Выбери любимый жанр

Два интервью - Свасьян Карен Араевич - Страница 3


Изменить размер шрифта:

3

Знаете, у немцев всё планируется заранее, иногда на год-полтора вперед. Мне памятен звонок ко мне одного господина, который спросил, что я делаю через полтора года такого-то марта в столько-то часов. :). Сейчас я уже привык к этому, а тогда это была какая-то дикость: дикость абсолютной вменяемости по контрасту с нашей невменяемостью.

Еще был такой берлинский философ, Вольфганг Мюллер-Лаутер, умерший несколько лет назад, очень почтенный ницшевед и член редколлегии издательства Де-Грюйтер, издающего полного Ницше. Мы познакомились через мою работу над Ницше. Когда ко мне попало издание Колли и Монтинари, там в 14-м томе был указатель ницшевских цитат (Ницше цитировал без указания источников). Целая группа людей работала, ища эти источники цитат у Ницше, и в местах, где обнаружить источник не удавалось, указано: «источник не найден». Мне в ряде случаев повезло, потому что, когда я в Ереване работал над двухтомником, я нашел несколько таких не найденных мест. И отослал их, как подарок, по адресу издательства. Моё письмо было передано Мюллеру-Лаутеру, и он мне написал письмо с благодарностью. А затем они опубликовали эти мои находки в одном из ежегодников о Ницше и заказали мне статью, которая вскоре там же и появилась.

Когда мы переехали на Запад, нам пришлось всё начинать с нуля, и прежде всего – менять язык. Говорить - еще куда ни шло, но писать! Так вот Мюллер-Лаутер мне и тут очень помог, он с группой других профессоров представил меня на номинацию премии Александра фон Гумбольдта в Бонне. Всё оказалось довольно сложно, так как одним из решающих условий для присуждения премии было, что номинант должен обладать международной известностью. Но какая же у меня была международная известность :)? Тогда один из профессоров нашел сногсшибательный аргумент: он указал на то, что я из Советского Союза, а чтобы из Советского Союза пробиться в мировую известность, надо было быть лизоблюдом (или камикадзе). Ну, я не был ни тем, ни другим. Письмо завершалось довольно патетически: быть лауреатом в бывшем СССР предполагало, как минимум, быть членом партии; неужели же этот минимум сохраняет силу и для лауреатства премии имени Александра фон Гумбольдта. Остроумная диалектика :) неожиданно сработала, и премию мне всё же присудили без международной известности. Премия мне очень помогла на первых порах: материально, да и социально.

Д.Ф.Ницше называл наукой будущего педагогику. Он сам был преподавателем и в бытность им написал известную работу «О будущности наших образовательных учреждений». Как Вы сами относитесь к педагогике?

K.C.Педагогика – это действительно основная наука. Особенно на стыке с лечебной педагогикой. Но если она и впредь будет насиловаться так, как это происходит сейчас, то есть все основания предполагать, что её заменит лечебная педагогика или, уже в пределе, психиатрия.

Д.Ф.Небольшая справка: Анаида Свасьян организовала в Ереване с помощью швейцарских друзей детский сад на основе Вальдорфской педагогики и по нескольку раз в год бывает там сама.

Д.Ф.Как Вам смена Ваших культурных контекстов: Ереван, Базель?

K.C.Смены не было никакой, потому что в Армении не было никакого контекста. :) Какой контекст? Ну а попал я в среду, в которой выживаю только благодаря своей непрестанной занятости и работе. Я всё время в разъездах: лекции, семинары. А так называемое свободное время провожу за письменным столом.

Д.Ф.Поскольку Вы там оказались, как Вы оцениваете состояние западной философии?

K.C.Её просто нет. Вот такими простыми словами: нигде на Западе её просто нет. Во всяком случае, мне ничего о ней не известно, а я за этим слежу. Может где-то она и пишется в стол, но чтобы вот так вот на переднем плане… этого нет совсем. Появляются совершенно ничтожные браконьеры мысли и провозглашаются величайшими философами. Недавно умер Деррида, которого провозгласили таким, но какой же это философ! Хабермас всё еще живет, и тоже провозглашен, но об этом тошно вообще говорить.

Что-то интересное можно встретить еще на семинарах по истории западной философии, но философии по большому счету, - нет. Исчезли философские проблемы. Философия была всегда последовательностью проблем, а сейчас этого вовсе нет. Все эти Деррида склонированы с Хайдеггера, которому принадлежит честь быть первым дезертиром западной философии. Великую и трагическую работу мысли более чем двух тысячелетий он свёл просто к какой-то аграрной мистике. Гуссерль именно этому ужаснулся в своем талантливом ученике.

Л.Г.Вы действительно считаете, что роль Хайдеггера была поистине роковой в смерти западной философии?

K.C.Да, и очень печально, что в России бредят им до сих пор. После моей лекции один молодой человек спросил меня: знаю ли я в 20 веке более выдающегося философа, чем Хайдеггер? Хайдеггер, конечно, большой философ, но что это за вопрос? О нем можно было бы сказать словами Гегеля о Бёме: варвар. Но опыт Хайдеггера не опыт Бёме; Бёме – сапожник, имевший видения и на свой страх и риск философствующий о них. Хайдеггер – не сапожник, а философ, рассказывающий сны, которых он не видел сам. Там, где философия уткнулась в неразрешимые проблемы, он стал сводить её к парафилосфским темам из инвентаря мистиков и поэтов. Таковы темы смерти, страха и т.п. Это делал уже Къеркегор, но Къеркегор не философ, а литератор. А вот Хайдеггер – профессор философии, который перевел проблему философии в оккультное измерение, не желая ничего знать об оккультизме и того менее учиться оккультно мыслить. Как же может философ говорить о смерти, не имея её опыта? Смерть – запретная тема, о которой потому и не пишут (или пишут на манер Фуко: как Филипп Арьес), что НЕЧЕГО писать. У Фейербаха есть удивительная работа, в которой он отождествляет смерть с мышлением. Но смерть в принципе – не философская тема, потому что философскими средствами её не одолеешь, здесь нужно что-то другое. А Хайдеггер заигрывает с нею и заговаривает её. Вообще он больше говорит, чем видит, или скорее, он говорит не то, что видит, а видит, что сам же и говорит. Очевидно, оттого его так любят французы.

Хайдеггер - это что-то вроде Рильке в философии. Противнее не придумаешь: Рильке, пишущий о Дунсе Скоте. Когда я стал после Рильке читать Хайдеггера, меня поразило это сродство. Но Рильке – поэт: «Бог Нахтигаль, дай мне судьбу Пилада/Иль вырви мне язык – он мне не нужен». Тут весь шарм. Философствовать тут можно, либо когда медведь наступил на ухо, либо наступив самому на ухо медведю. То же и с Гёльдерлином. Собственно, Гёльдерлин был больше отвлекающим маневром, чем источником. Хайдеггер, хитрый крестьянин, заслонялся Гёльдерлином, чтобы успешнее тасовать рилькевские козыри.

Д.Ф.Неужели за всё время Вашего пребывания на Западе Вы не встретили ни одного достойного имени?

K.C.Встретил. Этот человек умер в 1958 году, и его зовут Карл Баллмер. На Западе его почти не знают, хотя сохранился архив и некоторые его книги изданы. Одну я перевел, и она буквально на днях вышла в издательстве «Evidentis». Желающие приобрести её могли бы обратиться к издателю г-ну А. Налчаджяну (эл. адрес: [email protected]).

Баллмер – мыслитель, меня потрясший. Он был личным учеником Рудольфа Штейнера, хотя у большинства так называемых антропософов малейшее соприкосновение с его мыслью вызывает шок или даже бешенство. Я опубликовал в 1994 году в немецко-французском издательстве LGC книгу о Баллмере «Die Karl Ballmer-Probe» (по-русски что-то вроде: испытание Баллмером); некоторые знакомые антропософы, среди них один очень известный, сочли по прочтении книги нужным порвать со мной отношения. Это вам не Хайдеггер и не Ясперс, это мыслитель, в сознании которого живут умершие и являются как мысли.

Д.Ф.Спасибо. Очень интересно было услышать Ваше мнение о смерти западной философии, потому что люди, особенно из академической среды, не решаются произносить такого рода «диагнозы». В этом смысле Ваша лекция, прочитанная в МГУ 25 мая, производит сильное впечатление, особенно её эпилог о Майнлендере.

3
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело