Харка — сын вождя (без ил.) - Вельскопф-Генрих Лизелотта - Страница 70

• Предыдущая
• 70/82
• Следующая

Я начал работать в цирке, когда вы еще и не думали стать режиссером, в цирке вырос…

Ну, кажется, я уже много наговорил, надо немножко и отдохнуть. Тигрица, моя славная кошечка, укладывайся поудобнее.

Харка смотрел на все это с радостью, хотя и понимал, что Рональд рискует. Да, Фрэнк Эллис — это настоящий хищник, ужасный зверь, и хоть один раз Рональду стоило с ним так поиграть.

— Гарри, мой мальчик, — сказал Рональд, поудобнее расположившись на койке. — Я не буду тебя задерживать, ты принадлежишь к тем, удел которых работать. Иди. Тигрица к тебе всегда относилась хорошо, можешь спокойно идти. Но вас, Фрэнк Эллис, я предупреждаю: не вздумайте попытаться ускользнуть. Вам, дорогой, это не удастся. Как видите, я совсем не бесчеловечен, я совсем не хочу вашей гибели. Я думаю, мы договоримся, и я действительно не хочу ничего другого, как хотя бы один раз поговорить с вами в спокойной обстановке. Хотя бы один раз за три года, ведь у вас никогда не находилось для этого времени.

Так вот, вам известно, что моя родина — вовсе не Индия, а Штирия.[1] Прекрасная страна. Вы не слыхали о ней? Ну что ж, я немного расскажу вам о моей родине, и время до начала представления не будет тянуться так долго. А когда сегодня вечером мой номер закончится, я дам тигрице немного поразмяться, побегать. Ну, а уж до представления пусть она побудет здесь…

Хэлло! Всего тебе хорошего, Гарри!

Юноша отступил к двери и приоткрыл ее, чтобы выйти. Эллис попытался пошевелиться, но тут же раздалось грозное рычание тигрицы, и он замер.

Выйдя наружу, Харка оказался перед директором, несколькими служителями и Старым Бобом. Несколько поодаль стояли другие рабочие цирка.

— Там происходит что-нибудь ужасное? — спросил директор, вытирая со лба пот.

— По-моему, нет, — ответил Харка. — Сегодня хищники покажут новый номер, и разговор идет о кое-каких мелочах. Только двери фургона отворять нельзя.

— А режиссер?

— Он снова приступит к своим обязанностям, как только они закончат. А пока придется обойтись без него.

— Слава богу! Значит, номер с хищниками состоится. Ну, тогда все в порядке, — произнес директор и удалился.

К Харке подошел Старый Боб.

— Мальчик, но как же туда попал Эллис?

— Не знаю.

— Очень просто, — со смехом пояснил один из рабочих. — Рональд высунулся из окна и попросил меня, чтобы я позвал Эллиса для разговора о сегодняшнем представлении. Вот Эллис и пришел. А как уж Рональд провел в фургон тигрицу — этого никто не видел. О-хо-хо, — застонал он от смеха и, бросившись на землю, продолжал дико хохотать, — ну и Эллис! Ой, не могу! Ну и приключение!

— Еще один припадок сумасшествия, — сказал Старый Боб и улыбнулся, растянув рот до ушей. — Жду не дождусь вечера, сегодня уж обязательно должно произойти что-то невероятное. Если Эллис живым выберется из фургона, будет два тигра и один из них — двуногий.

Харка подумал, что Старый Боб рассуждает так же, как и он.

Дневное представление обошлось без происшествий. Номер с хищниками и нападение на почтовую карету не демонстрировались, они предназначались для вечернего представления, билеты на которое были в два раза дороже.

Когда наступил вечер, маленькая Кэт была уже разнаряжена. Как и полагалось в те времена, на ней были длинные кружевные панталоны, жакетка до колен, блуза с белым накрахмаленным воротничком и жилет. Наготове был и капор с лентами, которые завязывались под подбородком. Девочку совсем не было слышно, она старалась в последние минуты не попасться на глаза тетушке Бетти. Отец спокойно сидел на обитом шелком стуле и ждал: тетка еще не закончила свой собственный туалет, и хотя карета уже была готова, она не торопилась.

Наконец она вышла и сказала, что теперь ее сердце спокойно, так как приготовления закончены, что и всегда все должно проходить вот так размеренно и без спешки и только в этом случае она сумеет сохранить свое здоровье. Последовало еще добавление, что Кэт с ее непоседливостью — это гвоздь в тетушкин гроб, но эти слова были произнесены уже достаточно тихо, и Сэмюэл Смит не слышал их.

Маленькое семейство разместилось в карете, и две раскормленные старые клячи потрусили рысцой. У кучера были курчавые седые бакенбарды, но чисто выбритый подбородок. Да и все семейство не производило впечатления людей, шагавших в ногу с растущим промышленным и торговым городом. А когда в пути тетя Бетти обратила внимание на новые, только что выстроенные дома, она сказала:

— Ты знаешь, Сэмюэл, я плохо чувствую себя на севере, очень плохо. Как только тут станет поспокойнее после этой войны, я закончу свои дела, все распродам и уеду на юг. А нынешняя зима была невероятно холодной.

— Как хочешь, тетушка, — смиренно ответил Смит.

Карета остановилась возле цирка. Выскочил служитель в красной ливрее и помог вылезти Кэт, Смит позаботился о тетушке Бетти. Служитель, взяв билеты из рук Смита, провел семейство сквозь толпу под огромные аншлаги, к контролю. Контролер почтительно поклонился и проводил их до ложи. На тетушку Бетти такое обращение произвело впечатление, и она тут же заметила:

— Я же говорила, что это первоклассный цирк!

Они были одними из первых зрителей, занявших свои места. Соседняя ложа еще пустовала. Тетушка вынула лорнет и критическим взглядом принялась рассматривать лампы, зрителей, постепенно наполняющих цирк.

— Семейство Финлей обычно опаздывает, — сказала она. — Но это совсем не из-за Анни. Анни — пунктуальна, но ее муж… Это всегда неприятно, когда люди не пунктуальны. Пожалуйста, заметь себе это, Кэт. Вот твой отец совершенно пунктуален, и ты можешь с него брать пример.

— Конечно, тетушка Бетти, — поспешила ответить Кэт, хотя мысли ее были заняты совсем другим.

На девочку обрушилась бездна новых впечатлений. Высоко под куполом висели какие-то штанги, свешивались канаты непонятного назначения. На эстраде оркестр настраивал инструменты, и беспорядочные звуки дополняли атамосферу ожидания заманчивого зрелища. Служители цирка в красных ливреях сновали между рядами, рассаживая зрителей. Миловидные девушки разносили сладости.

— Пожалуйста, ничего не покупай, Сэмюэл, — сказала тетушка Бетти. — От сладостей только портятся зубы.

— Как хочешь.

Кэт двоим детским инстинктом чувствовала, что отец ее отнюдь не безвольный человек, он просто устал от бесконечных мелких сражений и потому на все соглашался.

Но тетушке Бетти не понравилось, что она не слышит возражений, она любила доказывать свою правоту, а тут с ней так легко соглашались. И кажется, настроение у тетушки уже начинало портиться, но, к счастью, в соседней ложе появилось семейство Финлей.

— А не слишком ли мы близко к арене? — спросил господин Финлей, солидный мужчина, чьи капиталы успешно оборачивались в мукомольном деле. — Запах животных и пота, пыль на арене — это, Анни, не очень-то приятно. И подумай о своей астме, ты же не переносишь пыли.

Пока господин Финлей говорил, юный Дуглас, мальчик немного постарше Кэт, скорчил замеченную только Сэмюэлем Смитом и Кэт преуморительную гримасу, точно вдыхая пыль и показывая, что ему хочется чихнуть. Девочка заулыбалась: смеяться в присутствии тетушки Бетти, разумеется, было недопустимо. Между тем тетушка нашла новую возможность для дискуссии — она вступила в спор с господином Финлеем о том, какие места в цирке и в театре следует считать наиболее удобными и приличными. Мнение свое она обосновывала чрезвычайно важными и жизненными причинами. Господин Финлей был внимателен к тетушке Бетти, ведь она вложила немалые деньги в его предприятие.

Кэт и Дугласа лихорадило от нетерпения. Но вот оркестр заиграл выходной марш, и нарядная процессия артистов и животных вышла на арену. Этот цирковой парад под звуки щекочущей нервы музыки производил на Кэт и Дугласа не меньшее впечатление, чем в прошлую осень на Харку, только мальчик и девочка обращали внимание совсем не на то, что когда-то особенно интересовало юного дакоту. Широко раскрыв глаза, оба, не отрываясь, смотрели на искусниц верховой езды. В балетных костюмах, в кружевах, с маленькими коронами в светлых волосах, они с улыбками посылали зрителям воздушные поцелуи, припрыгивали в своих белых шелковых сапожках на крупах коней. Кэт тут же мысленно представила себя в роли такой наездницы, а Дуглас себя — смелым ковбоем, скачущим позади маленьких принцесс. В рядах зрителей раздались первые аплодисменты и крики приветствия. Дуглас и Кэт тоже захлопали в ладоши.

• Предыдущая
• 70/82
• Следующая