Возвращение странницы - Вентворт Патриция - Страница 45

• Предыдущая
• 45/48
• Следующая

— Мог бы, но швейцар говорит, в последнее время новым жильцам никто не верит, а плату за услуги берут сразу после доставки, — он приподнял бровь. — Вижу, этот посыльный чем-то заинтересовал вас, — рослый и стройный, он поднялся. — Ну, мне пора отвести мисс Армитидж домой, а потом заняться парикмахером. Пожелайте мне удачи.

Домой Линдолл провожал рослый констебль с простым, Добрым лицом и манерой говорить обстоятельно и неторопливо. За двадцать минут, которые потребовались им, чтобы дойти до квартиры Лиллы Джоселин, констебль успел подробно рассказать спутнице о своей жене Дейзи, которая До замужества работала в мастерской обойщика, и о трех детишках — семилетнем вундеркинде Эрни, четырехлетней Элли и Стэнли, которому на следующей неделе исполнится шесть месяцев. В минуты волнения многое проходит незамеченным, но какие-то несущественные подробности врезаются в память. Линдолл навсегда запомнила, что Эрни научился читать в четыре года, а малышка Элли смертельно боится кошек — почему-то этим констебль особенно гордился, но не преминул добавить, что его жена решила бороться с этим страхом, заведя котенка.

Очутившись дома, Линдолл усадила констебля в кухне у камина и снабдила свежими газетами, а сама устроилась в гостиной, с тоской думая о том, что Лилла вернется еще не скоро.

Вскоре после этого Фрэнк Эбботт позвонил шефу.

— Сэр, я поговорил с мисс Армитидж. Она уверена в том, что не ослышалась. Странно, что в то время она вообще сомневалась, что видит леди Джоселин — потому, что та стояла к ней спиной. В сущности, мисс Армитидж видела только золотистые крашеные волосы, шубку и платье. Но в Лондоне немало женщин, которые носят норковые шубки, красят волосы и любят платья нежно-голубого цвета. Так леди Джоселин одета на портрете Эмори, это сочетание цветов легко запомнить. Но почему-то мисс Армитидж продолжала сомневаться, поэтому и последовала за ней — чтобы убедиться. Она не могла бы поручиться, но ей показалось, что из-за двери доносится голос леди Джоселин. Зато слова она запомнила точно. Женщина сказала: «Я могла бы написать Нелли Коллинз сама. Она безобидна», а мужчина ответил: «Это не вам решать». Вот что услышала мисс Армитидж, вот о чем она рассказала Энни Джойс. Это наверняка насторожило Энни, и если она передала содержание разговора с мисс Армитидж своему сообщнику, значит, Моди права: мы должны взять мисс Армитидж под защиту.

Лэм хмыкнул.

— Ничего нового. Вы всегда соглашаетесь с ней.

— Нет, сэр, не всегда, а только когда наше мнение совпадает, — и, прежде чем Лэм успел возразить, Фрэнк продолжал: — Я звоню из парикмахерской, телефон находится в комнате напротив коридора, о котором упоминала мисс Армитидж. Кларк остался присматривать за служащими. Хозяйка заведения, плотная француженка по фамилии Дюпон, вне себя от ярости — она твердит, что еще никогда в жизни ей не наносили такого оскорбления. По ее словам, леди Джоселин часто бывала в салоне: ее волосы нуждались в тщательном уходе и лечении. Муж мадам, месье Феликс Дюпон, в честь которого назван салон, иногда принимал особых клиентов в своем кабинете. Вероятно, там он встречался и с леди Джоселин — она считалась привилегированной клиенткой. Но ни вчера, ни в другой день на этой неделе она не могла видеться с ним — он не вставал с постели, его мучали боли: во время прошлой войны он несколько раз был ранен. Насколько я понял, месье Феликс — инвалид, он лишь изредка появлялся в салоне, давая ценные указания мастерам. Все остальное время работой руководила его жена, которой вдобавок приходилось ухаживать за мужем, — все это она рассказала по-французски и очень быстро. Вы помните, что Моди говорила о девушке, которая следила за Энни Джойс — девушке в буром поношенном пальто и коричнево-лиловом шарфе на голове? Так вот, одна из девушек, работающих в салоне, носит бурое пальто и коричнево-лиловый шарф, и полностью соответствует описанию Моди. Как вам известно, Эмма потеряла эту девушку из виду неподалеку от салона.

Лэм хмыкнул.

— Придется выяснить, кто она такая.

— Это уже ни к чему, сэр. Я побеседовал с ней наедине, она во всем созналась. Ей всего шестнадцать, она простодушна. Она уверяла, что не сделала ничего дурного. Мистер Феликс велел ей одеться и пойти следом за леди Джоселин, а когда она вернулась, дал ей полкроны. А когда я спросил: «Вы имеете в виду месье Феликса Дюпона, мужа мадам?», она воскликнула: «Нет, это был не он, а другой джентльмен».

— Что?! — от громового возгласа старшего инспектора задрожал телефон.

— Именно так, сэр. Продолжая этот любопытный разговор, я выяснил следующее: месье Феликс действительно появлялся в салоне нечасто. Он искусный парикмахер, он обслуживал только избранных клиентов, но из-за болезни не мог работать подолгу. Мистер Феликс также встречался с особыми клиентами. Он приходил в салон через черный ход, а не через магазин. Ему часто оставляли сообщения и назначали встречи. Чаще всего мадам подходила к телефону сама, а когда она отлучалась, девушки записывали сообщения и передавали ей позднее. А теперь — piece de resistance [5]…

Старший инспектор с размаху ударил кулаком по столу.

— Если вы не знаете свой родной язык, отправляйтесь обратно в школу!

— Простите, шеф, мне следовало сказать «самое интересное». Вот оно: никто из девушек в салоне никогда не видел мистера Феликса. Он приходил и уходил через черный ход и в салоне никогда не появлялся. Месье Феликс Дюпон обычно заходил в магазин при салоне — его видели все. Но мистера Феликса не видел никто, кроме мадам и женщин, которым он назначал встречи.

— Значит, это он послал девушку за леди Джоселин?

— Я тоже задал ей этот вопрос, и она ответила, что мадам передала ей просьбу мистера Феликса пойти следом за леди Джоселин, мадам дала ей полкроны и велела не болтать, объяснив, что это выглядит странно, но мистер оказал клиентке особую услугу и хотел только выяснить, последовала ли она его совету и направилась ли сразу домой. Он якобы утверждал, что, если леди Джоселин ослушалась его, ей это повредит.

— И девушка проглотила эту чушь?

— Проглотила не поморщившись. Она намаялась за день. Вы же знаете, для девушек клиенты — просто работа. Главное в жизни — сходить в кино и решить, сколько купонов отложить на вожделенные шелковые чулки.

Старший инспектор Лэм негромко поблагодарил Бога за то, что его дочери воспитаны иначе.

— Да, сэр. По-моему, этот ребенок ни о чем не подозревает. Она слишком пуглива и доверчива для подобных игр. А вот мадам следовало бы допросить. И заодно проведать ее подопечного, инвалида…

Время тянулось медленно. Подобно множеству женщин, очутившихся в таком же положении, Линдолл обнаружила, что ей нечем себя занять. Она не могла ни читать, ни шить, ни слушать радио, поскольку для этих, занятий требовалось управлять своими мыслями, а мысли перестали подчиняться ей. Пока Лин разговаривала с мисс Силвер и сержантом Эбботтом, пока констебль развлекал ее рассказами о семье, ей приходилось как-то держать себя в руках, и в той или иной степени ей это удавалось. Но едва она осталась одна, тревога усилилась. Некоторые события вызывают настолько сильное потрясение, что в них веришь сразу, шок сметает все препятствия на пути к осознанию. А есть события, в которые вообще невозможно поверить. Но их нельзя и забыть, вытеснить из памяти. Линдолл не знала, в каком состоянии она сейчас находится. Поначалу шок был так велик, что она ничему не верила, но теперь до нее начал доходить весь смысл случившегося, леденя тело и мысли.

Посидев, она вскочила и подошла к телефону, но простояв перед ним целую минуту, вернулась к креслу, с которого только что поднялась. Она была не в состоянии даже набрать номер. Возможно, завтра ей станет легче, к ней вернется способность мыслить. Но не сейчас, не сегодня. К тому же сказанного не воротишь.

• Предыдущая
• 45/48
• Следующая