась я праху Сихея!"

Так причитала она, надрывая сердце слезами.

Той порою Эней на корме вкушал корабельной

555 Мирный сон, собираясь отплыть и все подготовив.

Снова герою во сне явился божественный образ,

Всем с Меркурием схож: лицо, румянец и голос

Те же, и светлых кудрей волна, и цветущая юность.

Снилось Энею, что бог обратился к нему с увещаньем:

560 "Сын богини, как можешь ты спать, хоть беда уже близко,

Как обступивших тебя опасностей можешь не видеть?

Дует попутный Зефир, – и того ты, безумец, не слышишь?

Ныне, решившись на смерть, нечестивые козни царица

В сердце лелеет, и гнев оскорбленной бушует прибоем.

565 Что ж ты бежать не спешишь, пока поспешить еще можно?

Скоро увидишь ты сам, как от весел вспенится море,

Факелы грозно блеснут, озарится пламенем берег,

Если тебя на Ливийской земле Аврора застанет.

Медлить не смей! Отплывай! Изменчива и ненадежна

570 Женщина". Вымолвив так, в ночи растаял он черной.

Тотчас поднялся Эней, устрашен виденьем нежданным,

Сон отряхнул и спутников стал торопить, говоря им:

"Встаньте, проснитесь, мужи, на скамьях места занимайте!

Все паруса поднимайте скорей! С высокого неба

575 Послан, бог нам велит обрубить витые канаты,

Без промедленья бежать. Тебе повинуемся, боже!

Кто бы ты ни был, твои повеленья исполним охотно,

Лишь благосклонным пребудь и яви сочетанья созвездий,

Благоприятные нам!" Промолвив, меч свой блестящий

580 Выхватил он из ножон и канат перерезал причальный.

Все в порыве одном бегут, за дело берутся,

Берег вмиг опустел, корабли все море покрыли.

Пену вздымая, гребцы разрезают лазурь торопливо.

Чуть лишь Аврора, восстав с шафранного ложа Тифона,

585 Зарево первых лучей пролила на земные просторы,

С башни высокой дворца в сиянье первом рассвета

Ровный строй парусов уплывающих видит царица,

Видит: пусты берега и гребцы покинули гавань.

Трижды в прекрасную грудь и четырежды больно ударив,

590 Кудри терзая свои золотые, стонет Дидона:

"Внемли, Юпитер! Ужель надо мной посмеется пришелец?

Прочь он бежит – а у нас и оружья нет, и вдогонку

Город не бросится весь, не предаст корабли истребленью?

Эй, несите огонь, паруса распускайте, гребите!..

595 Где я? Что говорю? Помутило разум безумье…

Только теперь ты скорбишь о его злодеяньях, Дидона?

Надо б тогда, когда власть отдавала! – Вот она, клятва,

Вот она, верность того, кто родных спасает пенатов,

Кто, говорят, на плечах отца престарелого вынес!

600 Я ль не могла растерзать, по волнам разметать его тело,

Спутников всех погубить, умертвить Аскания, чтобы

Дать отцу на пиру отведать страшного яства?

Был бы той битвы исход неясен… Пусть и неясен, —

Мне ли, готовой на смерть, бояться? Лагерь троянский

605 Я бы спалила дотла, и сожгла корабли, и убила

Сына с отцом, весь род истребив – и Элиссу в придачу.

Солнце, ты, что огнем земные труды озаряешь,

Ты, Юнона, – тебе я всегда мою боль поверяла, —

Ты, Геката, к кому на ночных перекрестках взывают,

610 Диры мстящие, вы, и вы, божества моей смерти,

Взгляд обратите на нас – заслужила я этого мукой, —

Нашим внемлите мольбам. Если должен проклятый достигнуть

Берега и корабли довести до гавани, если

Воля судьбы такова и Юпитера цель неизменна, —

615 Пусть войной на него пойдет отважное племя,

Пусть изгнанником он, из объятий Аскания вырван,

Бродит, о помощи всех моля, и жалкую гибель

Видит друзей, и пусть, на мир согласившись позорный,

Не насладится вовек ни властью, ни жизнью желанной:[583]

620 Пусть до срока падет, пусть лежит на песке не зарытый.

С этой последней мольбой я в последний мой час обращаюсь.

Вы же, тирийцы, и род, и потомков его ненавидеть

Вечно должны: моему приношеньем праху да будет

Ненависть. Пусть ни союз, ни любовь не связует народы![584]

625 О, приди же, восстань из праха нашего, мститель[585],

Чтобы огнем и мечом теснить поселенцев дарданских

Ныне, впредь и всегда, едва появятся силы.

Берег пусть будет, молю, враждебен берегу, море —

Морю и меч – мечу: пусть и внуки мира не знают!"

• Предыдущая
• 50/134
• Следующая