Билби - Уэллс Герберт Джордж - Страница 35
- Предыдущая
- 35/50
- Следующая
Я вовсе не хочу обвинять Билби в неблагодарности, но все же справедливость требует отметить, что та же неприязнь, из-за которой он так небрежно относился к своим обязанностям под началом у мистера Мергелсона, теперь пагубно действовала и на его дружеские отношения с бродягой. Притом он был обманщиком. Бродяга строил планы, нимало не сомневаясь, что они с Билби и дальше будут неразлучны, а Билби и не подумал предупредить его, что только и ждет удобного случая удрать. Но, с другой стороны, Билби унаследовал от матери глубочайшее отвращение к воровству. А ведь нельзя отрицать, что бродяга был вор, он и сам в этом признавался.
И еще одна мелочь одновременно и отдаляла Билби от бродяги и привязывала к нему. Внимательный читатель помнит, что, когда Билби вышел из леса к костру бродяги, у него было ровно два шиллинга и два с половиной пенса. У него оставались те полкроны, что дала ему миссис Баулс, и сдача с шиллинга, что подарила ему на театр Мадлен Филипс, за вычетом шести с половиной пенсов, отданных за воротничок, и шести пенсов — бродяге за суп накануне. Но весь этот остаток лежал теперь в кармане у бродяги. Деньги вообще трудно утаить, а у бродяги был на них особый нюх. Впрочем, он и не думал отнимать их у Билби; он очень легко получил их следующим образом:
— Мы друзья и товарищи, так? Значит, пускай лучше деньги хранятся у кого-нибудь одного. Лучше у меня — я постарше и неопытнее. Так что, парень, давай-ка сюда все, что у тебя там есть.
А потом он намекнул, что, если Билби не отдаст деньги по-хорошему, он их все равно отберет силой, и передача состоялась. Бродяга еще и обыскал Билби, деликатно, но тщательно…
Самому бродяге казалось, что инцидент исчерпан и забыт.
Он вовсе не подозревал, что в голове у его спутника зреют планы мятежа и измены. Он никак не предполагал, что его облик и повадки, некий исходивший от него нравственный, да и физический душок вызывали в Билби далеко не восторженные чувства. Ему казалось, что он приобрел молодого и послушного спутника, который будет ему и полезен и приятен; он рассчитывал дружеским обращением прочно привязать к себе мальчика и никак не ждал неблагодарности.
— Если тебя спросят, кто я тебе, скажи: дядя, — наставлял бродяга.
Он шагал немного впереди широкой размашистой походкой, разворачивая ступни влево и вправо, и строил радужные планы на весь наступающий день. Для начала — пиво, побольше пива. Потом табак. А там можно купить хлеба и сыра для Билби.
— Тебе сюда нельзя, — сказал он, остановившись у первой же пивной. — Ты еще мал, сынок. Это не я придумал, это придумал Герберт Сэмюэл. С него и спрашивай. Работать на какого-нибудь такого же мистера, гнуть спину — это он разрешает, и это тебе не вредно, а вот чтобы такие, как ты, ходили в пивную, — этого он не допустит. Так что подожди на улице. Но имей в виду, я с тебя глаз не спущу.
— Вы истратите мои деньги? — насторожился Билби.
— Я куплю еды на обоих.
— Вы… вы не смеете тратить мои деньги! — сказал Билби.
— Я… ч-черт… я принесу тебе леденцов, — начал уговаривать его бродяга. — Говорю тебе, это Герберт Сэмюэл виноват. Я здесь ни при чем. Не могу же я идти против порядка.
— Вы не имеете права тратить мои деньги, — настаивал Билби.
— Хватит скулить. Что я могу поделать?
— Я позову полицейского. Отдайте мои деньги и отпустите меня.
Бродяга взвесил все «за» и «против». Полицейского нигде не было видно. Кругом не было никого, пивная на углу выглядела мирно и добродушно, неподалеку спала собака, да спиной к ним копал землю какой-то старик. Бродяга вкрадчиво спросил:
— А кто тебе поверит? И, кстати, откуда у тебя эти деньги? — Потом продолжал: — Я вовсе не собираюсь тратить твои деньги. У меня есть свои. Вот они. Понятно?
И перед глазами Билби на миг блеснули три шиллинга и два медяка, которые показались ему знакомыми. Значит, у бродяги был и свой шиллинг…
Билби остался ждать на улице…
Бродяга вышел развеселый, с леденцами и дымящейся глиняной трубкой в зубах.
— На, вот. — И жестом, не лишенным величия, он протянул Билби не только леденцы, но и новую коротенькую глиняную трубку. — Набивай, — великодушно предложил он, протягивая ему табак. — Это нам на двоих. Но, смотри, не показывайся на глаза Герберту Сэмюэлу. У него и такой закон есть, чтоб ребятам не курить.
Билби зажал трубку в руке. Он уже как-то раз пробовал курить. Он хорошо запомнил тот случай, хоть и было это полгода тому назад. И все же ему хотелось самому выкурить этот табак: уж очень обидно будет, если бродяга один все выкурит, деньги-то его, Билби.
— Нет, сейчас не буду, — сказал Билби. — Попозже.
С видом человека, совершившего благородный поступок, бродяга сунул пачку виргинского обратно в карман.
И они пошли дальше, такие разные…
Весь день Билби кипел от ярости, видя, что деньги его тают в руках бродяги, а вызволить их и удрать нет никакой возможности. Они пообедали хлебом и сыром, затем бродяга еще подкрепился, выпив пива за двоих, потом они пришли на лужайку, где вполне можно было отдохнуть. А после заслуженного отдыха в уединенной ложбинке среди зарослей дрока бродяга вытащил колоду невероятно засаленных карт и принялся учить Билби играть. По-видимому, в его сюртуке не было отдельных карманов, вся подкладка служила ему одним большим карманом. То тут, то там «карман» вздувался, и можно было разобрать, где хранится котелок для стряпни, где — жестянка, из которой он ел, а где репа и еще какие-то пожитки. Сперва они играли просто так, а потом стали играть на остаток денег в кармане у бродяги, и к тому времени, когда Билби усвоил премудрости этой игры, бродяга уже выиграл все деньги. Но он был настроен весьма великодушно и заявил, что они все равно будут тратить их вместе.
А потом он вдруг пустился в откровенность. Он пошарил в своем необъятном кармане и выудил что-то маленькое, темное и плоское, похожее на орудие каменного века, минуту-другую сосредоточенно разглядывал этот непонятный предмет, потом протянул его Билби.
— Угадай, что это.
Билби не мог угадать.
— Понюхай.
Запах был очень противный. Он отдавал чем-то знакомым и словно бы имел какое-то отношение к санитарии и гигиене, но какое — Билби так и не определил. Впрочем, этот запах был едва уловим среди множества других, не менее мерзких запахов, исходивших от бродяги.
— Что это? — спросил наконец Билби.
— Мыло.
— А для чего?
— Я так и думал, что ты спросишь. Для чего бывает мыло?
— Для стирки, — наугад выпалил Билби.
Бродяга отрицательно покачал головой.
— Для пены, — поучительно объяснил он. — Оно мне нужно для припадков, понятно? Я запихиваю кусочек в рот, а потом падаю и начинаю кататься по земле и еще стонать. Случалось, меня даже отпаивали коньяком, чистым коньяком! Но и это тоже не всегда проходит… Нет ничего на свете, что ни разу бы не сорвалось. Бывает, и сядешь в лужу… Однажды меня вовремя такого «припадка» укусила мерзкая собачонка, так что я мигом «очнулся»… А в другой раз один пожилой джентльмен начал шарить у меня по карманам. Шарит да еще и приговаривает: «Бедняга, он, наверное, нищий, посмотрим, есть ли у него что-нибудь в карманах». А у меня, как на грех, было в ту пору много всякой всячины, и мне вовсе ни к чему было, чтобы он все это углядел. Да только я так и не успел «очнуться» и помешать ему. Понятно, у меня в тот раз была уйма неприятностей.
— Это прием старый, — продолжал бродяга, — но на редкость здорово действует в таких вот тихих деревушках. Это для здешних жителей вроде развлечения. Или, например, можно упасть прямо перед носом у целой оравы велосипедистов… Да мало ли верных, испытанных способов! А уж Билли Бриджит все их знает назубок. Видишь, тебе просто повезло, что ты меня встретил, парень. С Билли Бриджитом с голоду не помрешь. И потом, у меня есть нюх, я знаю, что можно и чего нельзя. А полицейского я чую на расстоянии, вроде как другие чуют кошек. Я уж сразу угадаю, если в доме спрятан полицейский…
- Предыдущая
- 35/50
- Следующая
