Людишки - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 17
- Предыдущая
- 17/77
- Следующая
– Слушайте, я тут брожу в поисках автобусной остановки. По этой дороге ходит автобус в город. Хотите я помогу вам поставить запаску, а вы за это подбросите меня до остановки? Не хотите – не надо, потопаю себе дальше.
– Вы имеете в виду столицу штата? – спросила женщина, делая неожиданное ударение на этой стороне предложенной сделки. Впрочем, ладно.
– Наверное, – ответил Фрэнк. – Омаха. Меня там судили, значит, наверное, это и есть столица.
– Судили? – насторожилась женщина.
Может, лучше выложить все как есть с самого начала?
– Вы проезжали мимо тюрьмы, – сказал Фрэнк, указывая большим пальцем через плечо. – Меня только что освободили под честное слово.
Вообще-то он не собирался отмечаться у офицера по работе с досрочно освобожденными. Не в этот раз.
– Но там есть автобусная остановка, – заметила женщина. – Прямо против тюрьмы.
– Она мне не понравилась.
Женщина понимающе улыбнулась и сказала:
– Я как раз еду в Омаху. Если вы и впрямь хотите мне помочь…
Его довезут до места. Фрэнк не смог удержаться и заулыбался, будто дитя, – до ушей, да еще с разинутым ртом.
– Это чудо, – ответил он.
В ответной улыбке женщины сквозила насмешка.
– Чудо не это, а то, что я не погибла.
– Без чуда тут не обошлось, – сказал Фрэнк. – В чем бы оно ни заключалось. У вас есть ключ от багажника?
Смена колеса – работа нелегкая, особенно для человека с такими руками, как у Фрэнка. А руки у него были нежные, привычные к осторожному обращению с маленькими инструментами. Они ласкали цифровые замки, гладили провода сигнализации, собирали наличку и драгоценности. Мягкие, по-детски пухлые руки. Он отшиб их гаечными ключами, ободрал о покрышки, но при этом Фрэнк делал дело и не позволял своим чувствам отразиться на лице.
Работая, он поддерживал разговор с дамой, которая уже успела сообщить, что она – правовед. Услышав это, Фрэнк ответил:
– Вы слишком шикарны для законника.
Эта мысль показалась ей забавной.
– Тот парень, который вас защищал, в подметки мне не годится, да?
– Правду сказать, он был из тех, что купают галстук в супе, – прокряхтел Фрэнк, сражаясь с гайками.
– В чем вас обвиняли?
– Во взломе.
– Насколько сильны были позиции обвинения?
– Я вышел из парадной двери дома на Мичиганских Холмах, неся в руках стенной сейф, и попал прямиком в объятия двух легавых с фонариками.
– Неся в руках стенной сейф?
– Это так и делается, – объяснил Фрэнк, бросая негодную покрышку на крюк в багажнике. Потом он достал запаску и покатил ее по обочине вдоль борта машины. – Стенной сейф – это такой железный ящик, вмурованный в стену. Вы его выковыриваете, на что уходит совсем немного времени, относите домой и принимаетесь неспешно вскрывать.
– Вас поймали впервые?
Фрэнк молчал и смотрел на женщину, дожидаясь, пока она постигнет его сущность. Наконец она засмеялась и сказала:
– Извините, вы правы. Глупый вопрос. Что ж, в следующий раз представлять вас буду я. Но постарайтесь не попасться им, когда вы нечисты на руку.
Фрэнк с сожалением взглянул на свои руки.
– Или когда у меня руки нечисты, как сейчас.
– У меня в «бардачке» полотенца, – сообщила женщина. – Вы можете вытереть руки, когда закончите.
Иногда мимо проезжали грузовики или легковушки, но никто не остановился узнать, нужна ли помощь. Было ясно, что Фрэнк справляется с делом. А женщина-правовед больше не боялась его. Только и понадобилось, что немного поболтать, дать ей время понять, каков он, настоящий Фрэнк Хилфен. Может, и не пай-мальчик, может, и не красавец, но и не злодей.
Женщина сказала, что ее зовут Мэри-Энн Келлини. Фрэнк Хилфен сказал, что его зовут Фрэнк Хилфен. Тогда женщина проговорила:
– Фрэнк? Хорошо. Это имя вам подходит.
– Не знаю, как насчет Мэри-Энн, – ответил он. – Разве можно называть законника Мэри-Энн?
– А почему нет? – спросила она. – Есть же законники, которых зовут Рэндолф, и что?
– Оно, конечно, так. – Фрэнк затянул последнюю гайку.
– А как звали вашего? – спросила женщина. – Ну, этого, с галстуком в похлебке?
– Гауэр.
Женщина улыбнулась и развела руками.
– Защите нечего добавить.
Фрэнк не знал, что она имела в виду, говоря о «полотенцах», но они оказались сложенными и увлажненными бумажными салфетками в пакетике. Такие выдают в ресторанах каждому, кто отведает омара. Фрэнк извел три штуки, изрядно разорив «бардачок» (запасливая дама), и хотел бросить салфетки в траву, но женщина указала на целлофановый мешочек для мусора, подвешенный к прикуривателю.
– Вы благотворно влияете на меня, – заметил Фрэнк и избавился от мусора, как подобает воспитанному человеку.
До автобусной остановки было меньше мили, она стояла на перекрестке, где примостились две автозаправочные станции, забегаловка и новомодное приземистое одноэтажное «деловое здание». Занимали его деловые люди: зубной врач, торговец недвижимостью и биржевой маклер. Чуть поодаль справа от дороги сбились в кучку жилые дома, новые, но уже обшарпанные, как будто здесь должен был вырасти городок, который так и не появился на свет. Слева стояло длинное, широкое, серое двухэтажное фабричное строение почти без окон. На выходившей к дороге глухой стене было начертано синими буквами: «Тех-тех».
– Что это такое? – спросил Фрэнк.
– Готовая одежда, – ответила женщина. – Свитера, тенниски, вискозные кофты с надписью: «Собственность Алькатраса».
– Никогда таких не видел, – признался Фрэнк и, сам того не желая, неодобрительно поджал губы. «Собственность Алькатраса» – это дурной вкус.
– В Америке их не продают, только за рубежом, – добавила женщина.
– Где именно?
– В Азии, в Европе.
– «Собственность Алькатраса». – Фрэнк представил себе подростка, бредущего по многолюдной улице Токио в кофте с надписью «Собственность Алькатраса» и не знающего и десятка английских слов. Кабы этот мальчишка и впрямь принадлежал кому-то в Алькатрасе, он бы и дня не протянул. Люди готовы таскать на себе любые надписи, не понимая, что они означают и что за ними стоит.
– Деревня всемирного масштаба, – сказала Мэри-Энн Келлини.
– Угу, – ответил Фрэнк. – Но ведают ли они, что творят? Не думаю.
– Какая разница? Главное – чтобы они были довольны.
– Ладно, ладно, – буркнул Фрэнк. – А они довольны?
Женщина с легким любопытством покосилась на него.
– Почему нет?
– Потому что они знать не знают про Алькатрас, – объяснил Фрэнк. – Не знают, кто есть кто. Почти все там имеют весьма растерянный вид.
– Не понимаю вас, – сказала женщина.
– Когда вы одеваетесь, ваше платье служит вам своего рода знаменем на весь день, – пояснил Фрэнк. – Вы делитесь с людьми собственным мнением о себе. Мы все так делаем. Вы войдете в здание суда в одежде с надписями? «Собственность Алькатраса», к примеру?
Женщина улыбнулась и снова взглянула на него.
– И вот вы оделись как мужлан из рабочего класса, – сказала она. – Я верно рассуждаю?
– Я одет как человек, только что вышедший из тюрьмы, – ответил Фрэнк. – Сшибу пару долларов, оденусь немножко иначе. Как парень, который собрался на вечеринку.
Когда Фрэнк заговорил о «паре долларов», женщина перестала улыбаться. В ее голосе сквозили покорность судьбе и тревога за него.
– Вы собираетесь обратно, Фрэнк?
Он сделал вид, будто не понимает.
– Куда это обратно? К преступным деяниям?
– К глупым преступным деяниям. – Она сделала ударение на слове «глупые». – А стало быть, и к тюремным нарам. Вы умный человек, Фрэнк, и знаете это сами. Вы обмотаны резинкой, и второй ее конец привязан к нарам.
– Я кое-чему научился. – Фрэнк постарался придать своему голосу самоуверенные нотки, будто истинный знаток. – И меня не так-то просто будет найти.
– Да уж конечно, – молвила женщина.
- Предыдущая
- 17/77
- Следующая