Отмеченный богами - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 40

• Предыдущая
• 40/122
• Следующая

Слева от статуи Веваниса находилось изваяние его жены и одновременно сестры — Орини. Что касается этой дамы, то её выбор не вызывал у Малледа сомнений. Богиня страсти наверняка посоветовала бы ему остаться дома с Анвой…

Однако вполне возможно, что и Орини приняла бы иное решение. Разве не она вместе с другими богами избирала его Заступником Империи?

Дверь открылась, и Маллед, прервав размышления, вступил вслед за провожатым в холодный каменный коридор. Жрец, минуя закрытые двери справа и окна, выходящие на залитые солнцем грядки, слева, свернул в боковой проход. Дойдя до конца, он постучал в дверь и стал ждать ответа.

— Входите.

Юный служитель богов распахнул дверь и, чуть помедлив, отступил в сторону, пропуская вперед Малледа.

Вадевия сидел в уютном кресле у окна. Маллед мгновенно узнал его, хотя голова и борода старца сделались совершенно седыми. Прекратив созерцание внешнего мира, жрец обернулся к сторону двери и увидел Малледа.

Он не сразу узнал кузнеца, но, поняв, кто его гость, улыбнулся и радостно произнес:

— Маллед! Входи, входи! Чем я могу тебе помочь?

— Надеюсь, вы сможете ответить на мои вопросы, — ответил Маллед, входя в комнату, залитую солнечным светом. Если в помещении храма и коридорах царила прохлада, то здесь было почти жарко.

— Я тоже надеюсь. — Вадевия бросил взгляд на дверь и спросил:

— Маллед, ты желаешь, чтобы Хелизар остался с нами, или предпочитаешь, чтобы он нас покинул?

— Мне это совершенно безразлично.

— Ты можешь идти, Хелизар, — бросил Вадевия, взмахнув рукой. Затем посмотрел на Малледа. — Ему известно, кто ты?

— Он прочитал письмо Долкаута.

— Ах, вот как… Хелизар, будь добр, закрой поплотнее дверь, когда будешь уходить, да и рот тоже. Не говори никому о моем госте. Ни о том, что он здесь, и уж тем более ни о том, кто он.

— Как видишь, я не могу побороть соблазн удержать тебя при себе, — улыбнулся жрец. — Мезизар, Хелизар, Талас и Дирван будут мне страшно завидовать.

— Если они могут завидовать беседе с кузнецом, то глупость их не имеет пределов, — хмыкнул Маллед. — Любой желающий может протопать десять миль до Грозероджа и посетить меня в кузнице.

Он опустил мешок на пол.

— Но им это не известно, — сказал Вадевия, — и кроме того, жрецы не имеют права покидать территорию храма без позволения Главного Жреца.

— Так, значит, шесть лет назад вы получили разрешение?

— Конечно. Данугаи полностью поддерживал мои изыскания. Правда, я не говорил ему, с какой целью отправляюсь в Грозеродж. Сказал просто, что мне надо туда.

Некоторое время оба сидели молча. Маллед отчаянно старался найти изящный способ настроить беседу на интересующую его тему, но на ум ничего не приходило. Кузнец не хотел выглядеть в глазах жреца неотесанной деревенщиной — как-никак он умеет читать и писать, к тому же слывет искусным мастером. Но вместе с тем Маллед понимал, здесь его знания — ничто. Дабы убедиться в этом, достаточно одного беглого взгляда. Три стены были заняты полками, набитыми до отказа свитками и пачками древних рукописей. В центре комнаты стоял большой письменный стол, на котором находились чернильница, подставка для гусиных перьев и несколько листков пергамента. Из всего следовало, что Вадевия был большим ученым.

— Ты хотел меня о чем-то спросить? — первым нарушил тишину Вадевия.

— Да, — ответил кузнец. — О войне на востоке.

— Я так и думал. — Повернувшись к Малледу, жрец осведомился:

— Так что же ты хочешь знать?

— Я хочу знать, что там происходит на самом деле. Сообщения, которые мы слышим, либо лживы, либо не полны. Нас уверяют, будто один-единственный чародей, используя черную магию, сколотил войско и после целого сезона сражений все ещё не побежден, а теперь на борьбу с ним направлена Имперская Армия!

Вадевия поднялся с кресла и кивнул:

— Что ж, по сути все именно так и есть.

— Один человек? Имперская Армия собирается воевать с одним человеком?

— Ребири Назакри — не обычный человек. Еще более необычный, нежели ты. И он не одинок. Недовольные всегда найдутся, вот он и собрал всех недовольных из Олнамии, Говии, Матуа — одним словом, отовсюду.

— Но разве там нет гарнизонов? И куда подевались жрецы-маги?

— И то, и другое там есть, однако Ребири Назакри владеет крайне необычной и могущественной магией. Она совсем не похожа на нашу, традиционную. В ней есть что-то от Новой Магии, но в основе своей она остается незнакомой и по воздействию превосходит все, что могут предложить Врей Буррей и остальные маги Колледжа.

Маллед нахмурился и, помолчав немного, спросил:

— И на что же столь грозное и неодолимое способен этот чародей?

Вадевия вздохнул и снова отвернулся к окну.

— Дело в том, что Имперский Совет просил нас не говорить об этом никому, кроме жречества и членов правительства. Я уже превысил свои полномочия, сообщив тебе, что магия Назакри нам не известна.

— Это я сообразил и без вас.

— И ты хочешь, чтобы я тебе ещё что-то поведал?

— Да, хочу, — слегка замявшись, произнес Маллед. — В письме Долкаута говорится, что вы обязаны отвечать на все мои вопросы.

— Знаю, — с очередным вздохом ответил Вадевия.

— Итак?

— Бредущие в нощи.

— Что? — недоуменно помаргивая, переспросил Маллед.

Жрец снова повернулся к нему лицом.

— Бредущие в нощи. Ребири Назакри открыл способ их создания, научился заставлять покойников не только ходить, но и сражаться под его командованием.

В маленьком кабинете было жарко, но Малледа охватил ледяной холод. До него доходили кое-какие слухи, однако он им не верил. Он не хотел верить.

— Бредущие в нощи — миф, — вымолвил он. — Рассказами о них пугают детей.

— Хорошо, если б это было так. — Вадевия развел руками.

— Но бродячих жмуриков нет уже много веков! — стоял на своем Маллед.

— Насколько нам известно — ты прав. До недавнего времени их не было, — согласился жрец. — До тех пор, пока Назакри не научился их создавать.

— Но боги уничтожили Бредущих! Мать рассказывала мне, как это произошло.

Он не стал упоминать о том, что мама сделала это только потому, что сестры до смерти пугали его ужасами об оживших мертвецах.

— Да, мы тоже так считали, — кивнул Вадевия. — Теперь ты понимаешь, Маллед, почему мы не хотим, чтобы об этом все знали? Посмотри на свою реакцию и представь панику среди людей, когда они узнают, что все ужасы их детства стали реальностью. Но эти Бредущие в нощи, Маллед, не те нежити, с которыми восемь веков назад боролся Зобил со товарищи. Это новые кадавры — мужчины и женщины, — которых Ребири Назакри вернул к жизни с помощью черной магии.

— И боги допустили это?

Вадевия снова вздохнул и пересел к окну.

— Маллед, мы не знаем, что позволяют боги. После того как умолкли оракулы, о богах нам ничего не известно. — Он обвел рукой полки вдоль стен. — Ты видишь все эти книги, Маллед? Как ты думаешь, почему они здесь? Тебе известно, чем я занимаюсь целыми днями?

— Нет.

— Это летописи, составленные в храмах за много столетий. Святыня в Бьекдау стоит без малого девять веков и является одной из самых древних в Империи. Первоначальные строения Великого Храма в Зейдабаре на два века старше, а в Агабдале и Ришна Габиделле есть святыни, возраст которых никто не решается назвать. В общем, так или иначе, наш храм очень древний и существует не одну дюжину поколений. И за все это время никто не удосужился привести в порядок записи, сделанные в храмах. Никому не приходило в голову записывать, что сказали оракулы или что сделали жрецы. В этом не было никакой необходимости. Если у кого-то возникал важный вопрос, то за ответом он обращался к оракулу. Мы никогда не задумывались над тем, чего хотят от нас боги или насколько правильны наши поступки. Оракулы богини Ведал предупреждали нас об опасности голода, и мы запасались продовольствием. Если приближался ураган, то об этом заранее сообщал Шешар, и торговые суда оставались в портах. А когда мы не знали, кого из богов спросить, то обращались к Самардасу. Это была легкая жизнь. Ни у кого не возникало сомнений в том, кому благоволят боги, как и не было вопросов, чего они от нас хотят. Тысячу лет оракулы руководили Домдаром. — Он снова вздохнул. — А вот шестнадцать лет назад они перестали говорить с нами, или, вернее, боги отказались сообщать оракулам свои мысли и решения, и теперь нам самим приходится строить догадки.

• Предыдущая
• 40/122
• Следующая