Крылья Тура. Командировка [2 том, c илл.] - Языков Олег Викторович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/101
• Следующая

Тпр-р-р-у! Ты куда, родной? Я погрозил немцу кулаком и еще раз показал направление. Тут надо брать правее, нужно наши зенитки обойти, а то еще не разберутся и влепят по крестам так, что крылья у нас отлетят. Скорее бы на посадку, замерз…

— Второй паре – выйти вперед и произвести посадку. Зенитчиков там наших предупредите, что немца ведем. Вообще, пусть от пушек отойдут, а то боязно мне.

— Понял, Тур, исполняю… Вторая пара прибавила скорость и унеслась вперед.

А через минуту у немца зачихал мотор. Даже я это услышал. То ли на самом деле – неисправность, то ли этот гад специально что-нибудь испортил. Хотя, навряд ли. Уж больно он жить хочет. А аэродром-то уже видать.

Я вновь открыл фонарь. Сидеть, гад! Тяни – вон полоса! Я махал руками, как дирижер большого симфонического оркестра. Какие кары немцу я только не сулил! Как он от моей жестикуляции не обделался? За мессом я видел веселую рожу Толи, который ржал, глядя какой цирк я устроил. Стоп! Эх я, дурак! А телепатия? Немец-то совсем рядом. Я уставился на салагу. Вот он вздрогнул, непроизвольно кивнул, и со страхом взглянул на меня. Я кивнул, да – садись, стрелять не будут. Немец кивнул в ответ, наклонился к приборной доске, что-то там сделал и двигатель перестал чихать. У месса поползли вниз закрылки и вышли шасси. Садись, салага, намучался я с тобой. В тепло хочу, в столовку!

Немец запылил по ВПП, к нему рысью побежал народ. Первым, резвым сайгаком, бежал особист. Здоровый парень, ишь, как летит. ГТО сдает, наверное. А пистолет тебе не нужен. Немец уже готов – спекся.

Севший "Мессершмитт" моментом откатили со взлетной полосы, и комполка приказал нам садиться. А кто против? Давно пора. Замерз, как собака, и есть хочу.

Самолет гулко застучал колесами по подмерзшему грунту ВПП. В ее конце Антоша махал мне, мол, "Сворачивай, глуши мотор". Свернули, заглушили. Над полосой со свистом красиво прошли отцы-командиры, и ушли на разворот. Все, сели!

Мы стояли, как-то глупо улыбаясь, а вокруг шумел народ. Быстрым шагом подлетел комполка, цыкнул на посторонних, принял мой рапорт.

— Все ребята! Быстро в столовую – поесть от пуза и согреться. Разрешаю вам выпить, я им позвоню, чтобы налили. С полетов я на сегодня вас снимаю. Через полтора часа жду в штабе. Будете писать рапорты, кто, что и как делал, кто что видел. Каждый! А тебе, Туровцев, еще и подробную справку писать. Возьмете нашего художника, Рощина, пусть сделает толковую схему проведенного боя. Потом, лейтенант, после ужина, я соберу летчиков, ты выступишь и все расскажешь, со схемкой, подробно и вдумчиво. Пусть послушают. Какой бой, а?! Сам бы там не был – не поверил бы!

— Да чего уж там, товарищ майор, вон – вещественное доказательство стоит, — кивнул я на мессера, который уже облепили технари.

— И в самом деле, стоит! — удивленно покачал головой майор. — Ох, чую, придется начштаба сегодня наградные листы заполнять! Ну, все. Я пошел. Через полтора часа – в штаб! Я жду. Разойдись.

Мы побросали парашюты технарям, залезли в выделенную нам дежурку и поехали обедать. С водкой!

— Да, Тоха! — крикнул я из кузова машины. — Рисуй пять звездочек! Уже можно!

Так, как мы потели, отписываясь за проведенный бой, мы не потели и в настоящих боях. Да-а, "канцеляристы" из моих летчиков никакие. Они пыхтели, морщили лбы, жалобно смотрели на меня в надежде что-нибудь списать или услышать. Да что вы мучаетесь, ребята. Пишите просто и понятно, что было, что видели, то и пишите. И время не забывайте указывать. Я-то быстренько закончил и рапорт и справку. Правда, у меня и опыта составления серьезных документов было явно больше…

Ну, пришлось помогать, конечно. С грехом пополам все нужные документы мы составили. Я их проверил, внес необходимые исправления, заставил "двоечников" переписать рапорты набело, и мы потащились сдавать свои сочинения на свободную тему командиру полка. Он, дымя как паровоз своим "Беломором", дирижировал работой штабников. Дело, похоже, закручивалось нешуточное. НШ[3], его помощники и машинистка штаба, крутились, как грешники на сковородке. Спасибо Петру Великому за привнесение бюрократии на отечественную почву! Большое спасибо!

Командир бегло просмотрел наши рапорты, более внимательно прочитал мою справку, одобрительно посмотрел на меня и поинтересовался, а где, мол, схемочки?

Вот, черт! А я и забыл про них. Что-то у меня голова стала тяжелая, от табака, что ли? Курят, паразиты, в служебных помещениях. А я на Матери от табака совсем отвык. Эх, как там, на Матери сейчас? Как барон и баронесса ля Реган поживают? Как Кот, Десница, другие ребята? Интересно, Кота там еще не окрутили, эта кузина, например? Вот бы хоть одним глазком взглянуть, да и по этому неправильному богу я соскучился. Король, опять же, маршал…

НШ коршуном налетел на меня. Давай-давай, Туровцев, не тяни резину! Дивизия все мозги уже прокомпостировала, требует документы. Бери Рощина, что тебе надо еще бери, и рисуйте схемы. Да хорошо рисуйте, наглядно чтобы было.

Мне стало интересно. Я и сам рисовал когда-то. Что бы тут сотворить? Хорошо бы диафильм. А вот можно ли это сделать технически? Наверное, можно. В штабе дивизии есть неплохой отдел, который занимается результатами фоторазведки, они наверняка смогут. Надо бы узнать…

Подошел Толя Рощин, молодой, скромный парень. Я поинтересовался, где он учился рисовать. Однако! В студии Грекова, во как. Здорово! Мы уселись в уголке, чтобы не мешать народу, и я объяснил ему свою задумку. Толя помараковал немного, и согласился, что это возможно, и это будет смотреться. План-схема Сталинграда у нас в полку была. Толя на нескольких листах кальки прорисовал основные этапы проведенного боя. На кальке красные и синие самолетики крутили петли, расходились, сходились, синие горели и падали, висели парашютики. Сменяясь на фоне плана-схемы города, эти листы кальки давали хорошее, детальное представление о проведенном бое. Калька дублировалась и листами гораздо большего масштаба, чтобы все эволюции самолетов были четко видны. Было весьма наглядно. Довольный командир кивнул, и НШ в углах схемы поставил свою закорючку. "Утверждаю". Все.

Нет, не все. Командир расслабился, ведь основная работа была уже сделана, и добродушно оглядел меня с ног до головы.

— А что, Туровцев, ты немецкий пистолет таскаешь? Да знаю, знаю, что подарок за сбитого. А ты знаешь, что немцы наших с трофейным оружием в плен не берут? Стреляют сразу!

— Да я, товарищ майор, как-то в плен и не собираюсь… — обалдел я.

— Ну, это я так, к слову… — немного смутился майор. — А что ты ТТ не получишь?

— Да никто не сказал, товарищ майор, а я и не сообразил.

— Слушай, Николай Гаврилович, — вдруг загорелся комполка, — а давай-ка подготовь приказик о награждении лейтенанта Туровцева именным пистолетом, а? Так мы и его "Вальтер" узаконим, и никто к парню придираться не будет. Как считаешь?

— Это можно, и правильно это будет… — согласился начальник штаба полка. — А за что наградим?

— Да за что хочешь. За успешное овладение новой техникой, вот. Давай набросай проектик, я его подпишу, а выписку из приказа – лейтенанту. Правильно? Вот и ладненько. Иди, Виктор, отдыхай. Сейчас и мы закончим уже.

Я вышел из прокуренной штабной землянки. Уже ощутимо похолодало. Ноябрь… уже скоро начнется наше контрнаступление. Скорее бы… Пойду-ка я в свою землянку, прилягу до ужина. Знобит что-то… А там и в столовку, может, еще грамм сто дадут?

Но – не получилось. В столовку, я имею в виду. Ужин мне подали как барону ля Реган – в постель. Точнее – в койку, в санчасти. Проснулся я с тяжелой головой, весь горячий и потный. Меня ощутимо потряхивало. Э-э-э, да ты, брат, простыл, видать… Так-то с открытым фонарем летать… Надо к врачу.

Военврач пощупал мой лоб, нахмурился, дал мне градусник. Когда он его посмотрел, то нахмурился еще больше, вынул из стакана с какой-то отвратной медицинской жидкостью ложечку или шпатель, приказал открыть рот и стал изучать мое горло.

• Предыдущая
• 14/101
• Следующая