Возвращение странницы - Вентворт Патриция - Страница 38

• Предыдущая
• 38/48
• Следующая

Голос был чудесный, нежный, молодой и встревоженный. После минутного колебания незнакомка продолжала:

• Это квартира восемь, Тентерден-Корт-Меншинс?

— Да. А кто это говорит?

— Миссис Перри Джоселин. А леди Джоселин дома? Можно поговорить с ней?

— К сожалению, нет.

Женщина ахнула.

— Господи! Прошу вас, скажите — что-то случилось?

— А почему вы так думаете, миссис Джоселин?

— Филип сказал… — она осеклась. — Но ведь это неправда, верно? На самом деле она жива?

— Сэр Филип сказал вам, что леди Джоселин умерла?

— Да, но обратился не ко мне… Он ворвался в комнату, застыл, глядя на Лин — на мою кузину, мисс Армитидж, — и выпалил: «Энн умерла». Я ахнула, а он поспешно ушел, поэтому мы не смогли расспросить его. Я не поверила ему, но решила на всякий случай позвонить.

— Когда это произошло, миссис Джоселин?

— Кажется, без четверти час. Но кто вы такой? Вы врач? Вы не могли бы объяснить, в чем дело? Несчастный случай? Она жива?

— Увы, нет.

Он повесил трубку, обернулся и обнаружил, что нахмурившийся Лэм стоит у него за спиной.

— Странно, сэр. Вы слышали, что она сказала? Это был л миссис Перри Джоселин. Она утверждает, будто четверть часа назад Филип Джоселин ворвался к ней домой и объявил, что его жена мертва. Откуда он узнал?

Филип Джоселин вышел на улицу с неприятным ощущением того, что он выставил себя на посмешище. От кофе, выпитого вчера вечером, у него до сих пор кружилась голова. Должно быть, он спятил, если ворвался в гостиную Лиллы и сообщил о том, что следовало бы сказать Линдолл наедине: «Энн умерла». Это вышло само собой. Он не собирался даже заходить к Лилле, просто оказался поблизости и вдруг почувствовал непреодолимое желание увидеть Лин. Он ничего не планировал. Снотворное и спутанные мысли сыграли с ним злую шутку.

Он понятия не имел, куда идет. Только не домой. Пока еще рано, но в конце концов придется. Пусть сами во всем разберутся. Он вдруг вспомнил, что не ел весь день. Может быть, стоит перекусить, чтобы голова перестала кружиться. Он свернул на оживленную улицу и вошел в первый попавшийся ресторан.

Через полчаса дверь квартиры ему открыл старший инспектор Лэм.

— Скверное дело, сэр Филип.

— Что вы имеете в виду?

— А разве вы не знаете?

— Если бы я знал, я бы не спрашивал. Ее нет?

Лэм бесстрастно смотрел ему в лицо.

— Можно сказать и так.

Внезапно в голове у Филипа прояснилось. Он почти выкрикнул:

— Что случилось?

— Вот что, — отозвался Лэм и отошел от двери кабинета.

Сделав шаг, Филип застыл. В комнате было трое мужчин. Один щелкал затвором фотоаппарата. Энни Джойс лежала там же, где упала. Филип поймал себя на том, что по-прежнему мысленно называет ее Энни Джойс, а не Энн Джоселин или женой. Ее еще не успели увезти. Едва взглянув на Энни, Филип понял, что она мертва. Он ощутил краткий укол раскаяния, но тут же его лицо закаменело. Попятившись, он спросил ровным тоном:

— Она покончила с собой? До вашего прихода или при вас?

Лэм покачал головой.

— Ни то и ни другое. Ее кто-то убил и унес оружие.

— Убил?

— Несомненно. Давайте пройдем сюда, — старший инспектор провел его в гостиную. — Сейчас ее увезут, а я должен поговорить с вами. Это сержант Эбботт. Если вы не возражаете, он будет делать записи. Нам понадобятся ваши показания. Надеюсь, вы не откажетесь дать их.

Фрэнк Эбботт прикрыл дверь и взял блокнот. Солнце скрылось за тучу, в комнате стало сумрачно. Мужчины сели. Лэм начал:

— Нас известили, что это дело требует особой конфиденциальности — в нем замешан шпионаж. А теперь еще и убийство.

— Вы уверены, что это не самоубийство? — уточнил Филип.

— О самоубийстве не может быть и речи: из-за расположения раны, отсутствия оружия и так далее. В нее кто-то стрелял. А теперь я задам вам вопрос в лоб: она была жива сегодня утром, когда вы покидали квартиру?

Филип Джоселин вскинул брови.

— Конечно была!

Лэм продолжал допрос размеренным, серьезным голосом, слегка выкатывая глаза и не спуская с Филипа проницательного, немигающего взгляда. Ничто не выдавало в нем волнения — ни дрожь век, ни едва заметные гримасы на одутловатом багровом лице. Жесткие черные волосы инспектора окружали лысую макушку. Он снял пальто, но даже в костюме едва помещался в кресле, сидя совершенно неподвижно и положив ладони на круглые колени.

— Эксперт определил, что она умерла несколько часов назад. В какое время вы ушли из дома сегодня утром?

— Без двадцати девять.

Лэм кивнул.

— Вы позавтракали?

— Выпил кофе, — предельно лаконично ответил Филип.

Лэм хмыкнул.

— Потому что вчера вечером вам подсыпали снотворное? — Судя по тону, он сильно сомневался в целебных свойствах кофе.

— Да.

— Значит, пока вы спали, ваш портфель с бумагами из министерства открыли вашим же ключом и ознакомились с его содержимым?

— Да.

— Отпечатки леди Джоселин…

Филип резко перебил:

— Она не была ни моей женой, ни леди Джоселин. Убитая — вражеская шпионка по имени Энни Джойс.

— Но она выдавала себя за леди Джоселин?

— Да.

— Ее отпечатки нашли на ключах и бумагах в портфеле?

— Да.

— Это были секретные документы?

— Поддельные, но по виду неотличимые от настоящих. В портфеле лежал и поддельный ключ к шифру, но там не было ничего, что могло бы представлять ценность для шпиона.

— Значит, вы предвидели, что портфель попытаются вскрыть?

— Я считал, что это вполне возможно, и не хотел рисковать. Видите ли, я согласовал действия с разведкой и получил инструкции.

— А вы предчувствовали, что вас попытаются усыпить?

— Нет. Но это неважно — правда, я только сейчас начинаю приходить в себя. Предугадать все я не мог. Обычно я сплю крепко, и она могла бы этим воспользоваться.

— А она знала, что вы крепко спите?

— Нет.

Фрэнк Эбботт записывал, склонившись над гладко отполированным столом и отражаясь в его блестящей поверхности. В этой гостиной все сияло чистотой — кроме камина с кучей вчерашней золы. Фрэнк размышлял: «Он чего-то не договаривает. Если она была жива, когда он уходил, как он мог без четверти час узнать, что она умерла? Из министерства он вышел в половине первого. Мы приехали сюда первыми, он не Успел побывать дома».

Лэм продолжал:

— Вернемся к погибшей. Разумеется, я читал в газетах о том, как она вернулась из Франции и заявила, что она и есть леди Джоселин. Можно узнать, были ли сообщения в прессе достоверными и точными?

— Пожалуй, да. Я читал лишь некоторые.

— Вы поверили ей, признали, что она леди Джоселин?

— Нет.

— Не могли бы вы пояснить свой ответ?

— Пожалуйста. Я знал, что это не моя жена. Она была похожа на Энн, знала все, что могло быть известно только моей жене, но я чувствовал, что рядом со мной — чужой человек. Остальные родственники сразу поверили ей и не могли понять, откуда у меня взялись сомнения.

— Сходство было явным?

— Явным, поразительным и тщательно сфабрикованным.

— Чем вы его объясните?

— Все очень просто. Мой отец стал наследником своего дяди, сэра Эмброуза Джоселина. У Эмброуза был незаконнорожденный сын, отец Энни Джойс, и законнорожденная дочь — мать моей жены. В нашей семье большинство характерных черт передается из поколения в поколение, но все равно сходство было поразительным.

— Энни Джойс и леди Джоселин приходились друг другу двоюродными сестрами?

— Да.

Лэм поерзал на месте и слегка подался вперед.

— Если вы твердо знали, что погибшая — не кто иная, как Энни Джойс, почему же вы позволили ей выдавать себя за леди Джоселин? Ведь она жила здесь на положении вашей жены и под этим именем, верно?

Гнев и гордость отразились на лице Филипа. Он отвечал инспектору потому, что считал это своим долгом, понимал, что скрытность повредит ему, и знал, что его единственный козырь — равнодушие.

• Предыдущая
• 38/48
• Следующая