Интернат, или сундук мертвеца - Васина Нина Степановна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/68
• Следующая

— Встань, женщина.

Ева встала, внимательно осматривая лица стоящих рядом мужчин. Рыжий секретарь Феди и его преданный летописец смотрел немного растерянно, он никак не мог решиться предложить Хамиду подождать и разобраться, не предвидится ли у Феди наследника. Незнакомый Еве худой и опасный мужчина — телохранитель неубереженного Феди — один смотрел на нее весело и без малейшего намека на плотский интерес. Он рассматривал ее пристально, любуясь отличным экземпляром физически развитой особи идеального исполнения. Остальные — охранники и гости — только что не пускали слюну. Хамид был грустен, но торжествен.

Он, кряхтя, встал на колени, ему поднесли подушечку, на которой лежали украшения для Евы, взял браслеты и надел ей на щиколотки. Встал, опять отошел назад, любуясь, взял наручники.

— Протяни руки.

Ева вытянула вперед руки.

— Разожми кулаки, растопырь пальцы! Ева раскрыла ладони и показала Хамиду — примерная девочка вымыла руки перед едой.

— Открой рот!

Хамид засунул в рот Еве указательный палец, провел им за зубами у щеки.

— Высунь язык.

Ева покраснела легкой краской ненависти и злобы, но язык вытянула далеко, с удовольствием подразнила быстрыми влажными движениями гостей. Легкий стон удовольствия у некоторых присутствующих.

— Руки назад!

Хамид зашел сзади и защелкнул наручники на ее запястьях.

— Вроде все. — Повернул ее и осмотрел со всех сторон. — Теперь так. Объясняю, что я делаю. Женщина, ты приговариваешься к смерти за то, что убила моих самых близких друзей. Ты свернула шею Максу Черепахе, так сказал Федя, хотя я не представляю, как тебе это удалось.

— Он жрал мозги у детей, твой лучший друг! — Ева почувствовала приближающуюся истерику, она решила, что лучше закричит и расплачется от унижения и обиды, чем позволит страху напасть на нее.

— Ты зарезала ножом Федю Самосвала, когда он смотрел на тебя и любовался! — продолжил Хамид.

— Твой второй лучший друг любил насиловать женщин, избив их перед этим!

— Молчи, женщина. Тебе дадут слово. За это ты приговариваешься к смерти. Но ты — та самая женщина, которую так хотел мой друг Федя, за тобой он и приехал сюда. Я хочу, чтобы ты встретила его в лучшем наряде там, где не бывают живые. А когда твое тело истлеет в этом сундуке, — Хамид показал рукой себе за спину, там стоял большой железный ящик, — и если вдруг найдут твои останки, никто не скажет, что Хамид пожалел денег на погребальное платье для женщины своего друга. А теперь ты можешь сказать, что хочешь, но это твои последние слова, не трать время на ругань!

— Я хочу тебе сказать, что ты Драная Жопа!

— Как? — обалдел Хамид. — Откуда ты?.. Как ты смеешь!..

Никитка закрыл лицо руками.

— Напомни себе, кто ты! Съезди при случае в тот городок, придурок, где закопал свою расписку, и прочти, кто ты есть на самом деле! А уж я постараюсь там с тобой встретиться!

— В сундук! — заорал Хамид, наливаясь краской и топая ногами. — В сундук немедленно!

От неожиданного крика его слуги еще несколько мгновений не двигались с места, Хамид схватился слева за грудь, упал и стал бросаться в них песком, бессильно воя:

— Уберите ее быстрей, изувечу! В сундук! Еву подхватили под руки. Она болтала в воздухе ногами и смеялась.

— До встречи, Драная Жопа! — успела она крикнуть, прежде чем стукнула тяжелая крышка и защелкнулся замок.

Двое слуг с трудом подняли тяжелый сундук и пошли по трапу на катер.

Хамид полулежал на песке, провожая их глазами и тяжело дыша.

— Как стемнеет — в море, — бормотал он. — Откуда она знает, она не женщина — она ведьма! Может, ее сразу удушить, чтоб потом не думать?..

— Извините! — Над ним склонилось рыжее лицо Фединого секретаря и тощее высохшее — Лизы. — Не обращайте внимания, — сказал секретарь Феди. — Это я ей свой роман прочитал.

Хамид смотрел, ничего не понимая. Лиза удивленно повернула голову и посмотрела на Никитку.

— Уйдите, — попросил Хамид, отмахиваясь от них руками, он плохо соображал, что происходит. — Позовите Илию! Какой роман, пошел вон, дурак!

— Я написал роман. — Рыжая голова секретаря Феди нависала косматым солнцем. — О детстве Феди, об интернате. И прочел ей, чтобы она знала перед смертью, кого убила! Это моя первая книга из трилогии о больших людях.

Хамид размахнулся, ослепленный солнцем и ненавистью, и ударил кулаком Никитку в глаз. Никитка упал затылком в песок, раскинув руки.

Хамиду стало намного легче. Он прикрыл глаза и только хотел подняться, как услышал странный визгливый смех.

Хохотала Лиза. Она шла по берегу, сняв туфли с каблуками, проваливаясь длинными ступнями в песок, и смеялась, иногда подвывая и наклоняясь вперед, прижав руки с туфлями к животу.

Хамид закрыл глаза и лег на спину рядом с Никиткой, также раскинув руки в сторону.

Орали чайки, шумело вечернее море, далеко-далеко уныло и тревожно завыли полицейские сирены.

Две полицейские машины ехали по вызову к богатому особняку. Недалеко от ограждения, за территорией особняка, в пыльных кустах был обнаружен большой перевязанный полиэтиленовый пакет с телом мужчины. Рядом с пакетом стоял полицейский, первым попавший к месту находки, и несколько зевак. Подвернувшийся удачно газетчик приготовил фотоаппарат.

Из подъехавших машин вышли четверо представителей закона и толстяк в штатском с чемоданчиком, переговариваясь, подошли к свертку. Зевак оттеснили, на ушлого газетчика наорали, но беззлобно — он был им знаком и хорошо платил за информацию, полиэтилен разрезали. Странно, но вони не было. На склонившегося над трупом врача чуть повеяло холодом. Убитый мужчина был невысок, телом крепок, с русыми, коротко стриженными волосами, совершенно голый, с глубокой сине-багровой полосой на шее.

— Чей это особняк? — спросил полицейский газетчика.

Газетчик ответил, щелкая фотоаппаратом.

Большой дом с открытым бассейном был расположен на склоне, архитектор учел это при постройке здания: дом был в несколько ярусов, удачно повернутых террасами к морю. Продолговатой каплей голубел бассейн.

Особняк принадлежал Паше Закидонскому, русскому, турецкому подданному, так некстати пропавшему с прогулочного двора тюрьмы в Москве за десять минут до организованного ему Федей побега.

— В бассейне вода, — заметил полицейский. — Там сейчас кто-то живет?

Ответа он не получил. Доктор сказал, что тело было хорошо заморожено и еще не отошло.

Ева Курганова лежала в сундуке на боку, прижав к себе колени. Она напряженно вслушивалась в звуки на катере и, наконец решившись, протащила сцепленные наручниками руки под ягодицами. Вздохнула несколько раз поглубже, задержала дыхание и сильно напряглась, подставив пальцы к анусу. Расслабилась, опять вздохнула и напряглась еще. Пришлось засунуть себе палец внутрь: булавка не выходила. Ева стала двигать мышцами живота и тужиться с короткими перерывами. Наконец она достала теплую булавку и разрешила себе отдохнуть. Потом подтащила коленки еще сильней к себе и провела кольцо сцепленных рук под ступнями. Теперь ее руки были перед нею, можно было спокойно попробовать открыть наручники.

Послышались шаги, кто-то подошел и встал возле сундука. Ева чертыхнулась про себя и уже хотела просовывать руки назад, но подошедший лениво пнул сундук ногой и отошел. Ева перевела дух, уговаривая себя успокоиться и думать только про замок наручников.

Стали затекать ноги. Надо было сжимать пальцы ступней, потом растопыривать их. Прижатой к стенке сундука спине стало холодно, Ева чувствовала, как впечатываются в кожу золотые сплетения ее наряда.

Щелкнул замок наручников. Ева вздохнула, закрыла глаза и заставила себя расслабиться. Завела руки назад и стала молить Бога, чтобы кто-нибудь открыл сундук перед тем, как бросить его в море. Сундук передвигали, относили куда-то. Завелся мотор, катер плавно развернулся и вышел в море, но никто не открыл тяжелый замок.

• Предыдущая
• 20/68
• Следующая