Один Вкус - Уилбер Кен - Страница 47

Прибыли Сэм и его дочь Сара. Всегда удивительно видеть, как маленькая девочка, которую ты знал всю ее жизнь, внезапно оказывается молодой женщиной. Саре сейчас девятнадцать, и она просто прекрасна. Она очень способная, с глубоким и проницательным умом и собирается изучать ни много нимало, как философию.

«Сара хотела побеседовать с тобой насчет того, где ей учиться в колледже».

«Да, — говорит она, — либо здесь, в заведении наподобие колледжа Сары Лоуренс или Брауна, либо, возможно, в Канаде или где-то еще».

«Проблема гуманитарного образования здесь, в Штатах, состоит в том, что — стыдно сказать — мое поколение сделало его очень ненадежным делом. В моде крайний постмодернизм, а беда крайнего постмодернизма — то, что им во многом движут нигилизм и нарциссизм. Иными словами, он не верит ни во что, кроме себя самого. Слишком много сегодняшних диссертаций в гуманитарных науках представляют собой просто попытку нового поколения продемонстрировать свое моральное превосходство, предав анафеме все предшествующие работы в области искусства, науки, литературы и философии. Поэтому культурологические исследования зачастую превращаются, по существу, в терапию самооценки для нового поколения, способ продвижения себя за счет всех тех, кто был раньше».

Это суровые слова, но мне вспомнилась недавняя статья в «Lingua Franca»: «Обзор научной жизни» профессора Франка Лентриччиа, в которой он разоблачает эпидемию нигилизма и нарциссизма, ныне выступающую в качестве культурологических исследований в американских университетах. Она «проистекает из чувства морального превосходства по отношению ко всем авторам, которых человек предположительно описывает». «Эта позиция превосходства, — говорит он, — рассматривает все, что было до нее, как «клоаку, которую литературные критики выставляют на свет божий для блага человечества». Затем он разоблачает ее: «Основная суть является лицемерием, которое принимает такую форму: «Т.С. Эллиот ненавидит гомосексуалистов, а я — нет; значит, я лучше, чем Эллиот». На что надлежит отвечать: «Но Т.С. Эллиот действительно умел писать, а ты не умеешь»». Неудивительно, что Лентриччиа так завершает свой обзор современного состояния гуманитарных наук в Америке: «Ясно одно — невозможно преувеличить напыщенное самодовольство научной литературной и культурной критики». Ох.

«А есть ли что-то хорошее в постмодернистских движениях?» — интересуется Сара.

«О, безусловно. Я критикую экстремистов. Но постмодернизм в целом привнес три, на мой взгляд, очень важных истины: конструктивизм, контекстуализм и плюрализм. Конструктивизм означает, что мир, который мы воспринимаем, не просто изначально дан нам, а частично конструируется нами. Многое — но не все — из того, что мы считали универсальной данностью, в действительности социально и исторически конструируется и потому различается от культуры к культуре. Контекстуализм показывает, что смысл зависит от контекста. Например, в предложениях «спортивный лук» и «лук на грядке» слово «лук» означает совершенно разные вещи — смысл определяется контекстом. Это отводит интерпретации (также именуемой герменевтикой) центральное место в нашем понимании мира, поскольку мы не просто воспринимаем мир, а интерпретируем его. А плюрализм означает, что именно из-за зависимости смысла и интерпретации от контекста — а всегда существует множество контекстов — мы в своем поиске понимания не должны ставить в привилегированное положение ни один отдельный контекст. (Это также называется интегрально-аперспективным, зрительно-логическим или сетевым логическим подходом.)

«Поэтому эти три истины составляют ядро различных постмодернистских движений, и я решительно поддерживаю эти основные истины. В этом смысле я, безусловно, постмодернист. Проблема, как и в случае любого движения, состоит в том, что вы можете взять эти истины и непропорционально раздуть их, в результате чего они становятся внутренне противоречивыми и обреченными на провал. Так, крайние постмодернисты не просто говорят, что некоторые истины являются социально конструируемыми и относительными, а утверждают, что таковы все истины и потому универсальных истин не существует. Но в действительности они претендуют на то, что их собственная истина универсальна. Таким образом, они защищают себя от обвинений, которые выдвигают в адрес всех остальных, и снова мы видим, что в основе их нигилизма лежит нарциссизм».

«Понимаю, — говорит Сара, — так что мы хотим избежать не столько постмодернизма, сколько его крайней разновидности».

«По моему мнению, да. К сожалению, сегодня экстремисты играют заглавные роли на гуманитарных факультетах большинства американских университетов». Еще одно воспоминание из недавней статьи, на этот раз статьи Ричарда А. Познера в «Нью рипаблик»: «Постмодернистский левый край определяется своей оппозицией к ценностям, убеждениям и культуре «Запада», причем «Запад» понимается как сфера физически полноценных гетеросексуальных белых мужчин европейского происхождения и их восточно-азиатских и западно-азиатских «подражателей», наподобие японцев (по Гитлеру, «почетных арийцев») и евреев. Постмодернистский левый край радикально поликультурен, но даже больше того, поскольку «Запад», который он очерняет, не является исторически конкретным: он включает в себя либерализм, капитализм, индивидуализм, логику, науку, ценности, связанные с иудео-христианской традицией, понятие личных достоинств, и возможность объективного познания». Иными словами, нигилистическое отрицание всего на свете, кроме своей собственной ценности: нигилизма, нарциссизма. И унылый вывод: «Левый постмодернизм прочно засел в американских университетах».

«Так где же можно получить хорошее гуманитарное образование?» ─ с естественной озабоченностью спрашивает Сара.

«Ну, один хороший профессор может превратить почти любой университет в стоящее место. В Штатах их множество, нужно просто поискать».

«Я уже думала о нескольких университетах в Канаде, например, Университете Виктории».

Тут снова вступает Сэм.

«Всегда есть Кембридж и Оксфорд».

«Что скажешь, Сара?»

«Я поеду в Лондон в этом году, так что, возможно, я подумаю о них».

«Огромное преимущество таких мест, как Кембридж или Оксфорд, состоит в том, что ты можешь помогать планировать и создавать свою собственную учебную программу, так что сможешь превратить ее в настоящее поликультурное образование, изучая все лучшее, что могут дать Запад и Восток, Север и Юг, не рискуя увязнуть в массовых идеологических программах и глупости крайнего постмодернизма. Мы медленно движемся в этом направлении в Штатах, но пока что...»

Четверг, 10 июля

Сэм затевает проект, который представляется мне исключительным; я согласился быть консультантом. Это документальный сериал под названием «Паломничество», состоящий из шести часовых серий. Каждая серия посвящена человеку, совершающему паломничество в одно из главных религиозных мест и представляет собой рассказ от его лица. Пока намечено таких шесть мест: Шри-Ланка для индуизма, Бодхгайя для буддизма, Гренландия для религии инуитов, Конийя для традиции исламских дервишей, Австралия для традиции аборигенов и Иерусалим для христианства/иудаизма/ислама. Фильм будет распространяться по всему миру путем показа по обычному, кабельному и спутниковому телевидению, а также в кинотеатрах.

За сценарий отвечает Руди Вурлитцер, за музыкальное сопровождение — Филип Гласс. Идея сериала состоит в том, чтобы избежать «антропологического туризма», характерного для фильмов «Нэшнл Джиогрэфик», и вместо этого постараться дать сочетание субъективного путешествия и объективного места паломничества. По пути к святыне каждый герой отдельной серии будет делиться своими надеждами, страхами, желаниями и заботами. Таким образом, подробные красочные съемки объективного места будут соединяться с очень личным рассказом о духовных исканиях. И что самое главное, фильм позволит показать каждую из великих традиций не как пережиток отдаленного и приуменьшаемого прошлого, а как приглашение заняться подлинной духовной практикой и, таким образом, открыть для себя великолепие приближающегося большего будущего.