Танец на лезвии бритвы - Шамин Андрей - Страница 3

— Может, пили где… — протянул работяга.

— Может, — легко согласился я.

— А ты что тут, в гости к кому?

— Да нет — работаю недалеко.

— Во дела! Я тут тоже пашу. На автофирме.

— Ну и как?

— Как в Польше — платят хорошо, но могли и больше. Развивалась система, развивалась и доразвивалась, что развалилась. Пиздец всему!

— Да уж — точно недоразвитая страна.

— Эх, пролетела юность соловьём залётным!

— Да.

Виски по прежнему сжимали тиски.

— Да и лицо знаком… Тебя как зовут?

— Саша.

— А меня Василием. В школе учился, так меня «Говорун» прозвали, вот было времечко златое…

И тут тщедушная мысль растолкала винный туман и ярко вспыхнула, осветив пару десятков юношей и девушек. Выпускной бал.

— Слушай, а ты случайно не знаешь Рыжего, а Грача с Филиппом?

— Когда это было! Они со мной в одном классе учились.

— А я — Саня Шмель из "А"!

— Ааа! То-то я смотрю — рожа то знакомая! Во дела! Кстати, уже пришли. Тебе сколько?

— Ээ… — замялся я.

— Не боись — от этого пока ещё никто не умер. Мне вот два литра.

— Думаешь?

— Она продукт фильтрует, бери, не пожалеешь.

— Ладно, в другой раз. Ты мне покажи, где кафе или бар.

— Хозяин — барин, — проворчал Вася, — Сейчас прямо, два перекрёстка проходишь, выходишь на Ригас, по ней налево увидишь кафеюшник. Но учти — водка по 50 сантимов стопка. А здесь литр "корова",[6] за тоже самое.

— Спасибо за помощь, — и подумал — Диалектика: вчера «Smirnoff», сегодня "Krutka".

— А, фигня — что я — садист.

— Слушай, возьми визитку — созвонимся, посидим…

Вася сунул визитку в нагрудный кармашек.

— Ну, я пошёл — мужики ждут.

— Это им на день?

— На обед. А там видно будет. Ну, бывай.

— Бывай…

Пройдя указанный маршрут я увидел вывеску "У Яниса". У Яниса я поправил здоровье и танцующей походкой возвратился в редакцию, решив раз и навсегда, что отныне в шкафчике обязательно должна стоять хотя бы "чекушка".

— Ни в голове, ни в заднице — бурда какая то…

— Что в голове, что в желудке, что в жопе — одно дерьмо. Да ты наливай!

— Ну и гадость! Где брал?

— Да у Дусевича. У неё одной по восемьдесят: Везде по лату, а тут по восемьдесят…

— Лучше бы по лату взял, а ещё лучше — в магазине.

— А какая разница — спирт он и в Африке спирт. В велкасе[7] иногда такую крутку загоняют — только держись. Раз выпьешь — сто вспомнишь. А тут можно и претензии предъявить — мол, чуть не подохли; ты, Дусенька, уважь мужиков. Держи марку.

— Логично…

— Ну что — на вторую ножку?

— Потом на ручки — что бы домой веселей ползти?

— Одна научница сказала: алкоголь мозги промывает и, если знать дозу, способствует развитию интеллекта.

— Ну, тебя!

Шум жующих челюстей.

— Сколько человеку надо для счастья?

— Зависит от комплекции…

— Всё-таки без неё никак нельзя!

— Без бабы?

— У кого что болит, тот о том и говорит! Без смысла жизни, ещё скажи! Без неё — это без…тьфу, забыл, чего хотел сказать.

— Раз забыл, значит не важно.

— Наверно. А ты вот скажи — писатель, это который пишет, или который печатается? А счастье?

— А хрен его знает! Наверное, всё-таки издаться и не сдаться — я вон тоже пописываю!

— Хоорошая мысль! Вот без этого точно нельзя. Пойду-ка я!

— Не забудь — если ты посрал, зараза!

— Сдёрни ручку унитаза! Знаем. Проходили в школе. Ты только не учи бога говна и пара как с унитазами обращаться! Хошь я счётчику кишки вправлю? Так тебе ещё должны будут… То, что мне не доплатили, я с работы унесу!

— Дверь закрой — воняет!

— Что естественно, то не безобразно!

Щёлкнул замок — Тадах тах тадах — щёлкнул замок.

— Вообще жизнь — штука сложная. Давай за простоту!

— Тебе не за много будет?

— Скажи — не за мало! Такие дела… Пожалуй, я сам себя оштрафую! Ты не против?

— Какие проблемы! Только ещё утро впереди….

— Э, до утра ещё дожить надо! Жить — это тебе не мешки с пухом таскать! Живёшь… Живёшь и: вдруг начинаешь понимать — на самом то деле годы протекли, как вода сквозь пальцы…

— Ты что, охренел?! Базаришь не по делу! То с ящика на мозги капают, редактор лечит, а тут ещё крупный спец! Сто лет не виделись! Всё, слесарь-гинеколог! Достал!

— А ты не кричи! Все правы — я нет! Век живи — век учись, а то будешь ключи подавать! Ещё есть?

— Ты вот что — оставайся у меня — куда ты на ночь? Посидим, поговорим. Сто лет не виделись, хрен знает, когда опять встретимся — я хату меняю… Ну?

— Уговорил. Ну что — есть ещё молоко от бешеной коровки? Котлеты в глотке не плавают — заседание продолжается, господа "негры"!

— Ну, и что лучше — самогон или "крутка"?

— За неимением первого!

Горлышко зазвенело о край стакана. Давно перевалило за собачью вахту, а двое всё сидели и разговаривали. Впрочем, говорил всё больше один — второй, казалось, спал. Постепенно речь становилась всё более невнятной, говоривший всхлипнул и уронил голову на бутерброд. Он шумно сопел, а хозяин посмотрел на него долгим странным взглядом и пробормотал: Когда сидишь где-то и выпиваешь что-то, не говори чего-то и не думай о чём-то, а просто сиди и пей.

…Написал, потом подумал — смахивает на пьесу, но лень было менять, оставил так.

— Кто ты?

Раздался короткий смешок.

Меч описал сверкающий полукруг и сконфужено произнёс — Никого.

— Разумеется — я далеко от тебя.

— Кто ты?

— Я? Люцифер.

Клинок опустился. А пальцы левой руки сжали Стрелу.

— Она… у тебя?

Пришлось сказать правду.

— Искать целую вечность и… — голос затих.

Долгую паузу спустя возник снова.

— Это моя вещь.

— Знаю.

— Откуда? — удивился голос, — Ах да! Ты наверняка слышал эту чушь!

— Как можно Легенду называть чушью?

— Конечно, чушь!

Потянуло холодом.

— Когда я уходил никто не верил, что я справлюсь! Ни один! А создал Мелот, так и зачастили. И никто не подумал, сколько сил я потратил, что бы навести здесь какой-никакой порядок!

— Ты мог бы попросить помощи…

— Что ты понимаешь!

— Но ведь они хотели как лучше.

— Вот сами бы и лезли в Хаос!

— А те, кто последовал за тобой?

— Это был их выбор!

— Ты лишил души свободы.

— Свободы? Нет! Они свободны — делать добро или зло, любить или ненавидеть.

— А стать тебе равными?

В ответ раздался леденящий хохот.

— Эти полуслепые? Равными мне?! А зачем? Кто долго ползал в тине, тот всё равно забыл, как летать.

— Ты не дал им!

— Нет. Грех. Они ищут и уничтожают в себе и друг друге грех. Спорят — благ ли убийца или же блажен убиенный! Глупцы! Как убиенный, не вспомнив себя, не полетит, так и убийца, отягощённый содеянным, тем более! А кто защитит их от тварей Хляби?

— Давать яд, что бы потом дать противоядие?

— Если ты благодать называешь ядом… Они сами решили последовать моему примеру. А когда соприкоснулись с пустотой, которую сами и породили, горе творцы, то поняли — сила, власть ещё не самое важное. Да и то не все.

— Но ведь пустота уже была до их слабых попыток?

— Ты довольно сообразительный, но, знаешь, сколько таких сообразительных, с горящим сердцем здесь побывало? И чего они достигли?

— А Учитель?

Скрежет зубов.

— Никогда не напоминай о нём!

— Хорошо. Так чего же ты хочешь?

— Разумного поведения. И еще мне интересно, зачем ты здесь — не каждый день бывшие соплеменники навещают эти места.

— Или их потомки.

— Неважно. Так почему ты здесь?

Вемигур замялся — сказать правду или…