Танец на лезвии бритвы - Шамин Андрей - Страница 5

— В чём?

— Оказалось, Деду самому тяжело было качать, так он поставил спирту ханурям. Ну, те ему и накачали.

— Ну, дают!

— Я ему стравил. Дед и мне пузырь. Сижу, пробую. Слышу за стеной треск, мат-перемат и… тишина. Подождал немного и решил глянуть — что случилось — сосед как никак! Дверь не заперта. Смотрю, — Паточник стоит, держится за лестницу. Ведро сверху. Обтекает. Хорошо, масляная была. Лил ему масло подсолнечное на башку, отмывали. Пять перекладин сломал!

— А почему Паточник? Патоку любит?

— Да нет, — самогонку из неё гонит…

— Ааа — протянул я — Всё это, конечно, прикольно, но спать то ты лёг или как?

— Каком кверху! Около девяти притопала Чумовозка, она же Мальвина — как всегда умирающая, с охуенным ковром. Соседка снизу налила ей стакан вина, и мы пошли домой, к ней. С ковром. Ничего смешного. Вернулся — ну, хоть топор вешай. От бедолаги навоняло так, что никакой насморк не спас.

— А как с палочкой чая?

Вася мотнул головой.

— В полночь какой то мудак скатился по лестнице — я выглянул, думал — шею себе сломал, а он дверь головой распахнул и выпал в улицу.

— От соседа с отмытой головой?

— Ага.

— Так ещё ночь впереди!

— Потом она ещё раз пришла — просила купить у неё уксус.

— Ну и купил?

— Нет, не купил! А, ну вот. Часа в три приполз ещё один ханурик и попросил шамурлы на десять сантиков.

— И как?

Я начал тихо давиться смешинками.

— Паточник покрыл его в несколько слоёв матом, а я опять не мог заснуть.

— В общем, заснул ты через час, так?

— В том то и дело что нет — в пол пятого вернулся твердолобый и стал колотиться в двери. Почему-то в мои! Потом они ещё выясняли, куда делось пять латов!

— Сочувствую…

— А потом я заснул. И ни хрена не слышал!

Я уже не смог удержаться.

— Ты чего?

Отсмеявшись, я сделал таинственное лицо.

— Ничего. Всё нормально. Я тут решил погулять, раз сорвалось. Вот на барахолке книжку прикупил — дёшево. Глянь, может и тебя заинтересует.

— "Тайны сновидения" — и чо? — на его лице ярко отпечаталось недоумение.

— Как что! Нам нужна информация, и неважно как её достать.

— Ты думаешь — он показал на брошюру — это поможет?

— Не знаю.

— Попытка — не пытка, как говаривал товарищ Берия?

— Вот-вот.

— Когда приступим?

— Разумеется, когда хорошенько её изучим. Там ещё про открытие третьего глаза была.

— Тебе, Шура, этот третий глаз нужен как собаке пятая нога.

— В жизни может всё пригодится — и третий глаз, и пятая нога и искусство сновидения. На книжку и чао.

Сквозь сон мне послышались голоса.

— Гляди, гляди — вставать собирается!

— Спорим, не встанет?

— Это почему же?

— Побоится.

Кто-то хихикнул.

Я резко открыл глаза — никого. Наверное, соседи любятся. Мой тоже был на взводе, но по другой причине. Я спустил ноги, сунул их в тапочки и направился в туалет. Как ни странно отправление естественной надобности не состоялось, по причине неожиданного облегчения. Сон есть сон. Я подтянул трусы и потопал обратно в кровать. И тут то меня поджидал сюрприз.

Сначала я подумал, — негр. Потом, разглядев его пристальнее понял, что ошибся. У сидящего за столом не было ни глаз, ни рта — только силуэт. Силуэт человека. Сам для себя я назвал его Черномордин или покороче — Чёрным.

Он чавкал и давился. "Кто сам в душе свинья, тому и со свиньёй приятно!" — подумал я, а вслух сказал, — Уважаемый, не могли бы вы кушать потише — всё-таки в гостях.

Чёрный не ответил. Потянувшись за очередным куском, задел и опрокинул кружку с чаем. Следом полетели тарелки, ложки и прочее.

— Ну, это уж слишком!

Я сгрёб Чёрного за шкварник, тот при этом странным образом извернулся и попытался тяпнуть меня за палец.

— Но, но. Не балуй!

Я распахнул дверь, придал должное направление непрошеному гостю и для закрепления установки влепил хороший пендель.

Задница намного обогнала голову, сам Черномордин пролетел по коридору быстрее метеора. Я брезгливо отряхнул руки и закрыл дверь.

Вернувшись в комнату, окинул взглядом стол и подумал — Вот тебе и законы гостеприимства!

Мал помалу я устранил бардак и присел на краешек стула — передохнуть и поразмыслить. Во первых — это был не негр. Во вторых — квартира была закрыта, но когда я вернулся из санузла он уже вовсю насыщался.

Не ищи негра в тёмной комнате, тем более, если его там нет — мне просто показалось. Тем более это сон, а во сне чего только не происходит. И…

Слабый шорох прервал мои размышления. Я насторожился. Шорох повторился. Я осторожно подкрался к месту, откуда он доносился. Нечто темно-серое, похожее на большую мышь, возилось в углу. Долго не раздумывая, я ухватил это серое за выступ похожий на ухо. Раздался громкий писк. Она или он скакнул сквозь стену, но выступ остался зажат моими пальцами. Прошло совсем немного времени и темно-серый появился снова.

— Слышь, дядька, пусти — больно же.

После Чёрного меня удивить было трудно, и я подтащил визитёра поближе.

— Что ты тут забыл? А?

— Понямать хотел…

— Что?

Существо дёрнулось, но я держал крепко.

— А ну-ка пойдём!

Я потащил упирающегося темно-серого за собой.

— Говори сколько вас ещё и что вы затеваете. Быстро.

— Да один я. Хотел понямать — существо сложило пальцы в ложку и несколько раз поднесло их ко рту.

— Поесть, значит?

Темно-серый закивал головой.

— Ну что ж — бери, угощайся, — я показал на стол, ухо, разумеется, отпустил.

Существо опасливо покосилось и буркнуло

— Это стервы от вас питаются, а мне и простых манаций хватит.

Окончив фразу он метнулся в угол, потом, громко топая, вернулся.

— А — сделав якобы равнодушный вид сказал он — Бьют — беги, дают — бери.

Запрыгнул на стол, уселся с краю и пошёл жевать.

Теперь я хорошо рассмотрел гостя. Можно было сказать про него, что он одет — серо-серебристый мех классно смотрелся. Большие тёмно-жёлтые глаза так и стреляли по сторонам, одно ухо, — за которое его я попридержал, алело, другое — было светло-серым, почти белым. На ручках по три пальца, на ногах по четыре. В отличие от Чёрного манеры его были безукоризненными. Не светские, но всё же.

Вот он изящно стряхнул с усов крошки и неожиданно икнул.

— Кто-то вспоминает… — и продолжил — Ну, ещё марафету[9] втыкнуть — и полный кайф.

— Чего, чего?!

— Я говорю — покемарить нехило бы.

— Это точно. Поспать не мешало бы.

— Если можно, я там, в уголочке подрыхну — совсем дошёл…

— А чего так?

— А толку скулить? Жил я в старом доме. Еды вволю — рубай, не хочу, спокойно. Потом хозяин возьми и уйди. Пока наследство делили, никто хату не хранил. Нашла хевра — бомжи, пацанва. Иной раз живот болел от ихних манаций. И баклуши вились, и тёмные, что ты Чёрным назвал, и лярвы. Потом ещё хлеще — такие поналезли — глюки звать — только держись. Хорошо я когти вовремя рванул. Саламандра[10] поселилась и, как окрепла, так весь дом и попалила. Кто оборваться[11] не успел, все сгорели.

— Да, печальная история — половины сказанного я не понял, но сам меланхоличный тон рассказа говорил о сермяжной правде. — Ну и куда ты?

— Ну, сегодня ещё тут перекантуюсь[12] — а завтра видно будет.

— А почему сюда пошёл?

— А у тебя почти никого не висело — баклуша я отметелил и вышиб, а тёмному хватало — видел какой амбал стал, всё грабки распускал, а сам по мордасам получил! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал!

— Э друг, да мы так до утра не заснём. Давай на покой. Да, как тебя зовут?