Агнесса. Том 2 - Бекитт Лора - Страница 16

• Предыдущая
• 16/97
• Следующая

Об этом сказала им и мать Чарли, когда Дэн и Джек, очнувшись от тяжелого сна, выползли из комнаты на полуразвалившееся крыльцо.

— Есть такие места, куда не очень-то легко проникнуть. И дело не только в том, что кругом лес и нет ни души…

Потом она рассказала о своем муже и сыновьях, из которых он сделал шайку грабителей: их всех повесили, и лишь младший, не успевший, по ее словам, ничего совершить, был отправлен на каторгу. Она говорила медленно и спокойно, не интересуясь, слушают ее или нет, говорила, скорее, самой себе. Взгляд ее оставался неподвижным.

Она была какая-то странная, слегка не в себе, живущая, похоже, в своем особом замкнутом полублаженном мире, она внушала людям особого рода опасение, заставляя их отгораживаться от нее как от чего-то чуждого и непонятного.

— Надо сматываться отсюда, — вполголоса произнес Дэн.

— Да, пожалуй, — согласился Джек. Его мысли сейчас текли медленно и лениво: мешало припекающее солнце… Лес, чистота неба и воздуха — настоящее блаженство, но порой его что-то словно кололо изнутри: нечему радоваться, совсем нечему, даже свобода вовсе не казалась свободой, он уже вроде бы свыкся с нею, она не опьяняла его и не приносила чудес.

— Все дело в том, что у нас нет денег, — пожаловался Дэн. — И достать негде! Что делать будем — ума не приложу!

Он, похоже, тоже освоился с новым положением, но, в отличие от Джека, воспрянул духом и стремился к достижению еще больших результатов.

— Деньги можно получать двумя способами, — сказал Джек, — работать или воровать. Но работать я не хочу, а воровать боюсь.

У него мелькнула мысль: а не остаться ли навсегда в этом заколдованном месте; непривычным и страшным показался ему предполагаемый выход в полузабытый большой мир. Мир, который наверняка не примет его.

— Парнишку этого здесь оставим? — спросил Дэн.

— Да, наверное…

— Старуха сказала: ему намного лучше, он поправится… А ты чем занимался-то раньше? — прищурив глаза от солнца, поинтересовался Дэн. Выглядел он по-прежнему страшновато, но это его, видимо, ничуть не занимало и не тревожило; вообще он был, как решил Джек, обычным простоватым парнем, изначально, по природе своей, незлобивым, с обычными, присущими каждому недостатками.

Джек вспомнил свое лицо, которое увидел в найденном осколке зеркала: в глубоко запавших глазах давно появился блеск недоверия и злобы, который не исчез и сейчас, он отталкивал и пугал, этот неспокойный взор светлых глаз, окаймленных синевой. Сероватого оттенка кожа обтягивала скулы, а сжатые губы были бескровны… Элси, видно, так и не узнала его, хотя это неудивительно, столько лет прошло. А Агнесса? Возможно, испугалась бы даже… Ведь зачастую один и тот же человек, встреченный несколько раз через большие временные промежутки, в различные периоды жизни, воспринимается как несколько разных людей.

— Я объезжал коней. Далеко отсюда, в Калифорнии, — ответил Джек на вопрос Дэна. И тут же вспомнил ослепительно-яркое время беспечной жизни, когда он мог многие мили проехать верхом под палящим южным солнцем, и все было нипочем! У него никогда ничего не болело, он не знал страха, всегда был полон сил! Он уныло вздохнул: а что теперь?

— А туда за что попал? — поинтересовался Дэн.

— Черт дернул грабить дилижансы на дорогах!

— Жалеешь?

— Радуюсь.

Дэн замолчал. Потом опять спросил:

— Сколько ты отсидел?

— Восемь лет без малого. А ты?

— Три. Тебе сколько оставалось, если б не сбежал?

— Все, что осталось, то и оставалось.

— Пожизненное?

Джек кивнул.

— Сам-то за что? — спросил он.

Дэн засмеялся нелепым сдавленным смехом.

— Убийство.

— Кого прикончил? — произнес Джек почти равнодушно.

— Жену и ее любовника, — последовал ответ. Джек слегка оживился.

— Жену?!

— Да, чего удивляешься? Правда, охранника при побеге стукнул, но это я не хотел, получилось так. Может, он и не умер. Да слушай, что ты смотришь на меня так, будто я невесть какой бандит?! — разозлился Дэн.

— Да я ничего, — успокоил Джек. — А ты что же, застукал их? Жену и этого?

— Конечно. Зашел, а они… Я сказал ей, что поеду на соседнюю ферму, меня туда хозяин послал. Так оно и было, но только получилось, что мне пришлось вернуться с полпути. Я работал у одного фермера, а она была служанкой в доме, ну и спуталась с фермерским сынком. Вот, значит, я их застал, кинулся на него с ножом и в драке зарезал. Потом ее… Да и себя здорово поранил… Сначала жить не хотелось, а потом… все прошло. — Он опять засмеялся, а Джеку вновь нестерпимо захотелось его ударить.

«Когда-нибудь я сделаю это», — подумал он.

— У тебя есть кто-нибудь? Родные, жена?

— Никого, — ответил Джек. Дэн прищурился с недоверием и хитрецой.

— А с девчонки на прииске ты что вытрясти хотел? Я слышал…

— Не твое дело! — грубо оборвал Джек.

— Пусть, — согласился Дэн. — Если нет никого — тем лучше. Пожизненное — это ж, считай, мертвец! А одной памятью сыт не будешь.

«Черт с ним, что бы там ни было, но Агнесса должна узнать, что я не умер», — решил Джек.

Они договорились уйти следующим вечером. Джек понятия не имел, что делать дальше: это состояние было ему знакомо еще со времен жизни на прииске. Он лег, закрыл глаза, постарался не думать ни о чем. Заснул и увидел во сне Агнессу: она вошла в дом в красивом платье, очень похожем на то, которое носила давным-давно, когда они еще встречались тайком на берегу океана… Она входит и, спокойная и печальная, останавливается у окна. Джек поднимается с места; подходит к ней, но она не глядит на него, всецело поглощенная чем-то своим. Он хочет обнять Агнессу, но она выскальзывает из его рук и снова останавливается неподалеку. Холодная улыбка, какой Джек никогда у нее не видел, делает лицо девушки неузнаваемым, чужим. Джек бросается к Агнессе, пытаясь поймать, но она вырывается, а он вдруг совершенно против своей воли ударяет ее по лицу, и она отшатывается, но не вскрикивает, а только смотрит на него с болью и укором и молчит. Самым страшным оказывается то, что она молчит, не произносит ни единого звука. Джек хочет как-нибудь загладить свою вину, но вместо этого бьет Агнессу еще сильнее — девушка падает с громким стуком, словно она не живой человек, а деревянная кукла, а Джек, желая остановиться, и не имея возможности это сделать, ибо тело не повинуется ему, начинает жестоко втаптывать ее в пол. И когда наконец останавливается, то видит перед собой уже не Агнессу, а какую-то грязно-бурую тряпку. Джек поднимает ее, осознает, что это белое платье Агнессы, и понимает: от нее самой ничего не осталось. Он стоит в безмолвном ужасе: он — убил Агнессу?!

Джек проснулся с этим диким чувством и, лежа во тьме, долго размышлял, не вещий ли это сон.

«Нет, — подумал он, — надо убираться отсюда! Чертовщина какая-то, мрак!»

Все огни погасли вдали, впереди была неизвестность. Он не имел ни имени, ни чести, ни истинной свободы, ни власти, ни богатства, ни сил, ни родных и близких людей, у него не было дома; лишь вечное изгнание определила ему судьба, но Агнесса… Он надеялся, что где-то там, пусть очень далеко, существует проблеск счастья… Кто знает, что стал бы он делать, если б узнал, что у него уже ничего нет?

— Нет, Агнесса, поверь мне, пожалуйста: это как раз то, что тебе нужно. Неужели ты не видишь сама?

— Может быть, все-таки другое?

— Нет-нет, только это!

Агнесса стояла перед большим, во весь рост, зеркалом своей гардеробной, одетая в бальное платье ослепительного, дивного цвета морской волны и бросала нерешительный взгляд на другое, жемчужно-серое, только что отвергнутое Орвилом.

— Ты считаешь, оно не годится?

— Оно идет тебе, дорогая, но ты так редко надеваешь что-то яркое, необычное, — мягко произнес Орвил.

Он сидел в кресле и оттуда смотрел на жену. Агнесса сосредоточенно собиралась на первый в своей жизни бал. Собственно, он намечался завтра, но необходимо было все подготовить заранее.

• Предыдущая
• 16/97
• Следующая