Боги, Герои, Мужчины. Архетипы мужественности - Бедненко Галина Борисовна - Страница 32

Бог Гефест, даже достигнув высот мастерства, оставался в некоей изоляции от бурной жизни Олимпа. Так и вполне успешный мужчина-Гефест может сам выбрать жизнь в одиночестве, рядом со своей мастерской и сараем с инструментами. Обычно при этом его и считают человеком «не от мира сего», он находится на краю обычного социального мира семьи, деревни. В городе это мастер, которого вызывают на помощь при крайней необходимости (починить кран, повесить полки, установить стиральную машину, собрать кухню), а все остальное время и не вспоминают. То же свойство может проявляться и просто как социальная неприметность мужчины-Гефеста. Помните статус «простого советского инженера» как символа городской обыкновенности?

Бог Гефест был главным творцом и ремесленником среди всех греческих богов. В культуре Древней Греции мы также видим расцвет художественно-ремесленного творчества. Жители Аттики считали себя «сыновьями Гефеста».

Обратим внимание на чертоги Гефеста:

Мужчины-Гефесты всех времен — это те, кто умеют и любят работать руками. Они постоянно стремятся к техническому усовершенствованию тех или иных механизмов или приборов. Они сразу «видят», что можно сделать и что будет наиболее эффективным. Мне сложно это понять самой, но это то, что меня всегда изумляло и восхищало в мужчинах вообще [78]. Мужчины-Гефесты же способны трудиться от зари до полночи, корпя над каким-то техническим заданием, изготовлением поделки, разгадкой прибора, улучшением изобретения. Они невероятно старательны и упорны. Они пробуют то один материал, то другой, применяют разные способы и вновь начинают все заново — только для того, чтобы все получилось как надо. Современных программистов, мне кажется, тоже зачастую можно отнести к мужчинам-Гефестам.

В мифологии боги-кузнецы часто связаны с племенем «маленьких подземных существ»: греческих кабиров [79], скандинавских черных альвов, поздних европейских гномов, чертей христианской культуры. В современной культуре фэнтэзи гномы наделяются преувеличенными качествами и способностями типичного мужчины-Гефеста.

Известна история о том, как Гефест вырыл для колхидского царя Ээта, отца известнейшей волшебницы греческого мира — Медеи, четыре источника, текущих из-под виноградной лозы. Они били водой, молоком, оливковым маслом и вином. Мы уже говорили о том, что еще в детстве мальчик-Гефест может научиться находить контакт с таинственными, вдохновляющими силами своей души. Умение находить этому вдохновению форму и воплощение в реальной жизни, наверно, и можно назвать даром, талантом, гением. Дар и талант — то, что нельзя купить и чему нельзя просто научиться, — необходимо развивать и не тратить на всякие пустяки. Иначе источник вдохновения иссякнет. И наоборот, люди, успешно реализующие свой дар, удивительным образом могут быть талантливы и в других областях. Сил, и творческих, и физических, у них как будто больше чем у обычного человека. Раньше мы приводили стихи Альфреда Нобеля, а теперь обратимся к произведениям гениального скульптора и ювелира эпохи Возрождения — Бенвенуто Челлини. Он писал сонеты, и некоторые из них не лишены известного утрирования и желчи, порой так свойственной людям искусства:

В этом сонете Челлини то ли глумится над противниками (считающими только живопись на чистых холстах искусством, а работу с драгоценными металлами — всего лишь ремеслом; кстати в наше время эта точка зрения возобладала), то ли иронизирует над своим собственным пылом, превознося искусство ваяния над живописью. Но нас здесь интересует и само отношение к своему таланту и умениям как к проявлению божественного в человеке. В акте творения человек подражает самому Богу.

Бог Гефест, как мы уже не раз говорили, очень любил делать разные механизмы. Нам, уже привыкшим ко множеству таких вещей, трудно вообразить что-либо подобное в Древней Греции. Можно пофантазировать на тему «древние греки предсказали появление роботов» или даже «они их видели своими глазами, их принесли инопланетяне, только потом они разбились». Но в рамках данной книги мы видим в этом, скорее, потребность, жгучее желание, свойственное Гефесту и мужчинам его типа, мастерить подобные штуковины. Вот она-то и привела, по всей видимости, к изобретениям и открытиям, сделанным в этом направлении. Кстати сказать, я главным образом за мужчинами замечала потребность наделять механизмы свойствами одушевленного существа — по крайней мере, в своем представлении. Это обычно касается не всех, но каких-то особых для них аппаратов: автомобилей, компьютеров или даже (поначалу) стиральных машин.

Мужчины-Гефесты обожают разные секретные механизмы: потайные пружинки, открывающие крышечки и защелкивающие замки, незаметные кнопочки и предметы-«трансформеры». Помните брошь, превращавшуюся в браслет, в комедии Оскара Уайльда «Идеальный муж»? Она же стала ловушкой для коварной миссис Чивли. Тоже очень по-гефестовски — такой механизм с оковами. А потайные комнаты и проходы, открывающиеся с помощью рычага, замаскированного в виде книжного томика? Классика приключенческого жанра.

Мужчина-Гефест в науке — это практик и экспериментатор. В этом он отличается от Аполлона — теоретика. Ученые-Аполлоны вначале придумывают некую теорию и пробуют ее представить публике. Если их пытаются опровергнуть, они все так же в теории защищают свою точку зрения. В качестве доказательств они объясняют, какой именно эксперимент подтвердил бы их точку зрения. Оппоненты возражают по поводу того, насколько связан предполагаемый эксперимент с обсуждаемой темой. На это вновь уходит время. Затем в качестве последнего аргумента Аполлон проводит наконец физический (химический, какой угодно иной в рамках естественных наук) эксперимент и доказывает свою правоту — или же оказывается неубедительным и несостоятельным. Мужчины-Гефесты поступают наоборот. Они способны сразу же представить блестящий эксперимент, но с неохотой что-либо объясняют, особенно если реакция публики им пришлась не по душе. Так, рассказывают историю о знаменитом ученом Никола Тесла, который представил публике какую-то коробочку с двумя проводками, подсоединил ее к машине без двигателя и катался со скоростью 150 км в час. Когда окружающие заподозрили что-то неладное, он рассердился и унес коробочку. До сих пор, однако, никто точно не знает, как же ездила эта машина.