Убийство по-китайски: Лабиринт - ван Гулик Роберт - Страница 16
- Предыдущая
- 16/91
- Следующая
Ма Жун покачал головой.
— Никто не рад непрошеным советам, — сказал он. — Стоит подождать и посмотреть, что будет дальше. Нет лучше смерти, чем отважно пасть в честном бою.
— Отлично, — сказал Цзяо Дай, — присоединимся к остальным и будем молчать о нашей беседе, дабы не тревожить десятника и Дао Ганя.
Они вошли в казарму стражи и со вкусом принялись за еду.
Съев рис, Дао Гань утер рукой подбородок и сказал:
— Я служу более трех лет под началом судьи Ди и, как мне кажется, неплохо его понимаю. Но сейчас я недоумеваю, почему его так заинтересовало старое дело о наследстве и убийство, которое еще неизвестно, свершится или нет. А между тем перед нами стоит трудная и безотлагательная задача — свержение Цзянь Моу. Вот ты, Хун, знаешь его превосходительство всю жизнь. Скажи, что ты думаешь по этому поводу?
Десятник Хун доедал свой суп, придерживая усы левой рукой. Поставив миску на стол, он молвил с улыбкой:
— За долгие годы службы я понял только одно про нашего судью: не стоит и пытаться понять его!
Все засмеялись, встали из-за стола и вновь вернулись в кабинет.
Когда Хун помогал судье облачиться в церемониальные одежды, тот сказал ему:
— Поскольку у нас в управе нет слуг, то ныне вы четверо будете выполнять их обязанности.
Молвив это, судья Ди сложил ширму, которая отделяла его кабинет от зала заседаний, и взошел на помост.
Усевшись на скамью, судья повелел десятнику Хуну и Дао Ганю встать рядом, взять на себя обязанности писцов и вести протокол. Ма Жун и Цзяо Дай должны были стоять у подножия помоста в качестве судебных приставов.
Ма Жун обменялся с Цзяо Даем удивленным взглядом. Они не могли понять, почему судья так желает придать происходящему видимость настоящего судебного заседания. Глядя на пустой зал, Цзяо Дай подумал, что все это более напоминает ему театральное представление.
Судья Ди постучал своим молоточком по скамье и торжественно возгласил:
— Я, начальник уезда, открываю первое судебное заседание. Цзяо Дай, введите в зал заключенных!
Вскоре Цзяо Дай ввел шестерых разбойников и девушку, которые были связаны вместе одной длинной цепью.
Приблизившись к помосту, пленники изумились, узрев судью, в полном облачении восседающего на шаткой скамье в пустынном зале.
С бесстрастным лицом судья Ди повелел Дао Ганю записать полное имя и прежнее занятие каждого разбойника, а затем сказал:
— Вы совершили преступление: грабеж на большой дороге, сопряженный с покушением на убийство. Закон обязывает меня приговорить вас к смерти через обезглавливание, имущество ваше конфискуют, а головы ваши, прибитые гвоздями к городским вратам, будут в назидание другим на три дня выставлены на обозрение. Однако, учитывая, что никто из жертв разбоя не лишился жизни и не получил серьезных повреждений, а также принимая во внимание причины, подвигшие вас на этот отчаянный поступок, я пришел к решению, что в вашем случае милосердие должно склонить чашу закона в свою сторону. И я, данной мне властью, отпускаю вас на свободу с единственным условием — вы будете служить приставами при нашей управе, столько, сколько я пожелаю, а Фан будет вашим старостой. Вы принесете присягу и будете ей верны, пока я не освобожу вас от ваших обязанностей.
Ошеломленные разбойники не могли поверить собственным ушам.
— Ваша честь, — заговорил наконец Фан, — мы, ничтожные людишки, глубоко благодарны вам за оказанное снисхождение. Но все сказанное вами означает только то, что исполнение смертного приговора откладывается на несколько дней. Ваша честь еще не знает, как мстителен Цзянь Моу, и…
Судья вновь постучал молотком по столу и громогласно изрек:
— Повинуйтесь начальнику, испытывайте трепет перед врученными мне знаками власти. Знайте, что в этот самый день и час тысячи судей во всех концах Поднебесной в своем торжественном облачении вершат справедливость во имя нефритового трона и черноволосого народа. С незапамятных времен они соблюдают обычаи и порядок, установленные мудрыми предками и одобренные волею Неба, а также торжественным согласием миллионов и миллионов подданных Срединного государства! Не случалось ли вам видеть, как кто-нибудь пытается водрузить шест посреди горного потока? Шест стоит один лишь миг, а затем его уносит вечно текущей могучей стремниной. Точно так же люди порочные или невежественные могут на краткое время обрести власть и пытаться поколебать священные устои нашего общества. Но разве не видим мы с кристальной ясностью, что все такие попытки всегда кончаются сокрушительным падением самозванцев? Потеряв веру в знамение Неба, рискуешь потерять веру в самого себя. Встаньте и да снимут с вас цепи!
Разбойники, может, и не поняли всей глубины слов, произнесенных судьей Ди, но были глубоко тронуты его искренностью и оказанным им безграничным доверием. Сыщики же догадались, что все сказанное было обращено не только к преступникам, но и к ним. Ма Жун и Цзяо Дай, склонив головы, поспешно освободили узников от оков.
Затем судья Ди вновь обратился к подсудимым:
— Сейчас каждый из вас поведает Дао Ганю и десятнику Хуну о притеснениях, которые он испытал от Цзянь Моу и его приспешников, и знайте, что в свое время все ваши жалобы будут рассмотрены в суде. Теперь нас, однако, ждут иные неотложные дела. Вы, шестеро, отправляйтесь в арсенал, возьмите доспехи и оружие бывших приставов, отнесите их во двор управы и вычистите. Ма Жун и Цзяо Дай обучат вас воинским приемам. Дочь же Фана поступает в распоряжение домоправителя; она будет прислуживать в жилых покоях. На этом я закрываю первое заседание суда.
Судья встал и направился в свой кабинет, где переоделся в уютный домашний халат. Только он начал перебирать документы, как вошел староста Фан. Фан поклонился и почтительно сказал:
— Ваша честь, возле той долины, где мы напали на вас, в лагере живут еще около тридцати горожан, покинувших Ланьфан из-за произвола, творимого Цзянь Моу. Все они мне хорошо знакомы. Пятеро или шестеро из их числа — отъявленные мерзавцы, остальные же — честные люди, за которых я могу поручиться. Мне пришло в голову, что я мог бы разыскать их и взять на службу в управу.
- Предыдущая
- 16/91
- Следующая
