Раб великого султана - Валтари Мика Тойми - Страница 11

• Предыдущая
• 11/66
• Следующая

Антти еще не кончил говорить, когда перед ним появился мрачный негр капитана Драгута. Рядом с чернокожим стоял один из отступников-итальянцев и переводил его слова:

– Негр Муссуф гневается на тебя за то, что ты предательски напал на него сзади и швырнул в море. На корабле он не мог отомстить тебе за этот подлый поступок, ибо Пророк запрещает правоверным ссориться и биться между собой в военных походах. Но теперь Муссуф горит желанием рассчитаться с тобой.

Не веря своим ушам, Антти спросил:

– Неужели этот ничтожный негр действительно осмелился затеять ссору со мной – человеком мягким и покладистым?! Да я ведь и мухи не обижу, если меня не разозлить! В общем, скажи ему, что я слишком силен, чтобы с ним драться, и разрешаю ему уйти с миром.

Тут негр принялся подпрыгивать, вращать глазами и поносить Антти на своем непонятном языке. Муссуф сбросил халат, стал колотить себя в грудь кулаками, как в барабан, потом расправил плечи и заиграл мускулами.

Но Антти все еще колебался; чтобы показать негру свою невероятную силу, он встал с жернова, на котором сидел, и обеими руками поднял его высоко над головой. Когда люди Драгута увидели это, многие из них собрались вокруг Антти, и на их глазах он швырнул жернов вниз – аж земля загудела.

Негр в свою очередь тоже наклонился и с огромным трудом оторвал жернов от земли, но как ни пыхтел, так и не сумел поднять его над головой. Ноги у Муссуфа затряслись, и он выронил жернов, который, падая, раздробил бы Антти стопы, если бы тот быстро не отскочил в сторону. Не утратив спокойствия духа, брат мой лишь мягко укорил негра, тот, однако, принялся еще более свирепо вращать глазами и размахивать руками, а итальянец сказал:

– Берегись, ибо Муссуф грозит перекинуть тебя через стену. Но если ты вступишь с ним в честный бой, он обещает не быть слишком жестоким.

Антти схватился за голову и вскричал:

– Один из нас троих рехнулся! Но я уже достаточно предостерегал его. Сам будет виноват, когда получит как следует!

Он сбросил кафтан, который ему дали на корабле, чтобы прикрыть спину от палящего солнца, и шагнул к негру. Не знаю даже, как это случилось, ибо передо мной мелькали лишь руки и ноги, но я и опомниться не успел, как из этого клубка вылетел Антти и, пронесшись по воздуху, с жутким шумом грохнулся на спину. Совершенно оглушенный, он растянулся на земле, удивленно хлопая глазами. Негр расхохотался от всей души, сверкая белыми зубами, и в смехе его совсем не слышалось злобы, хотя Муссуфу и удалось уложить Антти в пыль двора в считанные секунды.

Встревожившись, я подбежал к брату, но тот слегка оттолкнул меня и спросил, где он и что случилось? Я решил, что Антти притворяется и что он нарочно позволил негру победить, чтобы понравиться ему. Но Антти ощупал свою шею, руки и ноги и сказал:

– Эта какая-то случайность! Чтоб я сдох – не могу понять, как это вышло, что я сижу на земле, а этот чернокожий стоит на ногах и скалит зубы. – Антти поднялся, кровь бросилась ему в лицо, и, взревев, как медведь, он ринулся на негра, вцепился в него мертвой хваткой, и в течение нескольких секунд слышался лишь ужасающий хруст костей. Но вскоре, словно по мановению волшебной палочки, Антти вновь взлетел в воздух. Картина эта так потрясла меня, что я по привычке перекрестился. Антти же с трудом поднялся с земли и, еле держась на ногах, сказал мне:

– Отвернись, Микаэль, и не глазей на меня! Я уже и сам не понимаю, что со мной творится! Похоже, я наткнулся на самого дьявола! Но Бог троицу любит, и если мне только удастся как следует ухватить этого черта, я уже не стану заботиться о том, чтобы не переломать ему костей!

С яростными проклятиями Антти так стремительно бросился на негра, что только пыль поднялась столбом. Но Муссуф без видимых усилий схватил моего брата за руку и за ногу и принялся быстро вращать вокруг себя. А когда негр наконец разжал пальцы, Антти грохнулся оземь и покатился по двору в клубах пыли. Подбежав к брату, я увидел, что плечи и спина у него исцарапаны о камни, а из носа хлещет кровь.

– Спокойно, Микаэль, спокойно, – проговорил он, тяжело дыша. Лицо его было мрачным. – Не волнуйся, я наверняка обошелся с ним чрезмерно мягко и был слишком неосторожным, вот и стал жертвой его обезьяньих шуточек. Это вовсе не честный бой; только что он явно дал мне подножку и лишь таким образом победил меня.

Антти наверняка снова кинулся бы на негра, если бы отступник-итальянец не подошел к моему брату и не сказал бы спокойно:

– Ну хватит! Не надо злиться из-за этой забавы! Муссуф тоже больше не гневается на тебя. И вовсе не нужно стыдиться того, что Муссуф тебя победил – он ведь знаменитый борец! Три раза подряд он положил тебя на лопатки, так что как честный человек ты должен признать свое поражение. Он же со своей стороны охотно подтвердит, что не встречал еще мужчины сильнее тебя, хотя до него самого тебе еще далеко.

Однако Антти не желал слушать никаких уговоров. Глаза его налились кровью, он оттолкнул итальянца в сторону и снова ринулся бы на негра, если бы в этот миг в дверях дворца не появился Драгут и сухо не приказал немедленно, кончать эти игры. И Антти, которому пришлось подавить свою ярость, отер кровь с лица и прикрыл исцарапанную спину, а Муссуф, как петух выпятив грудь, отошел и присоединился к кучке отступников, чтобы принять их поздравления.

Мне было жалко Антти, и я попытался утешить брата, сказав, что это конечно же, скверная еда и морское путешествие так сильно ослабили его. Но на долгие разговоры времени не было, ибо Драгут резко повелел нам войти во дворец, желая показать нас своему господину; еврею Синану. Нас провели через все здание, во внутренний дворик, окруженный прохладными галереями и засаженный разными плодовыми деревьями. Журчал там и фонтан, так что после пыли и вони внешнего двора мы словно вдруг попали в райские кущи. Возле одной из колонн на большой подушке сидел еврей Синан в тюрбане, украшенном султаном из перьев, одноглазый, с редкой бородкой и орлиным носом. Синан был еще не слишком стар, а его худое лицо свидетельствовало о том, что человек этот был воином, хотя сейчас и наслаждался праздностью, спокойно сидя на суконной подушке.

Сначала он оглядел четырех пленных моряков, но они не слишком его заинтересовали, и он молча велел им отойти, презрительно шевельнув большим пальцем. Потом Синан уставился на Антти и на меня и спросил по-итальянски:

– Стало быть, во имя Аллаха всемилостивейшего и милосердного вы приняли ислам. Что ж, вы избрали правильный путь, и если будете тверды в своей вере, вам это зачтется, и вы попадете в райские сады, где журчат холодные ручьи. Но, – продолжал он со зловещей усмешкой, – здесь, на земле, вы – рабы и не надейтесь, что закон Пророка как-то сможет облегчить вам жизнь. Останетесь невольниками до тех пор, пока это угодно Аллаху, а если попытаетесь бежать, то вас четвертуют и повесят куски ваших тел на крючьях у ворот.

– Мы вовсе не собираемся бежать, – поспешно отозвался я, – наоборот, как истинные мусульмане мы решили с покорностью принять все, что ниспошлет нам Бог. Что касается меня, то я надеюсь обучиться вашему языку и проникнуть в суть Корана, как и всего того, что связано с моей новой верой. Ибо во многих землях уже собирал я крупицы познания и хочу все глубже погружаться в неведомое. Брат же мой – человек простой, и с него хватит самых необходимых молитв и поклонов.

Еврей Синан покачал головой и проговорил:

– Тебя никто не спрашивает, и, похоже, ты не осознаешь своего положения, пока палка не размягчит твоих пяток. Но ради Аллаха, Бога единого, и Магомета, Пророка Его, да будет благословенно имя Его, я хочу явить терпение и потому задаю теперь тебе вопрос: что ты умеешь делать и как мог бы служить своему господину?

Я торопливо ответил:

– С твоего позволения, господин мой, повелитель Джербы, я – лекарь. И когда я выучу арабский и разберусь в снадобьях, которые применяют в этих краях, охотно стану пользовать недужных к выгоде моего хозяина. Не хвалясь могу сказать, что знаю много целебных средств и способов врачевания, которые наверняка тут неизвестны.

• Предыдущая
• 11/66
• Следующая