Билби - Уэллс Герберт Джордж - Страница 40
- Предыдущая
- 40/50
- Следующая
— А скажите, мистер Раймелл, — приставал к нему булочник, — у человека в животе вокруг желудка ведь много опасных мест?
— Там черепица, кирпичи, — невпопад ответил Раймелл. — Не хватает только, чтобы он начал всем этим швыряться!
— Послушайте, мистер Раймелл, — продолжал булочник, немного помолчав (он пытался осмыслить услышанное). — Если человека ударят в живот, ему могут там повредить что-нибудь?
Мистер Раймелл уставился на него непонимающими глазами.
— Скорее всего вам попадут в голову, — сказал он наконец и вдруг воскликнул: — Эй, что там этот олух плотник затеял?
Бродяга топтался позади осаждавших дом; он жаждал мести, но был в самом унылом расположении духа. Его привели в чувство после недавнего припадка, и старичок в широкополой шляпе даже дал ему шиллинг, но он страшно промок, все на нем было насквозь мокрое — рубашка, три жилета и пиджак, — потому что старик привел его в чувство верным, но малоприятным способом: без всякого предупреждения окатил холодной водой. Бродяга даже заплакал тогда от неожиданности и обиды. Сейчас, как он понимал, было бы не совсем разумно во всеуслышание заявить о своем знакомстве с Билби. Лучше, пожалуй, выждать. То, что он намерен сказать Билби, лучше сказать без свидетелей. Кроме того, он еще не совсем понял, о каком вознаграждении говорят эти люди.
Уж если вознаграждение объявлено за Билби…
— Недурной прием, — похвалил Раймелл, сразу изменив мнение о десятнике, когда тот снова начал подниматься по лестнице, держа над головой, точно щит, корытце для извести, какими пользуются строители. Он поднимался с трудом и очень медленно, озабоченный тем, чтобы получше прикрыть голову. Но черепицы в него не полетели. Билби уже заметил, что внутри дома готовится куда более опасная атака, и поспешно отступал по другой стороне крыши.
Он спрыгнул на кучу соломы во дворе мясника — если бы не эта солома, прыжок мог бы кончиться для него печально, потому что высота была не меньше двенадцати футов. Он упал на четвереньки, и от сильного толчка у него на миг помутилось в голове. Но тут же вскочил на ноги и начал карабкаться по куче навоза на высокий каменный забор. Прежде чем хоть один из зевак перед недостроенным домом сообразил, что Билби удирает, он уже перемахнул через забор во двор к Макколуму. Но потом один из двоих рабочих, которые лезли на крышу изнутри, увидел его через продолговатое отверстие — будущее окно будущей спальни верхнего этажа — и поднял крик.
А полминуты спустя, когда Билби уже спрыгнул со стены, отделявшей дворик мясника от соседнего, на крыше появился десятник, все еще не выпускавший из рук свое корытце. Услыхав крики, полицейский (до сих пор он по профессиональной привычке всех сдерживал и никого не подпускал к недостроенному дому) повернулся и выбежал на задний двор, сплошь заваленный кирпичом, известкой и щепками. Толпа на улице, сообразив, что дичь удрала и охраны больше нет, валом повалила во двор мясника: кто прямо через дом, кто кругом, через калитку.
Тем временем у Билби произошла заминка.
Он рассчитывал, что по крытой толем крыше сарая, где Макколум — портной и брючник — разводил грибы, он доберется до стены, которая выходит на клубничные грядки мистера Беншоу; однако с крыши ему не видна была ветхая застекленная пристройка, которую Макколум именовал своей мастерской и где в эту минуту прилежно трудились четверо полуодетых портных. Крыша сарая давно прогнила, и, как только Билби на нее ступил, она прорвалась, точно ветхая дерюга, и он рухнул прямо на грядки с грибами, сразу же вскочил и помчался прочь, оставляя за собой след из грибов, грибницы и удобрений; тут перед ним оказалась стена, высотой в девять футов, и он чуть было не попал в лапы человечка в красных шлепанцах, который кинулся ему наперерез из мастерской. Но Билби ловко вспрыгнул на мусорный ящик и вовремя перемахнул через ограду, а портной в красных шлепанцах был не мастер лазить по стенам и остался внизу, пытаясь вскарабкаться на ограду, — это оказалось много труднее, чем он предполагал.
С минуту маленький портной пыхтел в одиночестве, а потом и владения Макколума, и двор мясника, и узкую полоску земли позади нового дома заполнила толпа деятельных граждан, которые жаждали изловить Билби. Кто-то — он так и не понял, кто именно — подсадил портного, красные шлепанцы сверкнули над гребнем стены, и вот маленький портной уже мчится во главе погони по обширному огороду мистера Беншоу. Вслед за ним мчался его коллега — без воротничка, в стоптанных шлепанцах и пестрых подтяжках. За ним бежал полицейский, окончательно довершив разрушение грибных грядок, а за ним поспешал сам Макколум; ему не терпелось сейчас же обсудить с Билби этот ущерб, хотя место и время для этого были весьма неподходящие. Мистер Макколум запыхался, и ему никак не удавалось завязать столь желанный разговор. Уже несколько раз, едва представлялась возможность, он начинал: «Эй! Послушай!..» — но дальше этого дело не шло.
Остальные портные преспокойно взобрались на стену с помощью кухонной стремянки и спрыгнули вниз по другую сторону. За ними, пыхтя и отдуваясь, следовал мистер Шокс, а затем новый человеческий ручеек влился в огород через дыру в заборе позади строительной площадки. Здесь впереди всех бежал молодой рабочий, который первым заметил, что Билби удирает. По пятам за ним неслись ветеринар Раймелл, приказчик из бакалейной лавки, посыльный доктора и, уже не так резво, булочник. Потом бродяга. Потом Мамби и сын Шокса. И еще множество всякого народа.
Билби ловили всем миром, точно важного преступника.
Большеголовый десятник все еще торчал на крыше недостроенного дома; он был очень недоволен оборотом дела, и к солнечному, но равнодушному небу неслись его вопли: он требовал львиной доли в вознаграждении, высказывал свое личное мнение о беглеце, и все это перемежалось самой обыкновенной бранью.
Мистер Беншоу был мелкий собственник, крепкий английский землевладелец, йомен нового склада. Он был ярый противник социалистов, человек самостоятельный и независимых взглядов. У него были неуклонно растущий банковский счет, некрасивая и вдобавок бесплодная жена, смуглый цвет лица и такая прямая осанка, что казалось — он всегда немножко наклоняется вперед. Ходил он обычно в каком-то сером охотничьем костюме и коричневых гетрах, только по воскресеньям надевал черный сюртук. Он имел склонность к котелкам, которые никак не шли к его широкому, насупленному, землистого цвета лицу. А вообще он был человек весьма основательный и здравомыслящий. И его головной убор только подчеркивал это. У мистера Беншоу не хватало времени следить за собой или хотя бы одеваться соответственно своему возрасту и положению. Он попросту шел в ближайший магазин и покупал там самую дешевую шляпу, а потому ему всегда доставались шляпы, явно предназначенные для людей молодых и ветреных, с легкомысленными тульями, кокетливыми бантами и соблазнительными полями, которые игриво загибаются, оттеняя румяные физиономии глупых юнцов. Такой котелок делал его суровое лицо похожим на лицо пуританина времен Стюартов.
Мистер Беншоу был скорее садовод, чем фермер. Когда-то в начале своей карьеры он снимал плохонький домишко, при котором был небольшой участок — тут он разводил ранний картофель и капусту, но прокормиться этим не мог, приходилось еще и служить; а потом пришел достаток. Он прикупил земли, действовал все энергичнее и разнообразнее. Теперь он выращивал весьма солидные количества клубники, малины, сельдерея, морской капусты, спаржи, раннего горошка, позднего горошка и лука, и на десять миль вокруг ни один фермер не свозил на свои поля столько конского навоза. Он уже начал отправлять в Лондон срезанные цветы. У него было уже пол-акра теплиц, и он быстро строил новые. Благодаря жесткой экономии он сумел построить себе дом и впридачу невзрачный домишко для некоторых своих работников. Были у него и всякие самонужнейшие сараи и пристройки, сработанные главным образом из толя и рифленого железа. Дом его был обставлен весьма солидно, но даже по деревенским понятиям чересчур мрачно, а ведь в деревне легкомысленной мебели вообще не признают. В своей округе он уже считался кредитором по закладным. Но благоденствие не вскружило головы мистеру Беншоу, и притом он не забывал того, что он в высшей степени достойный человек и имеет право на особое почтение со стороны своей деревни, которую он своим простым, но неустанным трудом, конечно же, обогатил и осчастливил.
- Предыдущая
- 40/50
- Следующая
