Поезд для Анны Карениной - Васина Нина Степановна - Страница 49

• Предыдущая
• 49/79
• Следующая

Ева выпрямилась, с удовольствием потянулась и засмотрелась на светло-голубые огромные глаза девочки и мальчика в коляске. Они лежали тихо-тихо, словно замерев от восхищения, и рассматривали двигающиеся над ними листья. Ева постаралась покатить коляску как можно тише, чтобы не спугнуть, близнецы несколько секунд еще провожали глазами то место на дереве, которое их заворожило, потом дернулись вместе, толкаясь и суча ножками в ползунках.

Ева подождала у подъезда, посматривая на часы. Минута в минуту спустился Илия, взял себе мальчика.

– Ты не спеши, но там на телефоне Далила, она кричит, визжит и плачет.

– Что-то случилось? – Ева старалась идти медленно и правильно ставить ногу на ступеньку.

– Я толком не понял, она сегодня приехала к себе в квартиру, а в ее постели что-то валяется.

– Говори, что там еще у нее в постели!

– Я не могу, при детях нельзя употреблять такие выражения. Да ты не беспокойся, она же психованная, может, ничего страшного и не произошло, – пока не наорется, она это не может определить. Она как раз там орет в трубку, а я спустился к тебе.

– Ты бессовестный, бессердечный и вредный, вот кто ты. – Ева прошла в открытую дверь, положила девочку в кроватку и подбежала к телефону на тумбочке в коридоре.

Трубка надрывалась.

– Далила, Далила! Замолчи, я ничего не слышала, только что взяла трубку. Перестань орать и спокойно скажи, что случилось?

– У меня в кровати... У меня на постели, в моей квартире!.. Я не знаю, что делать!

– У тебя в кровати! – Ева уже кричала. – Дальше!

– У меня в кровати лежит вонючий, скользкий и мокрый кусок дерьма!

– Далила, успокойся, это человеческое дерьмо?

– Да, это скорее всего особь мужского пола, но так воняет и хрипит, я ничего не понимаю!

– Далила, послушай, замолчи и послушай меня. Слушаешь? Выйди на лестничную клетку и посмотри на номер квартиры, в которую ты зашла.

– Умная, да! Я уже пять раз бегала туда-сюда и смотрела на этот номер! Я позвонила соседям, это мои соседи!

– Ты знаешь этого мужчину? Он жив?

– Я его не знаю!.. Хорошо бы перевернуть и рассмотреть, а вообще он кашляет и матерится! Что мне делать? Только не говори, что надо вызвать милицию!

– Далила, вызови милицию, я сейчас приеду.

– Разговаривай сама со своей милицией, чтоб ее черти побрали!

Ева удивленно услышала, как кто-то рядом с Далилой говорит басом, потом в трубку выдохнули и сочный мужской голос сказал: «Алло, капитан милиции Окуркин».

Капитан Окуркин без всякого выражения сообщил, что лежащий на кровати гражданки Мисявичус неизвестный мужчина знает гражданку Мисявичус по имени, называет ее ласково «сердце мое» все время, пока не кашляет. Документов при нем не обнаружено, а вот нервозность гражданки Мисявичус капитану Окуркину непонятна. Дверь вышеназванной гражданки не имеет никаких намеков на взлом, в квартире ничего не повреждено, а что неизвестный издает непотребный запах, так если все жильцы охраняемого им сектора будут вызывать милицию каждый раз, когда в их постели укакается и сблюет мужчина!..

Ева уже выбегала из квартиры, прихватив сумочку с ключами от машины и деньгами.

– Ева! – крикнул с балкона Илия. – Муся ушла гулять. Если не вернется через час, я позвоню, объявим всесоюзный розыск!

– Я тебе говорила – не давай ей денег! – кричала Ева уже от машины. – Я ее вчера возила гулять!

– Конечно, – бормотал худой и длинный подросток, закрывая балконную дверь и задергивая занавески, – не давай. Знала бы, что она делает, когда ей денег на прогулку не дают.

Когда в прошлый раз Мусе не дали денег на прогулку, мороженое и зоопарк, она пела час в переходе метро, пристроившись к безногому инвалиду с баяном. Часа пения ей хватило на зоопарк, мороженое, воздушный голубой платочек и две иностранные конфеты в труднораздираемой упаковке.

– Я набрала ванну, – сказала Далила, сидя на лестнице у своей двери.

– «Скорую» вызывала? – Ева подняла рукой лицо Далилы за подбородок, нашла перепуганные глаза.

– Вызывала...

– Ну и?

– Воспаление легких. Бронхит. Подозрение на туберкулез. Истощение. Асфиксия кишечника. Чесотка и вши. Меня называет дочкой, красавицей, сердцем, цветочком, душечкой и золотой пчелкой.

– Пошли, – тащила ее за руку Ева, – почему его «скорая» не забрала?

– Они сказали, как мне не стыдно, сказали, что в больницах нет мест, что стариков все бросают умирать, сказали, что меня надо под суд отдать за то, что я довела до такого, и спросили, умею ли я делать уколы.

– А ты что? – Ева толкнула от себя дверь в комнату, откуда особенно сильно воняло.

– Я сказала, что умею. – Далила выглядела покорной и несчастной.

– Бери за простыню покрепче. – Ева спокойно наклонилась, захватывая концы простыни, над воняющим человеком в плаще. С длинными волосами и бородой, он неподвижно лежал на кровати и тяжело дышал. Далила отворачивала голову, сглатывая тошноту.

Они протащили тяжелую ношу по коридору, подняли над ванной и бросили в воду с пеной, заливая пол.

Ножницы, – сказала Ева.

В номере Димы Куницына провели тщательный и не особо аккуратный обыск. Номер Хрустова не трогали. На вопрос Хрустова, не пора ли уже приобрести оружие, Дима отрицательно покачал головой.

– Вот твой номер отшмонают, тогда приобретешь. Ее муж еще ничего толком не понял. Я скажу, когда пора.

Ева разрезала одежду на мокнущем в ванне мужчине. Далила помогла вытащить его тело из лохмотьев. Тело было белым, почти безволосым и очень худым. Каждые тридцать секунд оно содрогалось в утомительных попытках прокашляться. Ева вздохнула и взяла в руку длинную прядь волос. Далила выгребала то, что было одеждой, в помойное ведро. Они стояли уже совершенно мокрые, в голубоватой воде перед ними плавало странное существо, напоминающее дистрофично-го снежного человека, – огромные руки и ступни, косматая заросшая голова. Ева отрезала первую прядь. Мужчина вдруг открыл глаза и совершенно осмысленно осмотрел склонившиеся над ним два женских лица. На Еву он таращился с испугом, а Далилу словно узнал, обрадовался и сказал: «Милая».

– Ты все-таки вспоминай, не расслабляйся! Родственник из Урюпинска, знакомый пациент с нарушенной психикой, брат-близнец? – Ева отстригала волосы от самых корней. – Почему это ты – милая, а я нет?

– Замолчи. Я уже сказала, что не знаю этого человека.

– Подожди, мы его обстрижем, высушим, тогда и будешь так категорично заявлять.

– Я думаю, – задумалась Далила, – вдруг это Ангел Кумус сделал себе пластическую операцию...

– Не расслабляйся. Ты Ангела, как сейчас помню, из ванной на руках вынесла. А этот дядя очень длинный, видишь, как у него коленки торчат! И руки. Огромные руки. Кумус был поизящней.

– Знаешь что! Ты у нас специалист. Ну-ка определи побыстрей, кто это такой и что он делает в моей квартире!

– Стели простыню на полу в коридоре. Приготовь место. Я приступаю к бороде. – Ева стряхивала с ладоней мокрые длинные пряди. – Вытащим в коридор и замотаем в простыню.

Сначала они уронили мужика в воду, уже почти вытащив его. Отдышались, сидя на краю ванны и глядя друг на друга. Первой улыбнулась Ева. Далила ответила на ее улыбку, но отвернулась и махнула рукой. Через несколько секунд они хохотали, совершенно мокрые и уставшие.

Далила показала жестом, что все, хватит, – выставила перед Евой ладони, перестала смеяться и подхватила ноги мужчины за щиколотки. Ева просунула руки ему под мышки. Мужчина застонал.

Они опять бросили его, тяжелого и скользкого, в воду. Озабоченно осмотрели.

– У тебя что, ни одного мужика нет на примете? – Далила мыла руки под краном. – А лучше – двух. Например, твой муж. Позвони, пусть приедет и поможет вытащить.

– Слушай, а пусть живет здесь, в ванне. Будешь подливать ему теплой водички. Кстати, в таких случаях зовут соседей.

– Нет, – сказала Далила, – не могу, я и так их перепугала. Сначала спрашивала, живу ли я здесь, узнают ли они меня. Потом кричала, что в моей постели изгаженный мужчина. Теперь пойду и позову голого мужика из ванны вытащить, да?

• Предыдущая
• 49/79
• Следующая