Скобелев, или Есть только миг… - Васильев Борис Львович - Страница 45
- Предыдущая
- 45/90
- Следующая
В то время как Криденер и его офицеры завтракали с соответствующим грохоту аппетитом, четыре табора турецкой пехоты под прикрытием пушечного огня перешли в атаку на гребень Зелёных гор, а на правом фланге показались конные группы черкесов. Пехота ещё не подошла, хребет держали спешенные кубанцы, и Скобелев решил отвести свои части. Его час ещё не наступил.
– Отходить. Орудия перебросить левее, на второй гребень, за спину кубанцев.
– Зачем, ваше превосходительство? – удивился Кухаренко. – Позиция удобная, авось не сомнут.
– Я на авось не воюю, – сухо сказал Скобелев. – Где твои осетины, Тутолмин?
– В резерве, как вы распорядились.
– Видишь черкесов? Мне надо, чтобы осетины атаковали их в конном строю. Отбросить, пробиться к реке Вид и войти в соприкосновение с отрядом генерала Лашкарева.
– Далековато.
– Я говорю не о географии, а о тактике, полковник. Необходимо передать генералу Лашкареву мою личную просьбу: как только он услышит, что мы пошли на штурм, пусть тотчас же атакует Плевну по Софийскому шоссе.
– То-то Осман-паша завертится! – заулыбался Тутолмин, сразу оценив неожиданность этого удара для противника.
Осетины вылетели из-за склона внезапно для черкесов. Привычные к горам кони несли молчаливых всадников, не пугаясь ни крутизны, ни обрывов. Атака была стремительной, рубка – короткой, но яростной: не выдержав её, черкесы развернули лошадей. Часть с лета нарвалась на разъезд улан, часть, бросив коней, разбежалась по виноградникам и зарослям кукурузы. Осетины радостно встретились с уланами, началось взаимное угощение и безудержная кавалерийская похвальба, а есаул Десаев помчался к генералу Лашкареву, которому и доложил, что было приказано.
– Передайте генералу Скобелеву, что я не собираюсь исполнять его просьб, – холодно, сквозь зубы сказал Лашкарев: его вывела из равновесия повышенная экзальтация и неприятный для него акцент примчавшегося прямо с рубки есаула. – Заодно напомните своему начальнику, что я подчиняюсь только генералу Криденеру и просьбы исполняю не в боях, а по окончанию оных.
Десаев напрасно горячился, в волнении ещё более путал русские слова и частенько обращаясь к генералу с недопустимой простотой: «Понимаешь, очень нужно, генерал очень просит…» Лашкарев все более леденел и в конце концов грубо приказал есаулу убираться ко всем чертям. Ругаясь последними словами, Десаев вскочил на коня, но сообщить о категорическом отказе Лашкарева так и не успел: черкесская пуля наповал уложила не в меру горячего офицера. А от расстроенных гибелью командира осетин Скобелев узнал лишь, что Десаев был у генерала, и потому не сомневался, что кавалерийская дивизия, трижды превосходящая его отряд по ударной мощи, своевременно сделает то, о чем он просил, и Осман-паша в самом начале штурма получит жестокий и неожиданный удар в спину.
Но удар в спину получил не Осман-паша, а сам Скобелев – если не прямой физический, то моральный. Тупо руководствуясь диспозицией, Лашкарев за весь день не отдал ни одного приказания, проторчав в полном бездействии в тылу отчаянно отбивавшихся турок. А Скобелев, рассчитывая на его атаку, строил на этом все свои действия, лишь к концу сражения поняв, что строил он их на песке.
Криденер ещё завтракал, когда ему доложили, что от Шаховского прибыл порученец капитан Веригин.
– Его сиятельство просит тотчас же переправить к нему Коломенский полк.
– Ещё бой не начался, а князь уже о резервах беспокоится, – тихо заметил Шнитников.
Барон сделал вид, что не слышит этого многозначительного замечания. Отёр усы салфеткой, вздохнул:
– Сами этот полк с вечера ищем, капитан. Найдите же его наконец, господа.
– Слушаюсь, – сказал Шнитников и тут же вышел. Искать Коломенский полк не было никакой необходимости, поскольку штабу было известно, где он стоит. Однако Шнитников немедленно послал туда порученца, чтобы увести его в иное место. Он старательно прятал полк от Шаховского не потому, что хотел насолить князю, а исходя из убеждения, что старый генерал занервничал и коли получит резерв, то сгоряча и бросит его в дело. По-своему он был прав, но вместо того чтобы откровенно сказать Шаховскому, что полк прибудет не тотчас же, схитрил. Многие в армии побаивались сурового гнева и солдатской прямоты Алексея Ивановича, и Шнитников с Криденером не были исключением. При всей благосклонности Государя, Криденер всегда помнил, что он все же только остзейский барон, а не природный Рюрикович князь Шаховской.
А капитан Веригин ничего не мог поделать с вежливыми объяснениями офицеров штаба. Но не уезжал, все время кого-нибудь тормоша. И все играли в странную игру, а бой разгорался, и Шаховской, надеясь на обещанный Коломенский полк, уже двинул свои войска с задачей захода правым плечом в полном соответствии с дерзкой, но вполне реальной идеей Скобелева.
Все было в этой идее. Блеск самобытного и смелого таланта, понимание планов Османа-паши, полная неожиданность смены удара во время боя и свобода манёвра. Не хватало только сил, которые находились в чужих руках, и эти чужие холодные руки и задушили в конце концов скобелевскую жар-птицу. Руки своих же генералов, а совсем не таборы Османа-паши.
3
– Шаховской двинул свои войска! – издалека, ещё на скаку прокричал Млынов.
Он оставался в наблюдении ради этого известия и был весьма удивлён, не заметив никакого воодушевления. Скобелев сидел на расстеленной бурке и играл в шахматы с Тутолминым. Услышав крик, которого так ждал, достал часы, щёлкнул крышкой.
– Сдавайся, полковник, я тебе во фланг выхожу. – И вдруг вскочил, застёгивая сюртук. – Пехоте готовиться к атаке. Батареям следовать за нею на прежние позиции. Тутолмин, отряди казаков подвозить в торбах патроны и снаряды, а на возврате забирать раненых. Кто принял командование осетинами?
– Подъесаул князь Джагаев.
– Прикажи князю быть в постоянной готовности атаковать во фланг вдоль ручья. С Богом, товарищи мои. Приказов об отходе более не будет, а коли случится что, последним отступать буду я.
Пехота двинулась в атаку с песней: куряне шли в свой первый бой женихами. Легко сбив турок с третьего хребта, они настойчиво атаковали последнюю возвышенность, за которую противник цеплялся с ожесточённым упорством. Осман-паша уже оценил внезапное появление русских в трехстах саженях от предместий Плевны.
– Тутолмин, дави туркам на фланги! – кричал Скобелев, появившись впереди на белом коне. – Молодцы, куряне! Вперёд, ребята, только вперёд!..
Турки то откатывались вниз, к ручью, то снова бросались в контратаку. Кубанцы залповым огнём расстроили их ряды, и аскеры отошли к предместьям, перед которыми не было никаких укреплений. Здесь, в виноградниках, они и залегли, огнём отбивая попытки скобелевцев форсировать топкие берега Зеленого ручья.
На большее Осман-паша пока рассчитывать не мог: войска Шаховского напирали левее, намереваясь – турецкое командование быстро поняло это – зайти правым плечом и вместе со Скобелевым всей мощью обрушиться на последнюю высотку перед Плевной. Если бы это случилось, русские на одном порыве вкатились бы прямо в город. Для защиты его Осману-паше пришлось бы отвести туда все резервы, оголив поле сражения. А генерал Вельяминов настойчиво рвался к Гривице, по тылам турок, многозначительно бездействуя, гуляли разъезды Лашкарева, и Осман-паша уже отдал приказ подтягивать запасные таборы поближе к городу.
– Если они ворвутся в Плевну со стороны Зелёных гор, готовьтесь с боем прорываться на Софийское шоссе, – подумав, нехотя добавил он.
– Между первой и второй колоннами русских образуется разрыв, – осторожно подсказал командующему начальник штаба Тахир-паша. – Может быть, нам следует ударить в этом месте? Русские не любят неожиданного манёвра.
– Тому, кто нашёл ключ к дверям, не нужно окно. Хотел бы я знать, кто же нашёл этот ключ?..
Ключ был найден, и дверь Плевненской твердыни оказалась практически отперта, но на то, чтобы распахнуть её, сил уже не осталось. Но именно с этого дня, со дня второго Плевненского штурма, турецкое командование приметило и уже не упускало из внимания генерала на белом коне, которого аскеры сразу же нарекли Ак-пашой.
- Предыдущая
- 45/90
- Следующая
