Шпион, которого я убила - Васина Нина Степановна - Страница 85

• Предыдущая
• 85/87
• Следующая

– Не хандрите. – Она протягивает руку и, не щадя, от души сжимает его ладонь – холодную, почти бессильную, не давая мужчине поднести свою к губам.

Не достучавшийся к Милене после грохота стекла сосед позвонил в милицию. Надежда и Марат, ворвавшиеся в квартиру, только подлили масла в огонь. Марат успокаивал соседа, уверяя его, что дверь Милены можно вышибить одним ударом, все будет прилично.

– Милена! – кричала Надежда в замочную скважину. – Милена, миленькая, зачем ты заперлась? Ты никогда не запирала комнату, открой!

– У меня все хорошо, – раздался спокойный голос из-за двери.

Марат, уже разбежавшийся для удара, застыл.

– Что у нее может быть хорошо, если так грохнуло?! – шептал трясущийся сосед.

В незапертую дверь квартиры, не позвонив, вошли мужчина и женщина, неуверенно оглядываясь. Мужчина был одет в светло-бежевое, почти белое пальто, и это пальто в грязную ненастную погоду, без единого пятнышка, и белый шелковый шарф, и очки в тонкой золотой оправе подействовали на не совсем трезвого соседа странным образом. Он набрал воздуха, резко выбросил руку по направлению входной двери и закричал тонким голосом:

– Во-о-он! – И тут же добавил, сам испугавшись крика: – Ходят тут всякие без спросу.

После его крика дверь опять открылась, и вошли двое полицейских.

– Наряд вызывали? Не толпитесь, граждане, что тут случилось?

– Вот, – неуверенно показала Надежда на дверь Милены. – Мы услышали звон стекла, это окно разбилось, мы прибежали, а она говорит – все в порядке.

– Гражданка, – постучал полицейский в дверь, – откройте и предъявите личность!

– Я открою только снайперу Еве, – прокричала Милена с той стороны.

– Кто из вас снайпер Ева? – подозрительно уставился полицейский на Надежду.

– Я здесь живу, я Надежда Булочкина, вот моя комната, сейчас принесу паспорт, – пробормотала Надежда.

– Я – Маргарита Тиглер, знакомая Милены. Пришла в гости. Прошу, – рука в перчатке ткнула в полицейского паспортом.

– Кто вызвал наряд? – поинтересовался второй полицейский, пока его напарник проверял паспорта у женщин.

Сосед спрятался за спину Марата.

– Сосед вызвал, – сказал Марат и выдернул алкоголика из-за спины.

– А что мне делать было?! Бабахнуло, посыпалось, а она весь вечер была странная. Открывай, говорит, дверь всем, кто позвонит, я тебе за каждый звонок заплачу! А к ней народу сегодня ходило, как к депутату на прием! Уж не знаю, что она там устроила, но дверь в свою комнату не запирала, пока не пришел этот, последний…

– Вы хотите сказать, что в этой комнате, кроме вашей соседки, заперт еще кто-то? – строго спросил полицейский.

– Я хотите… – кивнул сосед. – А-а-а он потому что не выходил оттуда, я не видел.

– Гражданка, предъявите личность вашего гостя, – постучал полицейский в дверь.

– Я открою только снайперу Еве!

– Граждане, проявите сознательность и выскажите свои предположения, кому именно хочет открыть дверь гражданка… гражданка…

– Милена Москвина, – шепотом подсказала Надежда.

– Понятия не имею, – отвел глаза Марат.

– Да она сбрендила, верно, ей гражданская война чудится, вот и заладила – «снайпер, снайпер»! – выдал свою версию сосед.

– Разрешите? – В квартиру вошла Ева. – Разрешите, я попробую, – попросила она у полицейского, потом они потоптались друг возле друга, пока он освобождал место у двери.

– Милена, ты меня слышишь? – спросила Ева.

– Я не глухая! – кричит Милена.

– Все кончилось, открывай.

Дверь щелкнула. Так странно получилось, что, хотя Ева стояла у двери, в комнату первой попала Марго. Она сразу же бросилась к лежащему на полу телу с бумажкой в руках, схватила ладонь трупа и запричитала:

– Нет, не может быть?!

На пол со стуком выпала пластмассовая ручка-держатель с закрепленной в середине струной.

Надежда услыхала ее вопли в коридоре. Она вцепилась в рукав Марата и вошла в комнату на плохо слушающихся ногах. Сначала она увидела совершенно живую и бодрую Милену, спокойно курящую в кресле, потом посмотрела в сторону и увидела лежащего на полу мастера костюмерного цеха Таврова с дыркой во лбу.

Захлебнувшись вздохом, Надежда выпустила рукав и сползла по стенке на пол. Марат не стал с ней возиться, подмигнул в безумные глаза и потихоньку вышел из комнаты. Марго оттащил полицейский, позволив себе громко выругаться, и в который раз повторил, что ни к чему нельзя прикасаться. Как только Марго оказалась на некотором расстоянии от мертвого Таврова, ее скорбь моментально улетучилась, и Ева с улыбкой наблюдала, как ясновидящая укладывает бумажку с отпечатками Таврова в блокнот, услужливо раскрытый незнакомцем в белом. Потом незнакомец, обойдя ноги Надежды, подошел к трупу и внимательно посмотрел на лицо. Это очень не понравилось полицейскому, он сразу же потребовал от незнакомца предъявить документы и сделал это достаточно грубым тоном. Второй тоже проявил бдительность и задержал почти выбравшегося на лестничную клетку Марата.

Через шесть минут полицейские имели весьма растерянный вид. По осмотренным документам и короткому опросу получалось так, что в комнате гражданки Москвиной, кроме ее двух соседей, находился представитель канадского консульства, агент отдела внутренних расследований Федеральной службы (с оружием), офицер военной разведки (с оружием) и школьная учительница (с оружием).

– Желаете сделать заявление? – обратился к Милене полицейский, пытаясь хоть что-нибудь понять.

– Желаю. Умерший не имеет родственников и семьи. Разрешите мне его кремировать.

Через три дня Надежда, похоронившая помрежа, решила помянуть его в полном одиночестве, для чего закупила несколько красивых бутылок и поехала в свою квартиру. В квартире было странно тихо. И – никого. Устроившись с комфортом на развернутой тахте – комфорт Надежда понимала как отсутствие всяческих правил, вроде снимания ботинок перед тем, как влезть с ногами на кровать, – Надежда после третьей рюмки вдруг обнаружила, что ей страшно хочется петь. Подумав, насколько это могло понравиться или не понравиться помрежу, Надежда набрала побольше воздуха и неуверенно прокричала, что «у любви, как у пташки, крылья…». Еще через пару рюмок хорошо стало получаться «Онегин, я скрывать не стану…», но со шкафа упал запылившийся человеческий череп. Она потом не могла вспомнить, сколько именно времени пела, уже стемнело, вдруг открылась дверь ее комнаты, и в проеме, освещенном из коридора, возник кто-то в перьях, торчащих из того места, где должна быть голова.

– Надежда, – строгим голосом Милены спросило это существо, – почему ты орешь?

Чтобы убедиться, что это была действительно Милена, а не страшный призрак оперы, не выдержавший ее пения, Надежда на цыпочках прокралась в коридор, держась за стену. Существо сняло с головы что-то огромное, утыканное перьями, – на другой день Надежда нашла в коридоре на гвозде совершенно дикую шляпу – и оказалось Миленой, нарядно одетой и очень торжественной. В руках она держала небольшую вазу, показала эту вазу Надежде и заговорщицки подмигнула. Потом, как в страшном сне, хихикая и подзывая к себе медленными движениями руки в прохудившейся перчатке, вдруг стала пятиться в туалет. Надежде было очень страшно, но она подошла. Милена стояла возле унитаза и вытряхивала в него содержимое глиняной вазы.

– А теперь, – зловещим шепотом прошипела она, повернувшись безумным лицом к Надежде, – спустим воду! – Дернула ручку бачка и радостно закричала: – Кончено!

Такого ужаса Надежда уже стерпеть не смогла, она опрометью бросилась к себе в комнату, заперла дверь, придвинула к ней стул, влезла на тахту, накидала на себя подвернувшуюся под руку одежду и два одеяла и перестала дышать.

Утром она еле встала, побрела на кухню и обнаружила там соседа, поедающего суп из кастрюли Милены.

– Все, – заявил он, хлюпая, – померла наша жидовка.

• Предыдущая
• 85/87
• Следующая