Лазутчик в цветнике - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 14

• Предыдущая
• 14/48
• Следующая

В конце концов наступила тишина. Присутствующие оробели, обескураженные собственной несдержанностью, а стоявший над толпой Юстэли достал белоснежный носовой платок, промокнул лоб и щеки и сказал:

— Дамы и господа, вы меня удивляете, честное слово.

Никто ему не ответил. Думаю, они удивили не только Юстэли, но и самих себя.

— Это не пойдет нам на пользу, — продолжал Юстэли. — Думаю, все мы хотим провести сегодняшнее собрание как можно спокойнее и толковее, дабы сберечь время, поскольку все мы — занятые люди. А если так, значит, вы одобрите любые усилия по поддержанию порядка. Я в этом уверен.

Он по очереди оглядел присутствующих, и все согласно закивали. Этого Юстэли и добивался.

— Прекрасно, — сказал он и благодарно улыбнулся. — Прекрасно. Я знал, что могу положиться на ваш здравый смысл.

Юстэли задрал голову и крикнул:

— Лобо!

Лобо? Я огляделся и увидел чудовище. Тупое, неповоротливое, неотвратимо надвигающееся чудовище. Оно протопало мимо нас и, взобравшись на возвышение, остановилось позади Юстэли. Чудовище сложило лапы на груди и уставилось на нас.

Осчастливив нас улыбкой сборщика налогов, Юстэли сказал:

— Лобо поможет всем нам держать себя в руках.

Потом он снова взял свой листок и объявил:

— Следующим выступит господин Сунь Куг Фу из Корпуса освободителей Евразии.

Господин Сунь Куг Фу сидел прямо перед нами, через ряд. Он поднялся, и я увидел молодого тощего щеголя восточного обличья. Он едва заметно поклонился нам, и это движение было исполнено презрения. Юноша был похож на студента колледжа Лиги Плюща, способного, но несговорчивого, а оттого ненавистного профессорам.

— КОЕ, — произнес он голосом, похожим на скрежет ножниц, — это движение новой волны. Дни европейцев сочтены. Американцы тоже доживают свой век. А эпоха азиатов только начинается, наше солнце едва успело взойти. Под руководством нашего славного вождя Мао Цзэдуна, когда будут уничтожены сталинские, хрущевские и коминтерновские ревизионисты и буржуазные отступники из России и Восточной Европы, мир познает невиданные доселе покой и процветание. Мир тебе, Китай! Но кто наш враг? Это не ленивый зажравшийся дядя Сэм, не изнеженный европеец, не обманутые народные массы зарождающихся наций. Нет! Истинный враг — тот, кто использует наши идеалы, чтобы помешать нам добиться наших целей. Так называемая коммунистическая партия! Да, здесь, в Нью-Йорке, окопались недобитки Керенского. Мне безразлично, как они себя называют, эти приверженцы мирового единства, эти…

— Благодарю вас, — с легким нажимом произнес Юстэли. — Большое спасибо, но мы должны выслушать и остальных.

Господин Сунь Куг Фу, казалось, хотел взбунтоваться, но мгновение спустя успокоился и сел, потому что за спиной Юстэли маячила внушительная фигура Лобо.

Юстэли объявил миссис Элли Баба, и она повторила собравшимся почти все те назидания, которые уже были известны мне. А потом настала моя очередь.

Я услышал свое имя, название моей организации и ее сокращенное обозначение и растерялся, не зная, что мне делать. Я встал и оглядел физиономии присутствовавших, похожие на лики с фресок готических соборов. На миг меня охватило желание рассказать этим людям, кто я такой на самом деле, а после этого презрительно повернуться и уйти.

Будь здесь одни бодкины да бабы, я бы, наверное, так и сделал, но нельзя было сбрасывать со счетов и эту парочку на сцене. А парочка на сцене была слеплена совсем из другого теста. Юстэли хоть и собрал под свое крылышко разных лунатиков, но сам вовсе не казался безобидным дурачком. Что касается Лобо, то он, возможно, и не был самым башковитым парнем на свете, но ведь мозги — еще далеко не все.

Поэтому ради Юстэли и Лобо (не говоря уж о себе самом) я произнес — быстро и громко, в надежде, что это придаст моим словам убедительности:

— Наш СБГН считает, что на Земле больше не должно быть никаких границ. Неограниченная свобода передвижения — вот что мы проповедуем. И мы считаем, что если где-то ставят пограничные столбы, наш долг — повергнуть их наземь. Это мы и делаем. Спасибо за внимание.

Я сел и получил в награду лучезарную улыбку Юстэли, который, кажется, наконец-то был по-настоящему доволен.

— Вы восхитительно кратки, мистер Рэксфорд, — проговорил он. — Восхитительно. Давайте надеяться, что ваши последователи возьмут с вас пример. — Юстэли заглянул в список и объявил: — А теперь — мистер Хайман Мейерберг из партии передовых рабочих, ППР.

Хайман Мейерберг встал. Он оказался высоким и чуть грузноватым упитанным мужчиной, который, очевидно, не держал себя в черном теле и налегал на вареное тесто. Кроме того, он здорово смахивал на таксиста. Волосы его изрядно поредели, а надо лбом зияли огромные залысины. Нетрудно было догадаться, что он привык носить кепку.

Не скрывая насмешки, Мейерберг произнес:

— Я согласен с господином Сунь Куг Фу, уже выступавшим здесь. Коммунистическому движению и впрямь угрожают ревизионисты, но ни он сам, ни его единомышленники, похоже, не осознают, что и они те же ревизионисты, которые ничем не лучше московских столоначальников. Сталин — вот кто настоящий человек. Именно он развивал идеи Ленина и строил подлинно марксистское государство. А всех этих троцкистов-маоистов с их первобытным шовинизмом надобно смести…

Послышался низкий зловещий рык, и Мейерберг умолк. Так мог бы рычать впавший в спячку медведь, которого ткнули палкой в бок. Все взглянули на Лобо. Он опустил руки и пристально смотрел на Мейерберга. Оратор откашлялся, почесал нос, подтянул штаны и сел.

Юстэли тактично сделал вид, будто Мейерберг уселся по собственному почину, и сказал:

— Большое спасибо, мистер Мейерберг, рад, что вы поддержали введенную мистером Рэксфордом традицию кратких выступлений. А теперь — следующий оратор, мистер Льюис Лаботски из военизированного подразделения «Сыновья Америки», ВПСА.

Если Мейерберг был похож на таксиста, работающего в дневную смену, то Лаботски смахивал на его собрата по поприщу, крутящего баранку по ночам. Он был ниже ростом и хлипче, с остренькой недовольной физиономией. Такие вечно возят с собой транзисторный приемник и включают рок-н-ролл на полную мощность, чтобы позлить пассажиров.

Он заявил:

— ВПСА отчасти разделяет взгляды миссис Сельмы Бодкин, дамы из МДМЯ; мы с ней иногда встречались в пикетах и на разных мероприятиях. Мы в нашем ВПСА тоже считаем, что расовое вырождение представляет собой самую большую угрозу современному миру наряду с преимущественным предоставлением рабочих мест нефам и их насильственным объединением в бригады, в которых они из-за малого объема своих черепных коробок оказываются не в состоянии достичь требуемой квалификации, но тем не менее добиваются того, что честные американские белые рабочие оказываются выброшенными на улицу, а ведь у них есть семьи. Всех этих негров и сочувствующих им следует перестрелять, дабы знали, что нельзя вырывать кусок хлеба изо рта малолетних детей честных и усердных американских рабочих. Благодарю за внимание!

Он сел, но тотчас опять вскочил и добавил:

— Но дело не в одних только черномазых. Покуда существуют евреи, католики, итальянцы, поляки и иные меньшинства, честным и усердным американским рабочим не видать защиты от жестокого обращения в сфере производства. Благодарю вас.

Внезапно меня осени. Я посмотрел на Анджелу и шепотом спросил:

— Ты это записываешь.

Она разинула рот.

— Ой, мамочки! Совсем забыла! — воскликнула Анджела и принялась обшаривать карманы куртки в поисках ручки и блокнота.

Я хотел было сказать, чтобы не утруждала себя, поскольку эта лига новых пустобрехов вряд ли выдаст что-либо достойное запечатления на бумаге, но потом снова вспомнил про Юстэли и Лобо, равно как и про ФБР, которое существует где-то в разумном внешнем мире, и решил ничего не говорить.

Юстэли уже представлял следующего оратора, мистера Лайонела Стоунрайта из братства «Фонд защитников Христа» или ФЗХ. Лайонел Стоунрайт встал, и я увидел банкира из какого-нибудь кинофильма. Ни дать ни взять.

• Предыдущая
• 14/48
• Следующая