Ключ - Вентворт Патриция - Страница 4
- Предыдущая
- 4/84
- Следующая
Глава 2
Михаэль Харш вышел из барака, в котором он работал, и остановился, глядя через поле на Прайорс-Энд[2] . Так как его работа была очень опасной и могла в любой момент завершиться сокрушительным взрывом, дом находился на расстоянии четверти мили. Барак был низким и продолговатым — слой креозота едва предохранял его от капризов погоды, но дверь была крепкой и надежной, А окна защищали не только решетки снаружи, но и тяжелые ставни изнутри.
Харш запер дверь, положил ключ в карман и устремил взгляд на аллею, тянувшуюся по склону, и полосу вдоль берега Борна. Деревня того же названия не была видна, за исключением шпиля церкви. В погожие дни флюгер поблескивал на солнце, но сейчас был вечер. Высоко в небе проносились тучи, которые подгонял ветер, неощутимый внизу, где ни один листик в живой изгороди или среди ив даже не шелохнулся.
Людьми, как и облаками, движут невидимые силы, подумал Харш. Эта мысль, как и все прочие его мысли, была окрашена чем-то более мрачным, нежели меланхолия или сарказм. Силы, движущие людьми, невидимы и неощутимы, покуда не разразится буря, сметая все на своем пути.
Харш был мужчиной среднего роста. Несколько кривая поза, которую ему приходилось принимать, оберегая искалеченную в концентрационном лагере ногу, и привычно сутулые плечи не так бросались в глаза, когда он стоял, глядя на небо. Среди длинных черных волос резко выделялся седой локон, прикрывавший шрам. Лицо, черты которого не слишком явно свидетельствовали о еврейском происхождении, казалось настолько худым и изможденным, что лишь второй или третий взгляд на него позволял определить, было ли оно когда-либо красивым. Впрочем, глаза оставались красивыми и поныне — пытливые карие глаза, которые смотрели на одушевленные и неодушевленные предметы и сразу видели их пороки, А сейчас разглядывали бегущие по небу тучи. Внезапно Харш выпрямился, твердо опираясь на обе ноги. На какой-то момент последних десяти лет как не бывало — он снова стал молодым. В мире существовала сила, к которой ему удалось подобрать ключ. Харш быстро зашагал по полю к дому.
Дженис Мид была в гостиной, которую пристроили сзади лет сто двадцать, А может, и все полтораста тому назад. С трех сторон ее окружал сад, и на каждой из этих сторон имелось створное окно с покрытым подушками сиденьем в нише. Остальная часть дома была гораздо старше. Возможно, она существовала в те времена, когда старый монастырь еще не превратили в кучу развалин. От этих давно минувших дней дом и заимствовал свое название — Прайорс-Энд. Аллея вела только к нему и оканчивалась у ворот.
Михаэль Харш зашагал по коридору, наклоняя голову, чтобы не удариться о низкую балку, повернул ручку двери гостиной и вошел с видом человека, вернувшегося домой. Дженис сидела на подоконнике, свернувшись калачиком и держа книгу у оконного стекла, чтобы лучше видеть текст. Она всегда напоминала ему маленькую мышку с блестящими глазками. При виде Харша Дженис вскочила.
— О, мистер Харш, я приготовлю вам чай.
Харш откинулся на спинку стула, наблюдая за ней. Ее движения были быстрыми и уверенными. В чайнике уже была горячая вода, поэтому он вскоре закипел на голубоватом пламени спиртовки. Харш взял печенье и начал с удовольствием потягивать свой любимый крепкий чай с молоком. Подняв взгляд, он увидел, что Дженис с любопытством смотрит на него. Харш знал, что она не будет задавать ему вопросы иначе как глазами. Он улыбнулся и на момент стал выглядеть моложе.
— Да, все прошло хорошо. Вы это хотите знать, не так ли? — У него был глубокий приятный голос с заметным иностранным акцентом. Склонившись вперед, он поставил чашку. — Все прошло настолько хорошо, дорогая моя, что я думаю, моя работа окончена.
— О, мистер Харш!
Лицо Харша стало серьезным.
— Да, — кивнул он. — Я не имею в виду, совсем. По-моему, это все равно что произвести на свет ребенка. Вы создали этого ребенка — без вас его бы не существовало. Это плоть от вашей плоти или, как в моем случае, мысль от вашей мысли, и между его зачатием и рождением может пройти много лет. О своем ребенке я думал днем и ночью целых пять лет и все это время трудился в ожидании момента, когда я смогу сказать: «Вот моя работа! Она завершена и безупречна! Смотрите на нее!» Когда ребенок подрастет, он сможет выполнять задачу, ради которой я произвел его на свет. Но сейчас ему нужны няни и наставники. Он должен вырасти сильным и крепким. — Харш снова взял чашку. — Завтра утром сюда приедет человек из военного министерства. Когда я допью чай, то позвоню ему и скажу: «Ну, сэр Джордж, дело сделано. Приезжайте и посмотрите сами. Можете привезти с собой ваших экспертов, чтобы они все проверили. Я передам вам формулу и мои заметки. Можете забирать мой харшит — моя роль сыграна».
— Вам жаль расставаться с ней? — быстро спросила Дженис.
Харш снова улыбнулся.
— Может быть — немного.
— Позвольте налить вам еще чаю.
— Вы очень любезны.
Он наблюдал за девушкой, пока она снова наполняла его чашку. Дженис старалась хоть немного его утешить, но она не могла найти нужных слов и боялась совершить оплошность. Она не знала, что ее мысли выдают глаза, губы и румянец на щеках.
— Вы так добры ко мне, — промолвил Харш.
— Нет, что вы…
— Благодаря вам это время прошло очень приятно. — Сделав паузу, он добавил тем же тоном: — Сейчас моей дочери было бы столько лет, сколько вам — возможно, немного больше. Правда, я не знаю…
— Мне двадцать два.
— Да, ей было бы двадцать три. Вы похожи на нее. Она была такой же маленькой, как вы, и очень храброй… Только не жалейте меня, иначе я не смогу о ней говорить, А сейчас мне этого хочется — сам не знаю почему. — Он снова помолчал. — Когда кто-то из твоих близких трагически гибнет, трудно говорить о нем. Все начинают сочувствовать, А это смущает. Друзья бояться тебя слушать. Они не знают, что сказать или сделать. И в конце концов ты перестаешь об этом говорить, но иногда чувствуешь себя таким одиноким…
В глазах у Дженис защипало, но ее голос оставался спокойным.
— Вы всегда можете поговорить со мной, мистер Харш.
- Предыдущая
- 4/84
- Следующая
