Анна, где ты? - Вентворт Патриция - Страница 16

• Предыдущая
• 16/49
• Следующая

В тот же вечер мисс Силвер написала письмо.

Дорогая Маргарет, Это очень интересный, старинный дом. Так жаль, что его разбомбили, но то крыло, где расположились Крэддоки, вполне комфортабельно. Дети несколько отбились от рук, но думаю, это дело поправимое. Вы были правы — книжка о поездах имеет большой успех у мальчиков. Мистер и миссис Крэддок бесконечно добры. Мистер Крэддок очень интересный человек и очень красивый. Насколько я поняла, он чрезвычайно занят какой-то важной работой. Жена его, к сожалению, слаба здоровьем, и я рада, что могу облегчить ей бремя хлопот. Надеюсь, что у вас все в порядке.

С любовью преданная вам

Мод Силвер.

P.S. Прошу вас, сообщите, можете ли вы достать шерсть, о которой я говорила.

Она наклеила марку и положила конверт на столик в холле. Почтальон приходил раз в день, он забирал письма из двух почтовых ящиков: один на воротах дома, который он, к возмущению мистера Крэддока, по-прежнему называя Дип-хаусом, а другой возле коттеджей, где дорога начинала идти на подъем. Колония получала много корреспонденции, Дип-Энд — практически никакой. Сестры Тремлет получали письма, журналы и газеты со всего света и в ответ рассылали стопы конвертов. Почта Миранды была не менее обширной, но в основном это была переписка, так сказать, домашняя. Почтальон, респектабельный мужчина по имени Хок, относился к ней с неодобрением. «У женщины должны быть и имя, и фамилия, как у всех граждан. И еще ей полагается называть себя мисс или миссис. А писать на конверте только имя — неприлично! Миранда, извольте видеть! Это все равно что выйти на улицу без одежды. А где фамилия? У всех у нас есть фамилия. Почему она ею не пользуется?» Вопросы были чисто риторические, но все понимали его недоумение. Он часто это повторял, пока в силу обстоятельств эта тема не утратила свой интерес.

Мисс Силвер могла не оставлять письмо на столике, а пойти к воротам и бросить его в почтовый ящик. Или, если бы захотела прогуляться, могла дойти до конца Дип-Энда и сунуть письмо, адресованное миссис Чарлз Морей, в щель красного ящика, висящего на коттедже старого мистера Мастерса. В любую погоду, будь то дождь или солнце, снег или град, мистер Мастерc в десять часов утра выходил на веранду, чтобы переброситься парой слов с мистером Хоком, завершившим обход ящиков, зная, как приятны почтальону их нехитрые беседы. Чаще всего это было простое «доброе утро, почтальон», краткая сводка о состоянии его ревматизма и в ответ — пара слов про деда мистера Хока, которому скоро стукнет сто лет, в то время как самому мистеру Мастерсу только девяносто пять, и не пытайтесь прибавить пару лет, потому что всем известен его возраст, а его невестка, которую все еще называют молодой миссис Мастерc, хоть ей перевалило за пятьдесят, сразу поставит вас на место. Она в основном молчит, но в делах вроде того, сколько тебе лет и сколько раз ты получал призы за лучшие в Дипинге кабачки, она может драть глотку сколько угодно. Кремень, а не баба, так считал старик Мастерc. Но в остальном она женщина весьма деловая, и за ним присматривает, и коттедж как новенький, дак еще ухитряется по три часа в день работать в Дип-хаусе, который ни она, ни кто другой в Дип-Энде или Дипинге никак не привыкнут величать «Гармонией».

И мистер Мастерc добавлял:

— Это все равно что мне дать новое имя на старости лет! Да кто они такие, эти Крэддоки, чтобы распоряжаться именами? Невежество и нахальство, вот как это называется! Этот дом стоит здесь, почитай, с елизаветинских времен, и если уж он за это время не заслужил права на собственное имя, то какое право есть у вас, вот вы мне что скажите!

Маргарет Морей получила письмо от мисс Силвер на следующее же утро. Оно выдалось хмурым, и она подошла к окну, чтобы лучше видеть. Затем положила конверт перед мужем.

— Что ты об этом скажешь, Чарлз?

Прищурившись, он посмотрел на конверт, попросил включить свет и поднес его к лампе, потом с силой шлепнул им о стол.

— То и скажу, что его вскрывали!

— Вот и мне так показалось.

Она аккуратно обрезала край и прочла вслух невинное послание.

Чарлз Морей поднял глаза от тарелки с овсянкой.

— Что будешь делать?

— Отдам его Фрэнку Эбботту, а ей пошлю открытку, дам знать, что письмо трогали. Приписка насчет шерсти — это условный сигнал. В случае если с письмом все в порядке, я должна написать: «Сколько вам нужно шерсти? Я могу достать сколько надо». — Она помедлила. — Не знаю, что можно сделать, чтобы она поняла.

— Видимо, ничего.

— Например, можно так сказать: «Думаю, я смогу достать вам шерсть. Я разузнаю и напишу вам». Может, в Ярде разберутся. Знаешь, Чарлз, по-моему, она зря туда поехала. Не нравится мне все это.

Чарлзу Морею это тоже не нравилось, но он промолчал, лишь бодро развернул газету, которой обычно скрашивал кашу, и сварливо заметил, что «королевы красоты» с каждым годом становятся все более голыми.

Маргарет заглянула ему через плечо.

— Дорогой, какой чудовищный купальный костюм!

— Если это вообще можно назвать костюмом. Интересно, сколько еще ей можно с себя снять, чтобы не угодить под арест?

Она чмокнула его в макушку.

— Не знаю, дорогой, не думала. Надеюсь, Майкл не опаздывает в школу? Бетти с этим быстро покончит.

На следующий день мистер Хок доставил открытку от миссис Морей. Он, естественно, знал, что новая гувернантка в Дип-Энде — заядлая вязальщица, но пребывал в недоумении: неужели так сложно достать нужную шерсть? Зачем писать об этом в Лондон? В Дедхаме в магазине «Фантазия» у мисс Уикс очень хороший выбор шерсти.

Встретив мисс Силвер по пути к дому, он преподнес ей эту информацию и добавил:

— А моя миссис Хок говорит, что там шерсть самая лучшая, качество совсем как у довоенной.

Он поехал на велосипеде в Дип-Энд, довольный своей осведомленностью и горячей благодарностью мисс Силвер. Заодно сделал полезное дело для мисс Уикс, ведь ее сестра Грейс замужем за его кузеном.

Мисс Силвер задумчиво вернулась в дом и не преминула показать открытку миссис Крэддок.

— Такой оттенок розового довольно трудно достать, а нужно, чтобы точно совпадало. Миссис Морей так любезна, что обещала сделать все возможное.

Несколько позже в комнату вошла Дженнифер. Поскольку считалось, что сейчас каникулы, мисс Силвер не давала регулярных уроков и старалась найти что-то такое, что детям будет интересно слушать и делать. Морис мастерил модель паровоза, и, разумеется, Бенджи тоже захотел заняться тем же. Обнаружив, как тонко Дженнифер воспринимает поэзию и драму, она раздобыла несколько одноактных пьес, и одну из них все трое уже репетировали. В их жизни появилось некое подобие распорядка и зачатки пунктуальности.

Войдя, Дженнифер коротко бросила: «Миссис Мастерc хочет тебя видеть — до ухода» — и встала у окна; миссис Крэддок отложила штопку и торопливо вышла из комнаты.

Дженнифер молча смотрела на изящное голое дерево и водила пальцем по стеклу, рисуя его очертания. Наблюдая за ней, мисс Силвер приметила, что в какой-то момент девочка перестала думать и о дереве, и о невидимом рисунке. В эти минуты Дженнифер забыла обо всем, наслаждаясь красотой: как хорошо смотрится та линия и эта, и как живописно они пересекаются, как, преодолев кутерьму теней и поворотов, тянутся к свету. А вот она уже не видит ни дерева, ни неба. Она видит только свою руку, протянутую к стеклу, тонкую руку с просвечивающей кожей, потому что лучи зимнего солнца льются в окно и делают плоть прозрачной, непрозрачны только продолговатые кости, угадывающиеся под мягкими тканями.

Да, когда выглянуло солнце, Дженнифер перестала видеть дерево и уставилась на свою руку. И мисс Силвер тут же почувствовала, как напряглось все ее существо, вся ее по-детски хрупкая фигурка. Казалось, бедная девочка увидела нечто отталкивающее, отвратительное.

• Предыдущая
• 16/49
• Следующая