Скобелев, или Есть только миг… - Васильев Борис Львович - Страница 51

• Предыдущая
• 51/90
• Следующая

Столь растерянного Скобелева Куропаткину никогда ещё видеть не приходилось, хотя он несколько растерялся и сам: уж слишком неожиданным было появление подобного гостя в скандальной бухарестской гостинице. Михаил Дмитриевич как разинул рот, так с открытым ртом и остался, в то время как Алексей Николаевич нашёл силы осторожно и беззвучно переместиться в самый дальний угол. Князь Имеретинский вежливо улыбнулся и, не обратив внимания ни на хозяина, ни на бухарский халат, ни на бутылки, ни на гитару, сразу же коротко поведал, что образована Ловче-Плевненская группа, в состав которой включён и отряд генерала Скобелева.

– Мой отряд? – глухо спросил Михаил Дмитриевич, все ещё пребывая в растерянности. – Помилуйте, какой, собственно, отряд? Остатки курян да потрёпанные сотни Тутолмина?

– Не совсем так, генерал. Ваш отряд – шестьдесят четвёртый пехотный Казанский полк, батальон Шуйского полка, три батареи четвёртой артиллерийской бригады, сапёрный взвод и прошедшая полный полевой ремонт Кавказская бригада полковника Тутолмина.

Скобелев беспомощно глянул на скромно стоявшего у стены Куропаткина, на невозмутимого адъютанта и медленно провёл руками по лицу, окончательно растрепав бороду.

– Простите, ваша светлость, что принимаю вас в таком виде…

– Вы – в законном отпуске, – спокойно сказал Александр Константинович. – С семи утра считаю вас вступившим в должность командира отряда.

– Все же позвольте возразить, – мямлил Скобелев, все ещё пребывая в растерянности. – Я самовольно покинул войска и… И не нуждаюсь ни в чьей защите. Даже в вашей, ваша светлость. Я болен, в конце концов.

– Вам, должно быть, известно, что Сулейман отбросил Летучий отряд Гурко к перевалам? – терпеливо выслушав Скобелева, сказал Имеретинский. – Что же будет, если турки вырвутся из-за Балкан? Что делать, если Сулейман соединится с Османом? Отступить за Дунай во избежание полного разгрома?

Скобелев молчал. Млынов вынырнул из-за спины светлейшего князя, расстелил на столе приготовленную карту и тут же вновь отступил к дверям.

– Необходимо брать Ловчу, – вдруг негромко сказал Куропаткин. – Немедленно брать Ловчу, чтобы не дать соединиться Сулейману с Османом-пашой.

Князь впервые посмотрел на молодого офицера. Капитан коротко поклонился.

– Разрешите представиться, ваша светлость. Генерального штаба капитан Куропаткин.

– Очень рад. Следовательно, Михаил Дмитриевич, у вас уже имеется начальник штаба? В таком случае я беру Паренсова себе.

– Берите, берите, – Скобелев уже впился глазами в карту. – Алексей Николаевич прав: Ловча – основная задача.

– Вот и решайте её, – улыбнулся князь. – Я даю вам полную свободу действий, Михаил Дмитриевич. А за собою оставляю обязанность защищать вас с тыла.

– Воды! – вдруг крикнул Скобелев. – Что ухмыляешься, Млынов? Два кувшина со льдом, быстро!

Александр Константинович тут же и откланялся, с трудом сдержав улыбку. И был весьма доволен, что так быстро заполучил загадочно притягательного для него генерала со всеми его неуёмными страстями. А вот Млынов, окатывая своего командира ледяной водой, улыбки сдержать не сумел.

– Чего скалишься? – недовольно заметил Скобелев, растираясь суровым полотенцем. – Ты у меня впереди коней бегать будешь: войск много, а ты – один. Ординарцев-то пока нет.

– Если согласны статского взять, то один, считайте, уже есть, – сказал Млынов. – Шесть раз приходил, пока вы винцом баловались. Из армии уволен по ранению, но в Россию возвращаться не торопится. Вольноопределяющийся Федор Мокроусов, не припоминаете такого? Утверждает, что знаком с вами.

– Знаком. – Михаил Дмитриевич припомнил раненых костромичей, повязку на лбу у недоучившегося студента. – Сообразительный парень. Бери, Млынов, не прогадаем.

Скобелев так никогда и не узнал, каких трудов стоило светлейшему князю Имеретинскому упросить императора закрыть глаза на очередную скобелевскую выходку. Даже Паренсов отнёсся к его идее весьма неодобрительно:

– Вы взяли на себя тяжёлый крест, ваша светлость, Скобелев обладает свойством доставлять массу хлопот своим непосредственным начальникам.

– Если вы, Пётр Дмитриевич, порекомендуете мне подчинённого, способного одновременно противостоять как Осману-паше, так и Сулейману, имея в десять раз менее войск, я немедля пошлю за ним.

– Есть такой, только придётся самому за ним ехать, – вздохнул Паренсов. – И не в резерв, а в гостиницу.

– Вот я и еду, – улыбнулся Имеретинский.

20 августа начались перемещения частей, в смысле которых новый порученец Скобелева вольноопределяющийся Федор Мокроусов и не пытался разобраться. Он получал конкретные задания, доставлял приказы, провожал командиров частей до указанных пунктов, возвращался и почти тотчас же скакал с новыми поручениями. Вскоре скобелевцы охватили Ловчу со всех сторон: Кавказская бригада была заблаговременно брошена в глубокий обход. Ловча оказалась взятой в клещи: оставалось лишь сжать их.

– Завтра надавим – и хрустнет орешек, – сказал Тутолмин. – Отужинаете со мной, Мокроусов?

– Благодарю, полковник, увы. Тотчас же и назад.

– Да уж, не дай бог скобелевским порученцем быть. Какую ночь в седле?

– Не считал! – крикнул Федор, вскакивая на коня.

Он воротился к вечеру, отдал лошадь конвойцам, наспех перекусил с казаками и заглянул в штабную палатку. Палатка разделялась пологом на две неравные части: в первой, узкой, стоял стол дежурного и походная койка для ординарцев.

– Тутолмин на позициях, – доложил Мокроусов: за пологом слышались голоса. – Где Млынов?

– Вами интересовался. Обождите тут.

Дежурный беззвучно скользнул за полог, а Федор сразу завалился на койку: тело ломило от ежедневных скачек. Но тут выглянул Млынов, шепнув:

– Сам тебя спрашивал.

Порученец прошёл за полотнище и остановился у входа. Брезентовые занавеси окон были подняты, но уже темнело, и на большом дощатом столе, устланном картами, горели две лампы. Возле стола в походном кресле сидел князь Имеретинский, вокруг толпились генералы и множество офицеров.

– Ключом обороны Ловчи является высота Рыжая, – докладывал Скобелев. – Высота сильно укреплена, и нам придётся громить её артиллерией, пока противник не отойдёт за обратные скаты. Тогда и только тогда следует атаковать её пехотою, но непременно в сопровождении пушек, чтобы прикрыть солдат поелику возможно. Господам офицерам запомнить и довести до понимания каждого рядового следующее. Первое – противник патронов не жалеет, следовательно, сближение с ним должно быть особо стремительным. Второе – турки целиться не любят и бьют, как правило, положив винтовки на бруствер; задача каждого офицера – уловить зону поражения и миновать её единым броском. И третье – огонь противника особенно опасен для частей стоящих или, упаси Бог, отступающих, так что уж извольте командовать только вперёд. Только в атаку! Вы согласны со мной, Александр Константинович?

Имеретинский, спрятав улыбку, молча кивнул. Потом спросил:

– За высотой – река Осма. Она проходима?

– Не везде, ваша светлость, – ответил Куропаткин. – В местах бродов болгары обещали поставить условные знаки.

– Сколько пушек у Рифата-паши?

– Восемь орудий.

– Если понадобятся резервы, сообщите через капитана Жиляя.

– Не понадобятся, ваша светлость.

– Следовательно, приказ о штурме может исходить только от вас, Михаил Дмитриевич, – улыбнулся князь. – Если вопросов нет, предлагаю господам командирам выехать к частям.

– Мокроусов вернулся? – спросил Скобелев, проводив Имеретинского.

– Так точно, Михаил Дмитриевич, – Федор шагнул к генералу.

– Проводи генерала Добровольского до места и будь на связи с его колонной.

Сопровождать Добровольского пришлось уже в темноте, и Федор никаких ориентиров так и не запомнил. Возвращался один, стараясь держаться левее, чтобы не угодить к туркам, и приехал уже под утро. Устал до невозможности, на сон оставалось часа три, и, доложив дежурному, он сразу же завалился на койку.

• Предыдущая
• 51/90
• Следующая