Иосип Броз Тито. Власть силы - Уэст Ричард - Страница 40

• Предыдущая
• 40/109
• Следующая

Итак, Степинац с обращением все-таки выступил, но отец Рихар после трехмесячного пребывания в Ясеноваце был уже мертв. Как отмечает Хьюберт Батлер в своем эссе, посвященном Артуковичу, архиепископ Степинац едва ли мог спасти отца Рихара, тем более что сам призывал пропеть «Те Deum» в честь дня рождения «славного лидера Хорватии Анте Павелича». Когда епископ Мостара Алоизий Мишич, единственный из старших по сану церковнослужителей, кто осмелился бросить вызов усташам, умер в феврале 1942 года, в клерикальных газетах не напечатали ни единого слова соболезнования, ни слова сожаления лично от Степинаца.

В августе Степинац вылетел в Мостар на церемонию инаугурации местоблюстителя Мишича – усташа, страстно ненавидевшего сербов[219].

Апологеты Степинаца с трудом находят объяснения тому, почему тот оправдывал усташский режим перед своим наиболее влиятельным покровителем – папой Пием XII. Во время войны по крайней мере один кардинал, француз Эжен Тиссеран, потрудился узнать, что же происходит в НХГ, и часто упрекал усташского дипломата в Ватикане Николу Русиновича.

«Я точно знаю, что даже францисканцы из Боснии-Герцеговины проявили себя самым жутким образом, – как-то вспыльчиво заявил кардинал Тиссеран. – Отец Симич с револьвером в руке возглавлял вооруженную банду и разрушал православные церкви. Ни один цивилизованный и культурный человек не повел бы себя таким образом»[220].

За исключением этого желчного эльзасца кардиналы и сам папа предпочитали выслушивать ложь об усташском режиме из уст его главного апологета, архиепископа Степинаца, как это явствует из письма, отправленного Русиновичем в Загреб 9 мая 1942 года:

Во время пребывания в Риме в мае 1943 года архиепископ Степинац рассказал преемнику Русиновича графу Эрвину Лобковичу о том, что «он молчал о некоторых вещах, с которыми не совсем согласен, для того, чтобы показать Хорватию в наиболее выгодном свете. Он упомянул о наших законах, о запрете абортов, вызвавшем одобрение в Ватикане. Основывая свои аргументы на этих законах, архиепископ оправдывал отчасти меры, предпринимавшиеся против евреев, которые в нашей стране являются главными защитниками преступлений такого рода и самыми частыми преступниками»[222].

Пока папский престол поддерживал правительство НХГ, итальянские солдаты и муссолиниевские фашистские власти пытались защитить его жертвы. Итальянская армия начала со вмешательства, имевшего целью остановить истребление сербов, и продолжала вооружать четников в Боснии-Герцеговине и на юго-западе Хорватии.

К концу февраля 1942 года немецкий полномочный представитель генерал Гляйзе фон Хорстенау обратился с жалобой в Берлин о том, что четники «маршируют в каждой занятой итальянцами деревне в полном вооружении… В Герцеговине даже дошло до того, что итальянцы фактически передали четникам хорватскую военную колонну. Хорватская независимость буквально попирается ногами»[223].

А итальянский генерал Марио Роатта в своих написанных после войны мемуарах признавал:

Подобно остальным итальянским генералам, в Югославии Роатта никогда не передавал евреев в НХГ, «так как их обычно отправляли в Ясеновац, из которого никто не возвращался». 7 сентября 1941 года его коллега, генерал Витторио Амброзия, дал «слово чести» защищать евреев. Отношение итальянцев к евреям неизменно вызывало неудовольствие у их союзников – немцев. Немецкий посол в НХГ, Зигфрид Каше, жаловался, что около пятисот евреев проживают в Карловаце и кое-кто из них сдает комнаты итальянским офицерам, так что хорваты не в состоянии «осуществлять меры против еврейства».

В декабре 1941 года обер-лейтенант Вейс из германского отдела военной экономики был шокирован, обнаружив следующее:

Некоторые итальянцы брали взятки за помощь евреям, остальные же действовали из соображений обычной человеческой порядочности – об этом повествует Джонатан Стейнберг в очаровательной истории, рассказанной ему неким Имре Рохлитцем:

Вследствие того, что сердца итальянских солдат не лежали к войне, они неохотно ввязывались в стычки с партизанами и в июле 1942 года начали уходить из НХГ на свою территорию на побережье. Когда итальянцы стали покидать места вроде Бихача, Дрвара, Калиновицы, Карловаца и Петрова Гор, сербы и евреи снова оказались под угрозой усташского террора. Некоторые из них убежали с итальянцами, тогда как те, кто остался, все чаще стали искать защиты у партизан, которые в конце своего «долгого марша» достигли этих мест.

Итальянцы продолжали помогать евреям, которые теперь оказались перед угрозой осуществления гитлеровского «окончательного решения». 18 августа 1942 года князь Отто фон Бисмарк, советник германского посольства в Риме, отправил письменное требование, обращенное к итальянскому правительству, – «приведены в действие меры, разработанные немцами и хорватами для массовой транспортировки хорватских евреев на восточные территории». На этом документе Муссолини начертил два слова: «Nulla osta» («Возражений нет»).

• Предыдущая
• 40/109
• Следующая