Спиноза - Беленький Моисей Соломонович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/51
• Следующая

У Спинозы никогда не было страсти к накоплениям, он презирал подлость, сытое мещанство, дух наживы, ядовитую мерзость озлобленных людей, проповедь разнузданности и безделья. Весь захваченный познанием закономерностей объективной реальности, он стремился нарисовать целостную картину мира, отвечающую своему оригиналу — ее величеству природе.

Стремление осмыслить сокровенные тайны природы было реализовано в глубоких научных и философских обобщениях. Они стали основой научного атеизма, то есть такой системы взглядов, которая утверждала существование лишь одной природы, искала объяснение ее законов в самой природе и отвергала какое бы то ни было надмировое существо, бога, святые и священные письмена.

Отрицание бога в спинозизме покоится на неопровержимом доказательстве бытия самосуществующей природы. В истории философии Спиноза первый поднял атеизм до научных высот и дал ему подлинно философское, теоретическое обоснование. «Спиноза, — писал немецкий философ-материалист XIX столетия Людвиг Фейербах, — единственный из новых философов, положивший первые основы для критики и познания религии и теологии, он — первый, кто определенно выступил против теологии; он — первый, кто классическим образом формулировал мысль, что нельзя рассматривать мир как следствие или дела рук существа личного, действующего согласно своим намерениям и целям... Я с радостью поэтому принес ему дань моего удивления и почитания».

Спинозизм стал знаменем свободомыслия и прогресса. Примечательно, что в одном латинском словаре XVIII века «атеист» переведено словами assecla Spinoza, то есть последователь Спинозы.

И прогрессивные деятели науки его времени хорошо понимали, что Спиноза является атеистом в самом возвышенном значении этого слова. Именно они присвоили ему высокое звание «князя атеистов».

Второй аргумент философа в пользу «Богословско-политического трактата» превратился в свою прямую противоположность. Трактат «не рассеял» распространенное в народе мнение об атеизме Спинозы, наоборот, он закрепил за философом славу борца против церкви и религии. Трактат выполнил великую освободительную миссию. Библия затемняет сознание людей. Трактат просвещает, обогащает их сознание. Библия сковывает ум и волю. Трактат провозглашает свободу разума, право на свободное исследование природы, общества и религии.

Трактат всколыхнул идейный мир современников Спинозы. Он и по сей день является предметом серьезного изучения благодарных потомков материалиста и атеиста XVII века.

Правительственная карета зачастила в Ворбург. «Высокий гость» и «одинокий еврей», как говорили обыватели села, затеяли что-то очень важное, сидят взаперти часами, секретничают. О чем? Жители Ворбурга не могли догадаться, что философ создает труд, которому суждено будет произвести переворот во взглядах на Библию.

Де Витт не всегда приезжал один. Иногда он брал с собой ученого Христиана Гюйгенса и адвоката Авраама Куфелера.

Пораженный исключительным дарованием философа, Гюйгенс писал своему брату Константину: «Спиноза в оптике — великий князь». От Гюйгенса не ускользнул и взлет мысли, проницательный и обобщающий ум Спинозы, но «Богословско-политический трактат» не вызвал у него никакого интереса. Аристократ по происхождению, Гюйгенс не был расположен к философии мыслителя-плебея, «еврея из Ворбурга», как он титуловал его в своей переписке с выдающимися учеными эпохи. И Спиноза не счел возможным откровенно изложить перед X. Гюйгенсом свои сокровенные мысли о природе, боге, Библии, истинном благе. Сердцем он понял, что различие в общественном положении является серьезным препятствием к установлению единомыслия по важнейшим проблемам этики и политики. Контакт между Спинозой и Гюйгенсом ограничивался лишь их общей заинтересованностью в оптике. Куфелер часто приезжал в Ворбург. Спиноза полюбил его и читал ему начальные страницы «Этики», доказанной в геометрическом порядке («Ethica ordine geometrico demonstrata»), В результате этих встреч Куфелер в 1684 году опубликовал свою «Пантософию» — первое произведение в XVII столетии, которое излагало и защищало основные положения спинозизма.

Спиноза ввел Куфелера в круг проблем «Богословско-политического трактата».

— Тому, кто решил подвергнуть Библию критике, — заметил Куфелер, — следует иметь ясное представление о боге. Ведь он главный предмет священного писания.

— Совершенно справедливо, — сказал Спиноза. — Я всегда высмеивал представления о небесном правителе и творце мира. Я отстаиваю принцип гармонии и единства мира. Природа — создающее начало и единственно реальная сила всего сущего. И никакое здравое основание не побуждает приписывать природе ограниченную мощь и силу и утверждать, что ее законы приноровлены только к известной сфере, а не ко всему.

— Следовательно, — пришел к выводу Куфелер, — кто утверждает, что бог делает что-нибудь вопреки законам природы, тот вынужден одновременно утверждать, что бог поступает вопреки своей природе.

— Нелепее этого ничего нет. — заявил Спиноза, — природа сохраняет вечный, прочный и неизменный порядок, ничего не совершается вопреки природе. Так можем ли мы мыслить о боге, как о законодателе или властелине, предписывающем людям законы? Конечно, нет. Бог, говорю я, только сообразно понятиям толпы и только вследствие дефекта в мышлении изображается как законодатель или властитель и называется справедливым, милосердным и прочее.

— Из всего этого вытекает, — умозаключил Куфелер, — что утверждения Библии о наличии божественных законов — выдумки богословов.

— Более того, — добавил Спиноза, — отсюда следует, что сама Библия никак не может быть боговдохновенным словом. Она — творение людей определенной эпохи и определенных представлений. Обожествлена она по тем же причинам, по которым закономерным явлениям природы приписывается сверхъестественное вмешательство, а именно: вследствие невежества толпы.

Спиноза не понял социальной сущности религии, не понял, что придавленность народных масс порождает и закрепляет веру в существование потустороннего мира «добра и блаженства». Религия, вера в бога, возникла как фантастическое, извращенное, превратное отражение в умах людей господствовавших над ними стихийных сил природы и общества. Классовый подход к религии был чужд мыслителю XVII века. И все же ссылка Спинозы «на невежество толпы» побудила критику сорвать божественный покров с Библии и доказать несостоятельность откровения. Только невежество и суеверие, хочет сказать Спиноза, считают Библию боговдохновенным писанием. На самом деле Библия — обычный человеческий документ, подлежащий разумному рассмотрению. Это Куфелер понял. И не только он один. Современники поняли, что Спиноза подрывал веру в святость основополагающей книги двух религий Востока и Запада.

— Теологи утверждают, — сказал Куфелер, — что слова Библии необычные, ибо пророки были преисполнены духом божиим. Но что такое дух божий? Объясните мне, пожалуйста, господин Спиноза.

— В Библии на древнееврейском языке, — ответил Спиноза, — дух божий обозначается словами «руах Элохим», или «руах Яхве». Слово «руах» истолковывается богословами как «дух». А на самом деле оно означает «ветер». «Руах Яхве нишба бой» (Исайя, глава 40, стих 7) означает: «Ветер Яхве веет на него»; «руах Элохим мрахепет ал пней хамаим» («Бытие», глава 1, стих 2) означает: «Ветер божий проносился над водою». Все, что людям времен Библии было непонятно или казалось необыкновенным, все это становилось в их представлениях божественным. Так, грозу называют в Писании «бранью божией», гром и молнию — «стрелами бога», «высочайшие горы» — «горы божии». В Псалтыре кедры называют божьими, подчеркивая их необыкновенную красоту... Богословы, которые приписывают пророкам дух божий, выдают пророков за людей необыкновенных, имеющих возможность непосредственно общаться с богом и проповедовать от его имени. Но посмотрите, — добавил Спиноза, — как выглядит бог в устах пророков. Библия учит, что бог создал человека по образу и подобию своему. Вчитываешься в слова Писания и приходишь к противоположному выводу. А именно: бог создан по образу и подобию человека. Образ бога в Библии, его поведение и действия находятся в полной зависимости от темперамента, воображения и воспитания того, кто от его имени пророчествует. Каков пророк — таков в его устах и бог. Михей, например, видел бога сидящим, а Даниил — в виде старца, накрытого белою одеждой. Иезекииль же — в виде огня, а те, которые находились при Христе, видели духа святого в виде нисходящего голубя, апостолы же — в виде огненных языков, и, наконец, Павел до своего обращения увидел его, как великий свет. Не удивительно, что священные книги приписывают богу руки, ноги, глаза, уши, душу и душевные движения: например, что он ревнив, милосерден, мстителен и т. п. Не удивительно также и то, что бога рисуют, как судью, сидящего на небесах, как бы на царском троне, а Христа — по правую сторону от него. Библейские пророки — люди невежественные; они обладали даром воображения, а не способностью познавания действительных причин и объективных законов развития природы. Поэтому их учение противоречит разуму и ничего общего с наукой не имеет.

• Предыдущая
• 32/51
• Следующая