Поезд для Анны Карениной - Васина Нина Степановна - Страница 26
- Предыдущая
- 26/79
- Следующая
– Никак нет. – Карпелов действительно этого бравого вояку видел впервые.
– Ваш рапорт? – перед ним шлепнули тонкой папкой.
– Так точно, мой, товарищ генерал-лейтенант... – пробормотал Карпелов, цепенея.
Это был его рапорт о нескольких самоубийствах жен чиновников из министерств или из правительства.
– Почему обратили внимание?
– Так ведь как получается... – начал было Карпелов, но его начальник перебил, кашлянув:
– Я попросил майора разобраться, мне показалось подозрительным, что в донесениях разных служб наружного наблюдения дважды фигурировало описание одного и того же человека.
Карпелов опустил глаза, чтобы не смотреть начальнику в лицо.
– Знаете, что случилось? – спросили его.
Карпелов покачал головой.
– Жена председателя специальной финансовой комиссии, расследующей злоупотребления в использовании средств на нужды военного строительства, застрелилась из оружия мужа у себя дома. Почему в первый раз обратили внимание?
– Эта женщина, первая, декабрь девяносто седьмого. Муж написал заявление, что у нее был любовник, а потом отозвал.
– Данные на мужа есть в рапорте?
– Никак нет, – Карпелов все еще не поднимал глаз, – он заместитель...
– А вторая? – перебили его.
– Февраль девяносто восьмого. Тут уж опрос свидетелей был, они описали молодого офицера. Муж сказал дела не заводить, сам разберется. Она убила себя в присутствии сестры, с которой перед этим подралась. Это видела домработница. Мне приказано было имя мужа в деле не упоминать. Расследование замяли.
Один из офицеров что-то сказал на ухо начальнику управления.
– Да, – сказал начальник, вздохнув, – жена генерала Горшкова...
Карпелов так вытаращил глаза, что начальник поморщился и махнул рукой.
– Застрелила своего мужа ночью на даче. Такие вот дела. Я, собственно, хотел узнать, есть ли у вас что-нибудь еще по делу этого, – он взял фотографию и отбросил ее, вздохнув, – этого офицера, чего нет в рапорте?
У Карпелова на этот счет было множество самых невероятных предположений, но он вовремя наткнулся на взгляд своего начальника.
Они уходили из управления вместе. Полковник был мрачен, как всегда, но почему-то необычайно разговорчив.
– Так что, – они уже стояли у дверей его кабинета, а начальник все еще говорил, – уясни это как следует, ты мужик башковитый, напиши, если придумаешь чего.
Карпелов уяснил следующее. Жена председателя финансовой комиссии застрелилась из оружия мужа. Пистолет был им куплен и зарегистрирован. Генерал был убит из своего оружия. Не личного, а подаренного министром внутренних дел. Внимание Карпелова было обращено на то, что в свое время министр этого оружия надарил несметное количество, и все – ПСМ. «Мозгуешь?» – спросил почему-то при этом полковник. Женщина, убившая себя, почти все время, пока оттягивалась с молодым офицером, была под наблюдением нанятой мужем слежки. Дальше – совсем непонятное. Слежка эта – три здоровенных мужика с отличным послужным списком найдены убитыми и почти сожженными недалеко от дачи застреленного генерала. А офицер на фотографии – любимчик генерала. Карпелов так возбудился, что позволил себе несколько вопросов. Он получил на них ответы и узнал, что жена генерала сначала взяла всю вину на себя, пока не нашли протертый пистолет в траве у дома и подожженные трупы неподалеку на поляне. Потом она говорила совсем другое и только при адвокате. По поводу самоубийства можно будет получить любые материалы от коллег Черемушкинского округа, а вот с генералом... «сам понимаешь!»
Карпелов понимал.
– Разрешите обратиться? – Он стоял в открытых дверях и все никак не мог решиться. Полковник молча кивнул на стул. – Я по поводу парнишки этого. Пеликана. – Карпелов медленно прикрыл за собой дверь, но садиться не стал, остался стоять. – Нет у меня подтверждения вашей версии. О дискредитации. Побаловался он немного, знаете, какая сейчас молодежь? Хотят сразу и все. Денег, признания.
– Знаю ли я, какая сейчас молодежь? – удивился полковник. – Это ты меня спрашиваешь? Пятнадцатилетние пацаны собственную бабку убивают за пятьдесят рублей, насилуют и умирают от передозировок, а ты меня спрашиваешь!
– Есть и те, которые через десять лет будут нашим государством управлять. Строить и детей растить. Просьба у меня. Считайте, личного характера. Я подведу его под неумышленное хулиганство. Ему дадут условно по молодости. Опять же, нам помог, пострадал при попытке задержать снайпера.
– Ну знаешь!.. – Полковник встал, подошел к окну и повернулся к Карпелову спиной. Карпелов поднял глаза, ему стало легче выговорить, что он хотел:
– Сегодня по радио услышал. Оказывается, у нас в тюрьмах сидят те, кто не смог себя защитить. Вот такая в обществе реакция на искоренение преступности. Пеликан не будет сидеть, я для этого все сделаю. Он не преступник, он просто дурак. Мало я посадил плохих мальчиков? Я не буду за счет таких вот дураков процент рас-крываемости нарабатывать. Разрешите идти? Я должен еще раз внимательно все продумать и написать вам подробно соображения по поводу этих самоубийств.
Полковник повернулся и удивленно смотрел на Карпелова почти пять минут. Карпелов честно опустил глаза и молчал.
– Свободен. Работай.
– Есть работать.
– Как ты меня нашла? – спросила Ева, задохнувшись в желтых волосах. Волосы пахли улицей и теплым ветром с горьким привкусом вчерашних духов. Далила стояла, опустив руки, пока Ева обнимала ее и трясла.
– Это было трудно. Я сама себе противна.
– Мама забрала меня с моря, – заявил Кеша, глядя на них, – она сказала, что тебя нельзя бросать в беде, а бабушка говорит, что дети – это счастье, а никакая не беда. Ну? Где у тебя беда?
Заплакали близнецы. Не очень громко, словно пробуя, как это получается. Ева нашла глазами корзину на полу.
– Я тебя ненавижу, – сказала Далила, развела руки Евы и подошла к корзине, – ты все время меня вынуждаешь делать что-то ненормальное. Что ты стоишь? Возьми девочку, распеленай. Почему ты в его квартире? – спросила она чуть погодя, когда они стояли рядом у стола и смотрели на раскрытых детей.
– У него квартира трехкомнатная, а у меня – двух. Боря Комлев живет пока в моей квартире.
– А зачем тебе трехкомнатная квартира?
– Я тебя ждала, – соврала Ева.
Она не ждала Далилу, когда узнала, что та уехала на юг к сыну. Она сцепила зубы и одна забрала близнецов из роддома. Она стояла и стояла в дождь у такси, прижимая к себе два свертка и изображая грустную радистку Кэт, пока шофер не выбежал к ней и двое проходящих мимо мужчин не бросились открывать дверцу. Один ей запомнился хорошо: испуганный, с залитыми дождем стеклами очков, он все интересовался, где же муж. Ева сказала, что муж несет остальных четверых.
– Чего делать будем? – тихо поинтересовалась Далила.
Мальчик и девочка перед ними на столе повернули друг к дружке головы и застыли, вытаращив глаза.
– Они такие уродливые, – Ева завороженно смотрела на близнецов, – такие беспомощные, неужели они выживут?
– И не надейся, выживут.
– Я их боюсь. – Ева провела осторожно пальцем по щеке девочки. Маленькая Ева ловко и сильно ухватила палец, судорожно зажав его крошечной ручкой.
– Ты провоцируешь меня на разговор, а я не хочу с тобой говорить, – тихо сказала Далила. – Я не хочу тебе напоминать, что я тебя предупреждала, что это – не игрушки, и так далее, и так далее... Я не желаю выслушивать твои жалобы.
– Это ты жалуешься, а не я! Я честно говорю, что не справлюсь без тебя. Я вынослива, я могу долго не спать, я все выдержу, но я их боюсь! Я боюсь их брать на руки!
– Ну и дура же ты, – улыбнулась Далила, – почему бы тебе просто не поверить мне, когда я говорила, что чужие дети – это чужие дети! Это чужие жизни, понимаешь, и, чтобы любить этих уродцев, как ты их называешь, нужна самая малость – родить их! Тебя не тошнит хотя бы, когда ты меняешь пеленки?
– Нет.
– Если ты не будешь нормально есть, спать и отдыхать, ты станешь для них опасна, потому что возненавидишь их, понимаешь?
- Предыдущая
- 26/79
- Следующая