Человек против мифов - Берроуз Данэм - Страница 6

В социальных мифах XX в. тоже скрыто немало чудес. Если бы, например, человек с "белой" кожей только по этой причине оказался добродетельнее и умнее человека с "черной" кожей, то перед этим чудом померкло бы даже пребывание Ионы во чреве кита. Если бы биологическая эволюция в самом деле прошла сложный путь от древних пресмыкающихся через миллиарды промежуточных форм жизни к венцу творения, промышленным магнатам, то это чудо затмило бы чудо Иисуса Навина, остановившего Солнце. Если бы истина действительно была тем, за что ее каждый принимает в данный момент, и если бы все проблемы решались с помощью словаря, тогда весь мир стал бы настолько чудесным, что в нем ровно ничего нельзя было бы понять, включая и сами чудеса.

Философский анализ социальных мифов будет у нас идти тем способом, который я предложил в начале этой главы. Прежде всего попытаемся установить действительный смысл мифа, если таковой имеется. Потом сравним этот смысл с объективными данными всех относящихся к делу наук. После выявим, какие утверждения миф заранее предполагает и какие из него следуют. И, наконец, необходимо ясно показать воздействие мифов на поведение человека, задаваясь вопросом, как верящий в истинность мифа поступит в том или ином случае. В конечном счете должно стать ясным, что миф не соответствует фактам, что в нем либо утверждаются, либо подразумеваются нелепости и что он либо парализует стремление к усовершенствованию мира, либо вызывает противоположное стремление. Иными словами, мифы превращают верящих в них людей в эскапистов – или в штурмовиков.

В этой книге собраны и проанализированы, конечно, далеко не все мифы. Однако, я думаю, их можно считать основными и наиболее распространенными. Они носят подлинно философский характер, так как принадлежат к наиболее широким обобщениям и из них следует множество конкретных выводов. Более того, они связаны со многими проблемами классической философии, поэтому каждый, кто знаком с историей мышления, легко поймет механизм их построения.

Два мифа, "О том, что искусство нельзя смешивать с политикой" и "О том, что каждый должен заботиться о себе сам", связаны с теорией ценностей; первый миф затрагивает эстетическую, а второй – этическую проблему. Четыре других – "О том, что все имеет две стороны", "О том, что все зависит от взгляда на вещи", "О том, что все проблемы носят чисто словесный характер" и "О том, что слова не могут мне повредить" – относятся к теории познания и почти исчерпывают эту область. Последние четыре имеют явное отношение к природе человека и общества. Если брать все человеческое знание в целом, то эти мифы являются обобщениями меньшего масштаба, но в своей области их можно считать основными, т.е. если бы они были не мифами, а истиной, то смогли бы перевернуть все то, что считается современным знанием в этой области.

А теперь, я думаю, пора пригласить читателя заглянуть в глубь вопроса, независимо от того, стал ли он философом по выбору, по случаю или по склонности.

У человека было множество странных идей о мире и окружающих предметах, но самые странные – о себе. То он считал себя жертвой случая или судьбы, то игрушкой в руках богов или демонов, то любимцем неба или природы, то "отребьем Адама", то последним и прекраснейшим жившим созданием эволюции. Он сочинял мифические генеалогии и приукрашивал настоящие. Он оплакивал потерянный рай, золотой век, близость к природе; и с такой же верой он ожидал новых небес, нового рая и новых совершенств. Он исследовал космос и покорил атом. Кажется, он познал все, кроме самого себя.

Одна из причин этого в том, что знание проявляется в овладении. Если человек построит мост, способный выдержать движение всех видов транспорта, вы легко поверите, что он разбирается в технике. Но подобные доказательства в форме живого фактического свидетельства почти отсутствуют в общественной жизни. Мы уже имели возможность убедиться в том, что хотя люди умеют овладевать физической вселенной, их сознательная власть над собственными отношениями значительно слабее. В этом самом важном вопросе люди кажутся более несведущими, чем, возможно, они есть на самом деле.

Это кажущееся незнание можно обнаружить и в анархическом состоянии психологии. В ней нет ни единой ведущей теории, которую принимали бы все психологи, как, например, все физики принимают теорию относительности. Напротив, в ней борются за признание несколько учений. Одни, например фрейдисты, утверждают, что поведение человека, несомненно, обусловливается врожденными побуждениями; другие, например бихевиористы, утверждают, что оно, несомненно, обусловливается воздействием окружающей среды. Такой разнобой мнений свидетельствует о том, что эта наука еще незрела, а производимые ею отбор и анализ фактов очень несовершенны.

Какой бы незрелой ни была психология, нет оснований предполагать, что она так и не достигнет зрелости или никогда не сможет Удачно обобщить свои данные. Новые исследования, вероятно, смогут выявить такие обобщения, а увеличение устойчивости в общественных отношениях, несомненно, ускорило бы этот процесс. А пока ко всем психологическим теориям следует относиться с осторожностью, в том числе и к той, которую я собираюсь изложить в данной главе.

Неустоявшееся положение психологии способствует увековечению мифов, а мифы, пока они существуют, задерживают развитие науки. Люди, уже сделавшие для себя социальные выводы, могут легко ссылаться на все, что похоже на научные данные, раз пет достаточно авторитетного учения, способного положить конец такой практике. К тому же все мы – люди среди людей и незаметно для себя на основе опыта общения составляем определенное представление о человеческой природе, т.е. все мы – доморощенные психологи и так же мистически верим в непогрешимость наших взглядов, как человек, верящий в самостоятельное лечение, всегда предпочитает домашние средства советам врачей.

Подобная атмосфера плодит иллюзии, и среди них, по-моему, наиболее распространена та идея, что "человеческую природу не изменишь". Эта древняя банальность давным-давно была бы отправлена в дом для престарелых идей, если бы в ней не было постоянной потребности. Ее провозглашала самая разношерстная публика: грешники и святые, господа и рабы, философы, монахи, богословы, психиатры, журналисты, политики и профессора. Все ее повторяли, многие в нее поверили, немногие понимали.

Ее используют по-разному. В мире есть бедность? Это оттого, что люди по природе расточительны. Есть безработные? Это оттого, что люди по природе ленивы. Бывают войны? Это оттого, что люди по природе воинственны. В мире экономической конкуренции люди обманывают, оскорбляют и разоряют друг друга? Это потому, что люди по природе преследуют корыстные цели. Одни всегда были рабами, другие – рабовладельцами или одни были подданными, другие – королями? Это потому, что так им было на роду написано, – каждому свое.

Или вот еще. Мы хотим перевоспитать преступников и предотвратить их появление? Бесполезно: ведь изменить человеческую природу невозможно. Мы хотим установить справедливость и равенство в отношениях между расами? Бесполезно: человеческую природу не изменишь. Мы хотим распространить свет научных знаний на все человечество? Бесполезно, человеческая глупость непобедима.

А вот другой, гораздо более тонкий вариант той же идеи: мы хотим распространить избирательное право на миллионы людей, которые его лишены? Невозможно: сначала они должны получить образование. Мы хотим отменить некоторую дискриминацию против евреев и негров? Невозможно: сначала нужно изменить человеческие "взгляды". Мы желаем решительно улучшить природу общества? Невозможно: сначала следует изменить человеческие души, "материализм" должен отступить перед "духовностью".