Это мрачнее, чем вы думаете - Уильямсон Джек - Страница 41

• Предыдущая
• 41/66
• Следующая

— Доктор Глен вас ждет.

Знаменитый психиатр был высоким симпатичным мужчиной с вьющимися черными волосами и сонными карими глазами. Радушно улыбаясь, он протянул Бэрби загорелую ухоженную руку. А Бэрби глядел на него и никак не мог отделаться от впечатления, что когда-то они были хорошо и близко знакомы. Нет, конечно, Бэрби встречался с Гленом, когда писал тот очерк для «Стар». И все… А ощущение такое, будто знакомство куда более давнее и близкое…

— Доброе утро, мистер Бэрби, — голос глубокий и удивительно спокойный. — Проходите, пожалуйста.

Кабинет доктора Глена был роскошно прост и привлекателен. Ничто здесь не отвлекало внимания. Два больших кожаных кресла, кушетка с чистым белым полотенцем на подушке, часы, пепельница, цветы в вазочке на маленьком столике и высокий книжный шкаф, забитый толстыми медицинскими фолиантами и стопками «Psychoanalytic Review». Из окон открывался прекрасный вид на лес, и реку, и дорогу, ведущую к лечебнице. Виден был даже кусочек шоссе у поворота.

Бэрби молча опустился в кресло. Ему было как-то не по себе.

Глен небрежно сел в другое кресло. Постучал сигаретой по ногтю. Он выглядел абсолютно уверенным в себе. Казалось, его ничто не беспокоит. Странное дело, подумал Бэрби, когда он брал интервью у Глена в процессе подготовки своего репортажа, тот вовсе не показался ему старым знакомым.

— Закурите? — предложил Глен. — Ну, так что у вас случилось?

— Колдовство! — набравшись смелости, выпалил Бэрби.

Это заявление, похоже, ничуть не удивило доктора Глена. Он молча ждал продолжения.

— Или меня околдовали, — в отчаянии воскликнул Бэрби, — или же я схожу с ума.

Глен выдохнул в потолок длинную струю белого дыма.

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее.

— Началось все это в понедельник вечером, в аэропорту, — начал Бэрби сперва неуверенно, а потом все с большей и большей легкостью. — Я как раз дожидался, когда же прилетит экспедиция Мондрика, и тут ко мне подошла эта рыжеволосая девушка…

Он рассказал Глену о внезапной смерти доктора Мондрика, о задушенном котенке, о загадочном страхе людей, охранявших привезенный из Азии ящик. Бэрби описал свой сон, в котором он, будучи волком, встретил белую волчицу

— Април Белл, и то, как погиб Турок. На гладком смуглом лице Арчера Глена читалось только сочувственное профессиональное любопытство.

— А вчера ночью мне приснился еще один сон, — продолжал Бэрби. — Мне снилось, будто я превратился в саблезубого тигра… все это было до ужаса реально. И эта девушка, она снова была со мной. Она — то и говорила, что мне нужно делать… Мы погнались за машиной Рекса Читтума, и на холме Сардис я его догнал. А потом… в общем, потом я убил Рекса.

В пересказе этот странный ночной кошмар уже не казался таким уж особенно страшным. И тем не менее, голос Бэрби дрожал.

— Рекс погиб… именно так, как я и увидел во сне. Так, как я его убил. — В отчаянии Бэрби пытался хоть что-то прочитать на спокойном и безучастном лице психиатра. — Скажите, доктор, — хрипло взмолился он, — как может сон так точно совпасть с реальностью? Как вам кажется, я и в самом деле убил Рекса прошлой ночью? Убил, заколдованный ведьмой? Или же я просто-напросто сошел с ума?

— Все это не так просто, — серьезно кивнул доктор Глен. — Потребуется время, чтобы во всем разобраться. Да-да, время. И немало. Знаете, что я вам скажу? Оставайтесь-ка у нас, в Гленхавене. Хотя бы на пару дней. Тогда нам будет легче вам помочь.

— Но вы-то что думаете? — прохрипел Бэрби, вскакивая с кресла. — Действительно ли я сделал то, что мне приснилось? Или все-таки я сумасшедший?

Из-под полуопущенных век Глен спокойно наблюдал за Бэрби. И под его невозмутимым взором Бэрби, смутившись, снова сел в кресло.

— Происходящие в нашей жизни события зачастую далеко не так важны, как это кажется нашему разуму. И тут я подразумеваю и сознание, и подсознание, — лениво сказал Глен, словно излагая Бэрби прописные истины своей профессии. Впрочем, возможно, так оно и было. — Но вот что бросилось мне в глаза. Все, о чем вы мне рассказали, начиная от приступа астмы доктора Мондрика и кончая трагической смертью Рекса Читтума в автомобильной катастрофе… все это, и даже гибель собаки миссис Мондрик, имеет вполне логичное, естественное объяснение. Все это вполне могло произойти без всякого вмешательства каких-либо потусторонних сил.

— Вот это-то и сводит меня с ума! — воскликнул Бэрби, тщетно пытаясь прочитать на лице Глена что-либо, кроме нарочитой беспечности. — Может, действительно это простое совпадение… Но так ли это? Откуда, например, я мог узнать о смерти Рекса Читтума?

Глен достал новую сигарету, задумчиво постучал ею по ногтю.

— Бывает так, мистер Бэрби, — начал он, — что нас обманывает наше собственное сознание. Иногда, особенно в условиях подсознательного стресса, мы склонны несколько искажать последовательность событий, их причинно-следственные связи. Подобные ошибки нашего разума еще не означают безумия. Фрейд, знаете ли, написал целую книгу о психопатологии повседневной жизни.

Ленивым движением он поднес плоскую золотую зажигалку к сигарете.

— Возьмем, например, ваш случай, мистер Бэрби… не пытаясь, разумеется, прямо сейчас поставить какой-либо диагноз. Насколько я понял, вы в последнее время очень уставали на работе, которая к тому же не доставляет вам удовольствия. Вы сами сказали, что слишком много пьете. Вы не можете не понимать, что подобный образ жизни рано или поздно должен был привести к срыву.

Бэрби насторожился.

— Значит… значит, вы полагаете, что я сошел с ума?

Глен укоризненно покачал головой.

— Я этого не говорил… Вообще, мне кажется, что вы излишне эмоционально подходите к вопросу о вашем рассудке. Мозг — это все-таки не машина, и психические состояния невозможно описать, пользуясь только двумя цветами — белым и черным. Определенный уровень… так сказать… ненормальности входит в понятие психической нормы… По правде говоря, будь это не так, наша жизнь была бы серой и однообразной до отвращения.

Бэрби неловко заерзал в кресле.

— Так что давайте не будем торопиться с выводами, а сперва проведем детальное физическое и психическое обследование. — Глен снова покачал головой и аккуратно затушил недокуренную сигарету. — К этому я могу только добавить, что мисс Белл явно выводит вас из равновесия… сам Фрейд описывал любовь как нормальное безумие.

— Что вы хотите этим сказать? — неуверенно посмотрел на психиатра Бэрби.

— В каждом из нас, — небрежно пояснил доктор Глен, разглядывая свои тщательно наманикюренные ногти, — спрятаны подсознательные чувства страха и вины. Они проявляются еще в самом раннем детстве и окрашивают все без исключения поступки нашей последующей жизни. Они требуют своего выражения и всегда находят его — вот только мы обычно этого не понимаем. Поступки даже самого психически уравновешенного и абсолютно нормального человека зачастую определяются именно этими тайными чувствами.

— Не кажется ли вам, что и вашем случае возможно нечто подобное? В моменты, когда сознательные ограничения ослаблены неудачным совпадением крайней усталости, сильных эмоций и избытком алкоголя… в такие моменты запертые в вашем подсознании чувства находят выход в красочных снах и галлюцинациях.

Бэрби замотал головой, Внезапно он почувствовал себя как-то неуютно. Он посмотрел в окно, на красно-желтые кроны деревьев на холмах возле реки. Рядом с черной водой желтело поле несжатой пшеницы. Серебром блестели на солнце крылья ветряной мельницы.

В нем поднималось глухое недовольство самоуверенным доктором Гленом. Он ненавидел этот маленький кабинет, ненавидел ловко состряпанные теории именитого психиатра. Ему не хотелось расцвечивать своими сокровенными страхами и мучениями наукообразные графики Глена. И вновь Бэрби ощутил жгучее желание уйти от этой отвратительной реальности в мир безграничной свободы и силы, в мир его снов.

— Возможно, вы вините себя, — между тем продолжал Глен, — разумеется, подсознательно, за тяжелое психическое состояние миссис Мондрик…

• Предыдущая
• 41/66
• Следующая