Далекий центавр - Ван Вогт Альфред Элтон - Страница 4
- Предыдущая
- 4/7
- Следующая
— Говори сразу, в чем дело? — прошептал я.
Блейк встал.
— Билл, когда я прочел твои сообщения о том, что случилось, и посмотрел фотографии горящего корабля, мне кое-что пришло в голову. Две недели назад солнца Альфы были очень близко друг к другу, всего в шести месяцах от нас при нашей средней скорости восемьсот километров в секунду. «Посмотрим, — подумал я, — удастся ли поймать какую-нибудь их станцию».
— Так вот, — он заставил себя улыбнуться, — в течение нескольких минут я поймал сотни передач. Они шли на всех семи каналах, отчетливо, как колокольный звон на Рождество.
Он помолчал, глядя на меня со слабой улыбкой на губах.
— Билл, — простонал он, — мы величайшие кретины под солнцем! Когда я сказал обо всем Ренфью, он опал, как проколотый шарик.
Он снова замолчал. Мои напряженные нервы не выдержали этого молчания.
— Ради бога, дружище… — начал я и замолчал. Я лежал неподвижно, и меня вдруг осенило. Кровь застыла у меня в жилах, но наконец я сумел сказать: — Значит, ты говоришь, что…
Блейк кивнул.
— Да, именно так. Они обнаружили нас своими локаторными лучами и энергетическими экранами. Нам навстречу уже отправлен корабль.
— Надеюсь, — мрачно закончил он, — они смогут что-нибудь сделать для Джима.
Часом позже, сидя за пультом управления, я заметил вспышку, и через минуту могучий космический корабль в километре позади нас уравнял с нами свою скорость.
Мы с Блейком переглянулись.
— Я не ослышался? — спросил я дрожащим голосом. — Этот корабль стартовал из ангара десять минут назад?
Блейк кивнул.
— Дорогу от Земли до Центавра он проходит за три часа.
Этого я еще не слышал и почувствовал, что в голове у меня все идет кругом.
— Что?! — воскликнул я. — А у нас это заняло пятьсот… — Я помолчал.
— Три часа… Как мы могли забыть о техническом прогрессе.
Молча смотрели мы, как в монолитной стене напротив нас появляется отверстие. В эту пещеру я и направил наш корабль.
На кормовом экране было видно, как закрывается люк. Перед нами вспыхнул свет и сошелся лучом на какой-то двери. Когда я опустил корабль на металлический пол, на экране связи появилось чье-то лицо.
— Касселлахат! — прошептал мне на ухо Блейк. — Тот, что поддерживал со мною контакт.
Касселлахат — у него было умное красивое лицо — улыбнулся нам и сказал:
— Вы можете покинуть свой корабль и войти через эту дверь.
Когда мы осторожно выходили наружу, в просторный приемный зал, мне показалось, что нас окружает пустое пространство. «Это похоже на ангар межпланетного корабля, — подумал я. — Только какого-то чужого…»
«Нервы!» — тут же одернул я себя, но по лицу Блейка понял, что тот испытывает похожие чувства. Через дверь мы вошли в коридор, который привел нас в огромное роскошное помещение.
Это могла быть тронная зала или апартаменты кинозвезды. Все стены покрывали великолепные драпировки — то есть, сначала мне показалось, что это драпировки, но потом я понял, что это не так. Это было… я никак не мог понять…
Я уже видывал дорогую мебель в доме Ренфью, но эти диваны, стулья и столы фосфоресцировали, словно были сделаны из подобранных по оттенкам разноцветных огней. Нет, не так. Они не фосфоресцировали, а…
И снова я не пришел ни к какому определенному выводу.
Времени на детальный осмотр уже не было. Мужчина, одетый так же как и мы, встал нам навстречу. Я узнал Касселлахата.
Он шел нам навстречу, улыбаясь, потом вдруг замедлил шаги, потянул носом. Мгновением позже он торопливо пожал нам руки, резко отступил к креслу и сел.
Это было на удивление невежливо, но я обрадовался, когда он отошел, поскольку, как ни коротко было наше рукопожатие, успел почувствовать слабый запах духов. Это был незнакомый, но явно неприятный запах. Да и вообще — мужчина, злоупотребляющий духами!
Я вздрогнул. Неужели за эти столетия род людской стал таким изнеженным?
Жестом он пригласил нас сесть. «Неужели это и есть приветствие?» — подумал я, усаживаясь.
— Должен предупредить вас насчет вашего друга, — начал Касселлахат. — Это явный шизофреник, и наши психологи могут поправить его здоровье лишь ненадолго. Полный курс лечения потребует большого времени и вашего сотрудничества. Вы должны соглашаться на все его проекты, конечно, если они не будут представлять опасности.
— А теперь, — он одарил нас улыбкой, — позвольте приветствовать вас на четырех планетах Центавра. Это великий день в моей жизни. С раннего детства меня готовили для этой цели — быть вашим учителем и гидом. И, разумеется, я восхищен, что наступила минута, когда мои знания в области вашего языка и американских обычаев среднего периода могут найти практическое применение.
Он выглядел далеко не восхищенным: смешно морщил нос, и выражение лица у него было какое-то болезненное. Но его слова шокировали меня.
— Что вы имеете в виду, — спросил я, — говоря об «изучении американского языка?» Неужели общенародный язык уже вышел из употребления?
— Нет, разумеется, нет, — улыбнулся он, — но он так изменился, что, честно говоря, вы не поняли бы даже такого простого слова, как «ихм».
— Ихм? — повторил Блейк.
— Что означает «да».
— Вот оно что…
Мы посидели молча. Блейк грыз нижнюю губу. Наконец он сказал:
— А каковы здешние планеты? По радио вы что-то говорили о популяционных центрах, которые вновь превращаются в городские метрополии.
— Я буду счастлив показать вам столько наших метрополий, сколько вы захотите осмотреть, — сказал Касселлахат. — Вы — наши гости, и несколько миллионов кредитов положены на счет каждого из вас. Они к вашим услугам.
— О, Боже! — вырвалось у Блейка.
— Однако должен дать вам один совет, — продолжал Касселлахат. — Мы не можем допустить, чтобы наши граждане почувствовали себя обманутыми, поэтому вам нельзя будет ходить по городу или смешиваться с толпой. Они смогут увидеть вас только в хронике или в закрытой машине, а услышать — только по радио. Если у вас есть какие-то матримониальные планы, можете раз и навсегда распрощаться с ними.
— Не понимаю, — сказал удивленный Блейк; я тоже ничего не понимал.
- Предыдущая
- 4/7
- Следующая
