Боги, Герои, Мужчины. Архетипы мужественности - Бедненко Галина Борисовна - Страница 44

Была и другая трансформация, более обычная, возрастная и инициатическая. Культ Диониса-Загрея («Великого Ловчего») предполагал охотничьи ритуальные игры подростков, в которой одни были добычей, другие — охотниками. Полагают, что «последним и решающим их испытанием являлось падение в специально подготовленную яму, символизирующую подземное царство мертвых, откуда юноши поднимались наверх уже как бы заново родившимися» [121].

Возрастная мужская инициация, связанная с отделением от материнской сферы влияния, давно уже не сопровождается обрядами под предводительством старших. Хотя в той или иной мере это все равно происходит: «Пришел первый раз пьяным домой, рванул на себе рубаху, спросил мать “Ну что?!!” и лег спать». Конечно, для успеха данной инициации все равно необходимо психологическое отделение от власти матери. Но данный этап развития мужчины как раньше, так и сейчас предпочитают проходить либо в «дневной» сфере Ареса (драки, мужское братство, старший наставник-командир), либо в «ночной» сфере Диониса (пьянки, девки, наркотики, эзотерика, оккультизм).

Путь развития этого архетипа очень интересен. Прежде всего — тем, что бог Дионис связан, как никто другой из греческих божеств, с трансформациями. (Женской парой тут ему будет Кора-Персефона, с которой, как считалось, они были временами близки.) Но это же и составило определенную сложность: как узнать, что именно становится поворотным или переломным моментом в развитии мужчины-Диониса? Смущало и то, что, если Дионис оказывается главенствующим архетипом, то человек либо разрушает сам себя, либо является кем-то из разряда безумных гениев, от которых вовсе неизвестно, чего ожидать, и непонятно чем на самом деле бывают их деяния.

Диониса-Загрея, по преданию, титаны разорвали на кусочки, после чего он был сложен заново и оживлен Афиной. История расчленения символически идентична сюжетам о любовниках Великой Матери — Адонисе или Таммузе. Титаны — хтонические, архаические существа, братья Реи — Великой Матери богов. Они разрывают Диониса подобно тому, как в жертву Великой Матери приносил себя ее сын и любовник. Но у сына-любовника Великой Матери не было отца, потому он становится ежегодно умирающим и воскресающим пассивным божеством растительного мира. Земля ему — и мать, и любовница, порождающая, дающая и разрушающая. Мы уже говорили об этой стадии развития мужского Эго в главе об Аполлоне. Дионис сталкивается с той же проблемой. Мать разрывает царя Пенфея на части, и мужчина-Дионис может остаться навечно в сфере материнского влияния, растворяясь в алкоголе, наркотиках, сексуальных излишествах.

Но Диониса в мифе признает отец. В основной истории он сам вынашивает его в бедре. В сюжете о Дионисе-Загрее Зевс или Афина — его любимейшая дочь, также рожденная им самим, складывают части ребенка вместе и оживляют. Это символические подтверждение присутствия сильного мужского, отцовского начала. В реальной жизни это может быть влияние тех или иных отцовских фигур, воображаемых (ресурсных) или имеющихся в действительности. Это могут быть, скажем, авторитеты в излюбленной и избранности области творчества или различные, достаточно произвольно попавшиеся «инженеры душ» и наставники. И хотя первый опыт утверждения мужского Эго не спасает Диониса от дальнейшего безумия, он дает ему возможность стать автономным от матери.

Дионис бродил безумцем, пока не дошел до святилища Реи-Кибелы, где был посвящен в ее таинства. После этого он исцелился и создал собственные мистерии. Безумие Диониса — это бунт против мира, в котором его не признают как сына своего отца, и бунт против матери, которая не видит в нем взрослого мужчину. Но, удивительным образом, когда Рея-Кибела посвящает Диониса в свои таинства, это не только не убивает его, но и возвращает ему разум. Обыкновенно аналитики, обращавшиеся к теме отношений Великой Матери и Героя, говорили о единственном способе освобождения: разрыве отношений с ней путем самоубийства или кастрации или же убийства ее самой в образе дракона, например. В противном случае Герою грозит растворение в бессознательном.

«Оргиастический характер культов Адониса, Аттиса и Таммуза, не говоря уже о Дионисе, является частью этой сексуальности. Юный любовник участвует в разгуле секса, и его Эго растворяется в оргазме, расширяется в смерти. На этом уровне оргазм и смерть идут вместе, точно так же, как оргазм и кастрация. Для юного бога с его слабо развитым Эго положительные и отрицательные аспекты сексуальности находятся в опасной близости друг к другу. В состоянии возбуждения он теряет свое Эго и возвращается в лоно Великой Матери, регрессируя до состояния, предшествующего появлению Эго. <…> Так как секс воспринимается как всемогущие надличностные фаллос и лоно, Эго исчезает и уступает высшему очарованию отсутствия Эго. Мать все еще слишком сильна, бессознательное находится все еще слишком близко для того, чтобы Эго могло сопротивляться волнам крови» [122].

Такой подход говорит нам лишь об опасности и свидетельствует о страхе перед чувственной жизнью. Однако Дионису почему-то это не грозит. Он устраивал оргии в своем безумном состоянии, продолжал их проводить и став совершенно сознательным. Рея-Кибела если чему и научила его в своих мистериях, то именно контролируемому осознанию каждого момента, умению отдаваться стихии, но и выходить из нее тогда, когда это нужно. Иначе Дионис закончил бы свою судьбу так же, как любой другой любовник Великой Матери. Дионис — необычный бог для патриархального миросознания. Он — любовник, но не доминирующий «альфа-самец» (как Зевс), не насильник (как Гефест, Посейдон, Аид), не вор любовных ласк (как Пан или бог-трикстер) и не проситель (как Аполлон). Он предлагает — и женщины соглашаются. Может быть, он знает что предложить [123]? Это единственный греческий бог, который влюбился в смертную женщину — царевну Ариадну и сделал ее своей женой и богиней. А в культовой практике даже существовал обычай ритуального брака Диониса с женой правителя города.

Этот бог нашел некий средний путь, который позволяет ему взаимодействовать со стихией, но не отдаваться ей целиком. Будем ли мы удивляться тому, что в наше время, на исходе патриархата, именно Дионис приобретает все большее влияние?

Завершив свои непосредственные дела на земле, бог Дионис спустился в царство мертвых, в Аид. Там он уговорил царицу мира мертвых Персефону отпустить его маму Семелу и подарил богине миртовое дерево. При этом на выходе в мир живых он дал своей матери новое имя — Тиона.

Эту историю обыкновенно связывают с реальной матерью, архетипом матери и материнским комплексом в душе мужчины. Роберт А. Джонсон так их описывает:

«Его кровная мать. Это земная женщина, которая является его родной матерью с всей ее человеческой уникальностью, с характерными для нее чертами характера и индивидуальными особенностями.

Его материнский комплекс. Он полностью сосредоточен во внутреннем мире мужчины. В нем скрывается регрессивное стремление к тому, чтобы снова стать ребенком и по-прежнему зависеть от матери. В материнском комплексе каждого мужчины можно обнаружить и скрытую надежду на неудачу, и замаскированное желание потерпеть поражение, и подспудное любопытство, возникающее при виде смерти или несчастных случаев, и постоянное и непреклонное требование заботы и ласки. Этот комплекс воистину отравляет всю мужскую психологию.