Лазутчик в цветнике - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 17

• Предыдущая
• 17/48
• Следующая

Тайрон убрал схему, представлявшую собой квадратики, соединенные линиями (таких полным-полно в школьных учебниках обществоведения), и показывавшую, что все маленькие квадратики были связаны с тремя большими, нарисованными сверху. Тайрон и впрямь был грамотным лектором, но что с того?

Он сказал:

— Давайте рассмотрим другой вопрос. Где нам искать юные дарования, от которых зависит наше будущее? Где сливки нашего общества, где самые ценные плоды наших нив — молодые государственные деятели, экономисты, обществоведы, политологи завтрашнего дня?

Он похлопал ладонью по второй схеме, представлявшей собой перечень географических названий, возле которых стояли какие-то цифры. Они были выведены мелким шрифтом, и мы не могли разглядеть их из зала.

— Вот, смотрите, — продолжал Тайрон. — Они здесь, в Организации Объединенных Наций. Специальные помощники, секретари, младший персонал и так далее. Светлые умы, молодые люди чуть ли не из всех стран мира, собранные вместе в одном стеклянном здании, похожем на коробку из-под овсяных хлопьев, на берегу Ист-Ривер. Это еще одно любопытное наблюдение, на котором мы впоследствии остановимся более подробно.

Он повернулся, одарил нас яркой улыбкой и снял с подрамника схему ООН. Под ней оказалась большая фотография разрушенного здания.

— Вот какие разрушения способны произвести десять фунтов недавно изобретенной пластиковой взрывчатки, — произнес Тайрон, в мрачной задумчивости разглядывая снимок. — Эта новая взрывчатка податлива как пластилин, почти как детская игрушка под названием «глупый стекольщик», и поэтому ее можно прятать в самых неожиданных местах. Запалом служит электрический разряд.

Под фотографией оказалась еще одна схема из квадратов и линий.

— Из всех больших, мощных и населенных стран только одна никак не представлена в Организации Объединенных Наций. Это, конечно же, Китай. Умная китайская молодежь, грядущее поколение творцов, обособлена от своих ровесников в других странах и варится в собственном соку. Отсюда — шовинизм, местничество, необразованность, подозрительность и неспособность к истинно умозрительному мышлению.

Тайрон Тен Эйк опять повернулся к нам, заложил руки за спину, оглядел нас, будто забавляясь, и продолжал:

— Вижу, что вы слушаете меня с большим вниманием и столь же большим непониманием. Я очень признателен вам за то, что вы воздерживаетесь от каких-либо вопросов, и обещаю, что в конце концов свяжу все эти разрозненные сведения в единое целое, и у нас получится всеобъемлющий план действий, который наверняка наполнит радостью ваши сердца. — Он повернулся к подрамнику и протянул руку к схеме. — А теперь…

Все это время, как вы понимаете, Анджела билась со своей курткой. Ей удалось продеть руку в левый рукав, кое-как натянуть капюшон и застегнуть несколько пуговиц, но пустой правый рукав по-прежнему болтался у Анджелы за спиной. Во внезапном припадке суетливого страха она резко изогнулась, норовя просунуть руку в правый рукав, и ударилась локтем о спинку соседнего стула, который тотчас опрокинулся и рухнул на пол с грохотом, какой способны производить только складные деревянные стулья.

Ну, да это были еще цветочки. Падая, стул повалил следующий, который тоже опрокинул следующий, который… Короче, весь ряд стульев со стуком и треском повалился на пол. Звук был такой, будто отряд конников проскакал по железной крыше.

Все уставились на нас. На нас! И наши беды еще не кончились. Далеко не кончились.

Пока мы с Анджелой, оторопев от ужаса, таращились друг на друга, ряд падающих стульев навалился на соседний. Тот тоже рухнул. И следующий. И следующий. И следующий. Будто костяшки домино, все стулья слева от прохода, гремя, треща, грохоча и рассыпаясь, рухнули на пол.

Последовавшая засим тишина показалась мне самым громким звуком, какой я когда-либо слышал.

И вдруг в эту оглушающую тишину вкрался голос Тайрона Тен Эйка:

— Анджела?

Я взглянул на Тайрона. Он во все глаза смотрел на Анджелу. Потом шагнул вперед и прищурился, не отводя взора от сестры. Анджела то ли простонала, то ли прошептала:

— О-о-о, Джи-и-и-и…

И тут Тайрон Тен Эйк, отбросив все сомнения, взревел:

— Анджела! Ах, ты пацифистская сучка!

— Бежим, — предложил я, схватив Анджелу за руку, и, повалив еще несколько стульев, бросился к выходу.

Из-за портьер появился Л обо. Он маячил впереди, преграждая нам путь к свободе и безопасности. А в тылу, перекрикивая зарождающийся гвалт террористской мелюзги, вопил Тайрон Тен Эйк:

— Лобо, хватайте их! Лобо, хватайте их!

Вероятно, нас спасло употребленное Тайроном местоимение. Если б он заорал «хватайте его», Лобо растер бы меня в пыль, как ком земли. Услышав крик «хватайте ее», он ни за что не дал бы Анджеле добраться до двери. Но Лобо получил указание «хватать их». При этом никто толком не объяснил ему, как это сделать и кого из «них» хватать первым. А посему Лобо просто стоял истуканом и ничего не предпринимал.

— Бутерброд! — крикнул я в надежде, что Анджела поймет меня, и толкнул ее влево, а сам шарахнулся вправо. Мы обежали вокруг Лобо, который с растерянным видом и большим опозданием растопырил руки, шмыгнули в завешенную портьерами дверь, выскочили на лестницу и бросились вниз.

На улице было все так же холодно и ветрено, а теперь стало еще и безлюдно. В этой части Бродвея полным-полно кинотеатров, но сейчас было уже без двадцати час, и все они закрылись. Забегаловки тоже, равно как и винные лавки, обувные магазины, аптеки, магазины готового платья, кондитерские и иные заведения, длинными многоквартальными вереницами тянувшиеся вдоль обоих тротуаров. Мимо проехало несколько свободных такси с горящими желтыми фонарями. Кроме нас, на улице больше никого не было.

Впрочем, безлюдью этому, вероятно, не суждено продлиться слишком долго. По-прежнему держа Анджелу за руку, я опрометью бросился за угол, где стояла наша тачка с откидным верхом. Будь он опущен, я, наверное, просто нырнул бы в машину, перескочив через борт, но крыша была поднята, и мне пришлось избрать более медленный способ проникновения в салон. Я распахнул дверцу с правой стороны, затолкал в машину Анджелу и юркнул туда сам, крича:

— Запускай мотор! Запускай мотор!

Я захлопнул дверцу, Анджела вставила ключ в замок зажигания, и тут у нас за спиной раздался голос:

— Ага, вот и вы.

Мы повернули головы и увидели на заднем сиденье двоих парней.

Анджела взвизгнула и попыталась выскочить из машины, перебравшись через меня или протиснувшись мимо меня, а если надо, то и пройдя сквозь меня. Но я оттолкнул ее и воскликнул:

— Не дергайся, не дергайся, это ребята из ФБР!

В конце концов Анджела обмякла, еще раз покосилась на сидевшую сзади парочку и спросила шепотом:

— Ты уверен?

— Разумеется, уверен, — ответил я и указал на них (И и Й). — Смотри, какие они худощавые. Видишь, они в серых костюмах, и у них нет кадыков. И шляпы старомодные. И челюсти квадратные!

— Очень смешно, — сказал И, и Й прыснул.

— У нее нет такого опыта, как у меня, — объяснил я ему.

— Вопрос в том, — сказал мне И(вам не кажется, что начинается путаница?), — где вы были в течение этого часа?

— Могу поручиться, что ответ на этот вопрос покажется вам весьма интригующим, — проговорил я и добавил, обращаясь к Анджеле: — Езжай в центр, милая. По дороге я расскажу им нашу историю.

— Дай Бог, чтобы она нам понравилась, — размечтался И.

• Предыдущая
• 17/48
• Следующая