Танец на лезвии бритвы - Шамин Андрей - Страница 7

— Не удивляйтесь, Александер — меня как бы нет. Иначе за прошедшие века я только добавил беспорядка в мире. Человеку надлежит приходить и уходить, и каждому в своё время, а я — Свидетельствующий.

Поезд начал замедлять ход. Пассажиры зашевелились.

— Золитуде. Накоша станцияс — Депо, — сказал металлический голос.

— Извините, мне пора.

Я увидел умоляющие глаза полные слёз и неожиданно для себя сказал, — Я всегда еду с работы в это время, кроме субботы и воскресенья.

— Спасибо, буду иметь в виду. Счастливо дойти.

— Не за что. До свиданья.

Вагон остановился. С шипением раздвинулись заиндевевшие створки. Пассажиры, поёживаясь, стали спускаться на покрытый хрустящим покрывалом перрон.

Я успел перескочить рельсы до свистка. Небо чистое — фонари вырубили, а светло. Тишина. Флюиды благости витали среди ветвей. Шёл по аллее — хорошо, и лайф[14] в кайф.

— Увы. Увы…

Хозяин томно развёл руками.

— Может ли сочувствующий проснувшемуся латышскому народу надеяться?

— Надеждой живы мы… Всё в руках Господа нашего.

Отпили кофе. Помолчали.

— Как с помещением, разрешилось благополучно?

— Оно оказалось весьма кстати.

— Всегда рад помочь. По второму?

— С удовольствием!

— А как же заповеди, падре?

Пастор кротко улыбнулся.

— Господь наш, Иисус Христос не запрещал вина… Главное — умеренность.

— Так то вино!

— Игорь!

— Всякое растение, которое не Отец наш Небесный насадил, искоренится. Матфея,15\13. Паровозиком?

— Я индивидуалист. Спасибо.

Хозяин смежил веки. Целитель показал кулак. Бакс пожал плечами и выпустил дымные струйки из ушей — что говорило о великолепном настроении.

— Простите, Виктор — у вас есть какие то необычные решения?

Целитель сделал долгий глоток. Причмокнул.

— Вы, разумеется, понимаете — обязательства перед избирателями, их нужды — вот что определяет облик депутата.

— Конечно, конечно.

Поставил чашечку.

— Господа. То, что я сейчас скажу, может показаться вам шокирующим… — обвёл чуть прищуренными глазами — но вполне укладывается в концепцию настоящего правового государства. К сожалению, не все окажутся готовы разделить мои взгляды.

Широко улыбнулся.

— Господа! Kungi!

Встал, прочистил горло, сунул руку за отворот пиджака и закружил по комнате печатая в такт шагам свой монолог.

Бакс закашлялся.

— Уже появились вопросы?

— Значит, по твоим указам менты меня ещё и охранять станут?

— Как любого гражданина. Игорь, ты же понимаешь — нам нужна культура потребления наркотиков. Будет культура — не будет проблем. Но об этом и другом попозже. Дай закончить.

Виктор снова зашагал по комнате.

Пастырь и пушер успели выпить ещё по одной чашечке. Оратор грузно сел в кресло и плеснул вина в бокал. Красиво отпил.

— Вы были великолепны! — не скрывая восхищения произнёс пастырь.

— Да уж.

Бакс добавил бальзама и снова сказал, глядя на облачко пара — Да уж…

— Если я правильно понял — алкоголь и наркотики прерогатива государства?

— Совершенно верно! Никаких откупов. Только госточки. И… — сделал интригующую паузу — Народный контроль.

— Чево? Наркотный?

— Народный, Игорёша. От слова «народ». Пипл, таутас.

— Ну, хорошо. А работать кто будет, если все обдолбанные будут ходить?

— Как будто сейчас мало. Тебе ли не знать, а? Во первых — не все — кому не нравится, кто к водке привык, у кого денег нет. А во вторых — они же и будут. В трудлагах лес валить, землю рыть. Зато никаких тебе бунтов — чуть что — кайфа лишили и полный привет. Законы ещё никто не отменял, как и Заповеди. Верно?

Целитель подмигнул.

— Вы совершенно правы. Грех не в наркотике — в самом человеке. Есть такая русская поговорка: "Свинья грязи всегда найдёт". Посему не стоит метать перед ними бисер. Господь заповедовал нам — Не убий, говоря о человеках, а не выродках. Да смилуется Всевышний над ними.

— И всё же… Виктор, а как же общественность, школа. Демократия, наконец?

— Ты же слышал глас общественности? Я так скажу — демократия это байка для дураков! Какая на хрен может быть демократия, если овцы выбирают волков, что б те охраняли их интересы? Разные у них интересы, так? А тут действительно Всенародный орган. Не банкир, не бандит будет избран в Н.К., а твой сосед, например.

— Да ну на фиг — он меня сразу к стенке поставит!

— Нет. Он только проследит, что бы ты чеки чистые продавал, что б шприцы не просроченные были, что б только по Закону — с 18 лет и не дай Бог малолетке. Сразу — на первый раз офигимонный штраф, а на второй — лишаешься лицензии, и лет так пять пашешь на заводе.

— А если я по старинке?

— Вот и тебя тоже по старинке: сначала в трудлаг, на встречу со своими невыдержанными клиентами, а выводов не сделаешь — вот тогда и к стенке, по старинке. Кстати, может нюхнём?

— Нюхтовать после ганджи? Крышу не снесёт? А, святой отец?

— Всё в руках Божиих… — смиренно произнёс пастырь.

— Игорь! Дели.

Пушер высыпал на стол порошок. Лезвие запорхало в воздухе. Через пару минут шести лучевая звёздочка посверкивала на казавшейся бездонной столешнице из морёного дуба.

— Прошу к столу.

Целитель раздал каждому по серебряной трубочке.

— Насморка ни у кого нет? Тогда приступим. Итак — закрываем левую ноздрю пальчиком, в правую аккуратно вставляем трубочку. Медленно, с наслаждением втягиваем воздух…

— О.

— Теперь на вторую ножку.

— О!

— Святой отец?

— Премудрый Господь дал каждой твари своей свой кайф. Я предпочитаю русскую белую.

— Смирновъ?

— Её самую.

Хозяин подошёл к бару. Извлёк запотевшую бутылку, три хрустальных рюмки. Подумав, оставил одну.

— Господу нашему, помолясь, приступим…

Пастырь деловито вставил конец трубочки в ноздрю, другой погрузил в рюмку, изящно прикрыл мизинцем носопырку и, томно вздохнув, втянул жидкость.

Бакс и Виктор зааплодировали.

— Да ну! Я лучше ещё прокачусь!

Пастор пожал плечами. Оставив сие приятное занятие, произнёс вибрирующим голосом:

— И выгнал Бог их из Рая: Адама за то, что пить не умел, а Еву — за измену со змием.

И налив вторую, сунул трубочку в другую ноздрю.

"Неплохо, неплохо…" — подумал Бакс — Интересно…

На этом течение его мыслей прервалось звуком открывающейся двери. В комнату вошли три девушки в полупрозрачных одеяниях. Они стали кружиться, словно осенние листья, грациозно ускользая из горячих пальцев распалённых мужчин. Духовный отец заулыбался. Ещё один порыв и…

— Листья жёлтые над городом кружатся… — пропел почти депутат, увидев как девушки становятся на четвереньки и скрываются под столом.

— Что это они? Низкий брейк? — хохотнул Бакс.

От духовного отца осталась одна улыбка.

Золотистая головка скрылась между полами рясы, а тонкие ручки охватили колени.

— Я люблю, когда его слегка покусывают, — сказал целитель в широко раскрытые синие глаза.

Что же касается самого молодого, то он с хищным рычанием выволок танцовщицу на божий свет, развернул к себе спиной и, дрожащими пальцами расстегнув молнию, вставил ей куда следует. Та сладостно застонала. А потом вставил, куда не следовало бы, и девица застонала ещё сладостнее.

После всех дел духовный отец со словами: Спасибо, сестры! С Господом! поцеловал каждую в лобик и девушки, потупив глаза, удалились.

— Чёрт возьми, святой отец! Я совсем забыл о гондоне!

— Девушки чисты и непорочны, — кротко ответствовал пастырь.

— Э э. Я не то хотел сказать… В общем… Короче — кончил я туда не меряно…

— Девушки стерилизованы, — столь же кротко сказал пастырь — Не стоит заводить детей в мире поражённом злом — хватит и наших мук.

— Да. Но ведь Бог заповедовал плодиться и размножаться!