37 девственников на заказ - Васина Нина Степановна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/68
• Следующая

— Извините, а что это за традиции целомудрия? — заинтересовалась Анна-бель. — В каком возрасте вы объяснили дочери разницу между мальчиком и девочкой?

— Что? — очнулась мама от упоения собственным самопожертвованием. — Какую разницу?

— Все понятно, — кротко вздохнула Анна-бель.

Лицо мамы пошло пятнами.

— Не волнуйся. — Я погладила ее по руке. — Мне все и в подробностях объяснил Богдан. И еще, отчего начинаются месячные и как нужно предохраняться.

Получилось жестоко, но сил выслушивать мамины восторги и жалобы о своей нелегкой доле родительницы уже не было.

— Я так и думала, — кивнула Аквиния.

— Вы не смеете! — вскочила мама, опрокинув стул. — Я вам тут не позволю!.. — Она выбежала из комнаты.

— Давайте закончим с делами, — бесстрастно предложила Аквиния.

— Откуда вы знаете, что Богдан пообещал бриллианты мне?

— Знаю, — повторила Аквиния.

— Да откуда же? Насколько я поняла, вы не общались с ним после развода. Вы слышали, как он это говорил?

— Она видела, — с усмешкой подсказала Анна-бель. — Ви-де-ла.

— Видела? Как это?..

— Она видела тебя голой в камушках, — понизила голос Анна-бель, покосившись в сторону коридора. — Она видела, что сказал Богдан. — В меня опять уставился ее веселый глаз сквозь трубочку из ладони.

— Я умею читать по губам, — подтвердила Аквиния. — Я почти десять лет работала в приюте для детей-инвалидов.

— У меня их нет, — развела я руками. — И, как ни странно это звучит, я искала вашу дочь, хотела ее увидеть и поговорить.

— Зачем? — напряглась Анна-бель.

— Я хотела сказать ей, что Богдан скучает, что бриллианты, конечно, принадлежат ей.

— Он и сам мог это сказать, — усмехнулась Анна-бель. — Дочь посещала его вопреки моим запретам.

— Значит, Аквиния желает, чтобы я нашла это ожерелье для дочери Богдана?

— Желаю, — кивнула Аквиния. — Это семейная реликвия; нам с ним Бог детей не дал, но мой младший сын…

— Прекрати, — лениво попросила Анна-бель.

— Мой младший, — повысила голос Аквиния, — обручен с Людочкой.

— Очень смешно. Он совсем не говорит по-русски.

— Они переписываются. В будущем месяце Лю-дочка приедет в Америку. Мой сын наполовину ирландец, он красив и смел, от него трудно отказаться.

Покопавшись в кармане длинной кофты, Аквиния достала что-то похожее на портсигар, раскрыла его, и я имела счастье минут пять рассматривать небольшие фотографии огненно-рыжих и совершенно неотразимых сыновей Аквинии с такими правильными чертами лица, что закрадывалось подозрение, не покрасила ли она парочку бюстов каких-нибудь известных греков.

— Счастливые молодожены средних лет из них вряд ли получатся, — умерила ее восторг Анна-бель. — Моей дочери тридцать восемь — в таком возрасте не бросаются бездумно в замужество, потому что уже не имеют терпения и оптимизма малолеток.

— Анна-бель, а чего вы от меня хотите?

— Не слушай ее, она меркантильная дура, — тут же отреагировала на мой вопрос Аквиния.

— Значит, ты, желающая, чтобы моя дочь через месяц приехала на смотрины к твоему сыну в ожерелье за полмиллиона — не меркантильная, да? И еще хочешь сказать, что, лелея в душе надежду на этот идиотский брак сорокалетних переростков, на их внуков, ты не дура?

— Я родила своего старшего в сорок пять, и все было в порядке! Я хочу, чтобы семейная реликвия…

— А я чуть не сдохла от кровотечения при родах в тридцать шесть и повторить мой подвиг дочери не позволю!

— Тихо! — Я подняла руки. — Пусть Анна-бель ответит, что ей от меня надо.

— Мне нужен нож, который нельзя забрать с пола, пока не найден убийца.

— Какой еще убийца?

— Разве твоя мама не объяснила тебе, что Богдана убили?

— Зачем его нужно было убивать?

— Это может знать только тот, кто убил, — логично заключила Анна-бель.

— Это все ерунда, — отмахнулась Аквиния. — Предрассудки. Иди и забери этот нож с пола, кто тебе мешает? — Она повернулась ко мне и объяснила: — Наследники какого-то Купина, проживающие в Таиланде, обещали ей кучу денег, если она согласится продать три ножа Богдана. Оказывается, это ножи из коллекции, даже футляры сделаны известным мастером. Они написали письмо, прислали приглашение…

— Я сама расскажу!

— А эта дура!..

— Заткнись! Я сама расскажу. — Анна-бель постучала по столу ладонью, привлекая мое внимание. — Я поехала туда. Все было шикарно. Представь: это очень богатая русская семья — отели на побережье, яхты, казино. Один из них, Матвей, мне очень понравился, очень. Он на пять лет моложе, но выглядит шикарно, мы с ним отлично смотримся. И я по глупости рассказала, что одним из ножей был убит мой бывший муж. Матвей сначала только улыбнулся — сказал, это ничего, нож специально приспособлен для убийства, а потом я случайно проговорилась — назвала имя этого ножа — Мудрец. Он даже в лице изменился: “Не может быть! Если его убили, то только ножом Ай!” Нет, его убили Мудрецом, — настаивала я. И доупиралась: оказывается, если эти освященные ножи были использованы не по назначению, любому, нарушившему их местоположение после этого, грозит страшное проклятие!

— Ерунда, — повторила Аквиния.

— А вот и не ерунда! Человек из органов, который держал этот нож у себя как вещественное доказательство почти месяц, — он и потом не хотел его отдавать, я жалобу писала! — превратился в настоящую жабу!

— Ты говорила раньше, что в бегемота, — заметила Аквиния.

— Какая разница? Он за пару лет достиг такой степени ожирения, при которой уже показывают свой живот и задницу за деньги в цирке или идут в борцы сумо!

Я закрыла глаза, стараясь справиться с гулом внутри моей головы.

— Ее мать, — понизила голос Аквиния, — сдвигает этот нож каждые две недели, протирает паркет и кладет обратно.

— Несчастная женщина! — вздохнула Анна-бель, покосившись на меня.

— Значит, — решила я подвести итог, хотя от усталости и нереальности происходящего еле ворочала языком, — Анна хочет, чтобы я всего лишь нашла убийцу Богдана, и тогда она, счастливая, с тремя ножами поедет в Таиланд. А Аквинии нужно, чтобы я нашла пропавшие бриллианты?

— Выйдем на минуточку, — попросила Анна-бель.

— Не слушай эту дуру! — напутствовала меня Ак-виния.

В кухне, тщательно прикрыв за собой дверь, Анна-бель прошептала мне в ухо:

— Не надо искать ожерелье — я знаю, где оно, с ним все в порядке!

После чего, удовлетворенная, заперлась в туалете.

Я вернулась в гостиную, села за стол и положила голову на руки возле невыпитой чашки чая.

— Не надо искать убийцу, — вдруг прошептала Аквиния. — Это не приведет к добру — всем только хуже станет.

— Что? — дернулась я. — Почему — хуже?

— Я знаю, — шепчет Аквиния, не шепчет даже — медленно и тщательно беззвучно выговаривает это губами.

— Вы хотите сказать… — я тоже перешла на почти неслышный шепот, — что вы… Вы видели, да? Вы этого человека видели в трубу? Вы знали сразу, что это убийство, а не самоубийство. Почему же не сказали?

— Зачем? Помочь Богдану было уже нельзя, а объяснять чиновникам, что я с утра до вечера смотрела в подзорную трубу за своим бывшим мужем… Мне тогда стукнуло восемьдесят, представь их реакцию! Но справедливости ради стоит сказать, что, как только я увидела это, я тут же пошла звонить в милицию. Это заняло почти десять минут — так трудно дозвониться, а еще труднее объяснить дураку на коммутаторе, откуда я знаю, что кого-то убили, и почему не хочу называть свое имя.

— А где наша добрая мамочка? — вошла в комнату Анна-бель. — Ее нигде нет, я все осмотрела. Фло, детка, ты как специалист, знакома со всеми проблемами своей мамы?

— Что?.. — Комната поплыла перед глазами, и Анна-бель приподнялась в воздухе, вращаясь.

— Я говорю, что твоя мама исчезла. Мы ее обидели, наверное, бедняжку. Аквиния бывает такой грубой…

— Лучше бы ты следила за своим змеиным языком! — фыркнула Аквиния.

• Предыдущая
• 44/68
• Следующая