Война Цветов - Уильямс Тэд - Страница 39

• Предыдущая
• 39/155
• Следующая

– А без них на меня внимания не обратят?

– Нет, если замаскировать вас подобающим образом. Плохо, что кожа у вас темная, коричневатая – из-за нее вы похожи на простого рабочего.

– Это, в общем, достаточно верно характеризует мое положение в обществе. Особенно если добавить «тупой» и «неблагодарный».

– Я обо всем позабочусь, – досадливо посмотрев на него, сказал Пижма. – Вам нет нужды беспокоиться. Кто-нибудь поможет вам переодеться и загримироваться.

– Предположим, вы загримируете меня под белолицего эльфа среднего класса – но мне все-таки кажется, что эта поездка опаснее, чем вы хотите мне внушить. Кто этот родственник, которого вы со мной отправляете?

– Не беспокойтесь, мастер Вильмос. Все пройдет легче, чем вы думаете. Приходите ко мне утром, как только встанете и оденетесь, – мы завершим приготовления. Сумеете дойти до своей комнаты самостоятельно? Хоббани может перенести вас туда или дать вам указания.

– Хорошо бы – иначе вы рискуете больше меня не увидеть.

– Это верно, – на полном серьезе согласился Пижма. – Кстати, не захватите ли с собой эту летучую алкоголичку? Меня ждет работа.

Тео взял Кочерыжку из ящика, держа ее в горсти. Она приоткрыла мутные глазки, тоненько рыгнула, улыбнулась и заснула опять,

– Они точно скворцы, – хмуро сказал Пижма. – Никогда не умолкают и ведут себя крайне грубо.

Тео хотелось заступиться за своего единственного в этом удивительном мире друга, однако он на собственном опыте убедился, что эльфийский лорд говорит правду.

– Ой!

– А ну тихо, не то сверну ненароком твою мордашку на сторону.

Когда вам говорит такое огрица, даже сравнительно дружелюбно настроенная, к ней лучше прислушаться. Тео притих.

– Значит, ты и есть тот стилист, которого обещал прислать Пижма? Осторожно, ты мне нос расплющишь!

– Вековые Дерева! – простонала развалившаяся на тумбочке Кочерыжка. – Вам обязательно надо орать во всю глотку?

– Кое у кого головка болит, – ухмыльнулась Долли. – Смешно, когда мелкота напивается.

– Ха-ха, – передразнила ее Кочерыжка. – Серая навозная куча.

Тео молчал, потому что Долли в этот момент втирала ему в лицо что-то белое, надавливая до самых костей большим пальцем, по величине и фактуре сходным с неочищенным авокадо. Куда делись его губы – на затылок съехали, что ли? Нет, он просто не чувствует их больше из-за Доллиного массажа.

– Что это за хрень такая? – спросил он, когда она на минутку остановилась.

– Свинцовые белила. Я ими всегда пользуюсь, когда хочу сойти за богатую барышню.

– Свинец? Да ведь это отрава! Уморить меня хочешь? – Тео попытался вырваться.

– Нет, не хочу – я ведь столько трудов в тебя вложила. Смотри, нащипаю щечки-то – тогда все примут тебя за кондратия, и не важно будет, какого ты цвета.

– Очень уж тут высоко. – Кочерыжка слетела с тумбочки на пол и принялась расхаживать там эксцентрическими кругами, как одурманенная дымом оса. – Ох, смерть моя, – стонала она при этом. – Как ты мог допустить такое?

– Допустить? Я вообще не понимал, что происходит. – Тео взглянул на часы, но вспомнил, что не разбирается в них. – Который час?

– Зачем ты смотришь на эту штуку? – спросила в свою очередь огрица.

– Разве это не часы? Ну, устройство такое, чтобы время узнавать?

– Время узнавать? – Долли взглянула на Кочерыжку. Та только плечами пожала, всецело поглощенная своей головной болью. – И придет же такое в голову, пупсик. Это колдушка.

Тео потер виски, уверенный, что там остались отпечатки огровских пальцев размером с твердые колбасы.

– Что еще за колдушка?

– Ну, для всяких мелких чар – дорогу находить, волосы распрямлять или там для любовных дел укрепляться. – Долли ткнула его в бок так, что он взвизгнул. – Тебе случайно не это надо, пупсик?

– Да-а. Неудивительно, что я чуть не спалил весь дом, пытаясь включить радио. А время вы как определяете?

– По таким круглым штукам на небе – по солнцу и луне. Тебе, думаю, случалось их видеть.

– Ладно, опять я дурак. У себя дома мы это делаем иначе. Просто скажи мне, который час, ладно?

– По солнцу судя, середина утра, – сказала Кочерыжка. – Свет-то вон так глаза и режет. – Она притулилась к стене. – В это время дня огры и смертные всегда несут полную хренотень. Даже волосам больно, о-ой.

– Ну вот, готово, кажись, – сказала Долли. – Не первый сорт, но что поделаешь.

– Я уверен, ты сделала, что могла, – великодушно заметил Тео, ища взглядом зеркало.

– Я не про свою работу, я про тебя. – Долли прошлась по нему пуховкой, чуть его не задушив, и неожиданно бережно смахнула избыток пудры. – На, держи. – Она залезла в карман своего трудноопределимого одеяния и достала на удивление маленькое ручное зеркальце – в серой лапище Долли оно выглядело, как покерная фишка. Тео спросил себя, зачем ей такая крохотулька, но потом догадался, что для огров зеркала, наверное, просто не делают, вот ей и приходится пользоваться феиным. Взяв его у Долли, Тео испытал вдруг прилив непрошеной жалости.

Сам он определенно стал другим. Долли завила его отросшие каштановые волосы и придала им более золотистый оттенок. Из-за белил, нанесенных гораздо осторожнее, чем он мог судить со своей стороны, лицо приобрело прозрачную бледность. Скулы и узкий нос – его «Вулкановы черты», как говаривала Кэт – гримерша слегка тронула румянами.

– А хорошо ведь получилось, – сказал он. – Не идеально, но очень реалистично – даже странно.

– Пожалуйста, – сказала Долли.

– Извини. Спасибо тебе.

– Что, двигаться пора, что ли? – проскулила Кочерыжка. – Или можно поумирать еще пару минут?

Тео облачился в функциональный костюм коричневых тонов и надел ботинки. Вряд ли платье пожаловано ему с графского плеча – скорее всего конфисковано у кого-то из человекообразных слуг. Долли тем временем продолжала восхищаться своей работой.

– Себя хвалить не годится, но вышло и правда прелестно. – Она обнажила в ухмылке зубы, похожие на кривую облицовочную плитку. – Как насчет поцелуя на дорожку, Тео-малыш?

Тео охватила паника – очень знакомое ощущение для человека, который хочет, чтобы все было легко, в то время как ничто и никогда легко не бывает.

– Знаешь, – после долгой паузы сказал он, – я тебе очень благодарен за все, что ты сделала, но ты не совсем мой тип, Долли, правда. Извини.

Ее улыбка стала несколько напряженной.

– С чувством юмора у тебя не очень, а, пупсик? – Она встала, почти касаясь головой низкого потолка, и Тео на один страшный миг подумал, что сейчас она сомнет его, как конфетный фантик. – И душонка у тебя мелковатая, ты не находишь? Увидимся, когда вернешься со станции, – сказала она Кочерыжке и со слоновьим достоинством вышла.

– А она ведь права. – Летуница поднялась с пола, как вертолет с погнутым пропеллером. – Не понимаешь ты шуток. Дома ты, наверное, пользовался большим успехом у девушек.

– Ладно, ладно. Кругом я виноват. Не пора ли нам к Пижме? – Мало того, что в реальном мире все смотрели на него как на полного лоха, так теперь и у эльфов то же самое начинается.

– Конечно. Никто тебя не задерживает. – Кочерыжка, кажется, сердилась.

Пока они шли по коридору – Тео был уверен, что это другой коридор, не тот, что вчера, – до него дошел смысл последних слов Долли.

– Почему она сказала «когда вернешься со станции»?

– Если ты иногда ведешь себя как последний подонок, это еще не значит, что я не приду тебя проводить. Я не стерва какая-нибудь.

– Ты хочешь сказать, что со мной не поедешь?

– В Город? А зачем? Для того Пижма и посылает с тобой своего родича. У меня тут родители – надо же у них погостить подольше.

– О-о. – Тео был ошарашен – да что там, просто убит. То, что Кочерыжка поедет с ним, он до сих пор воспринимал как само собой разумеющееся.

К Пижме он вошел в полной депрессии и едва нашел в себе силы ответить на его приветствие. С Пижмой был другой эльф, кажется, чуть помоложе (насколько можно было определить по этим не имеющим возраста лицам) и определенно полнее, из-за чего он напоминал сложением худощавого смертного. И улыбался он искреннее, хотя руки Тео не подал.

• Предыдущая
• 39/155
• Следующая