Скала прощания - Уильямс Тэд - Страница 96

• Предыдущая
• 96/180
• Следующая

— Приди ко мне, госпожа Серебряная Маска! — воскликнула самая большая из фигур. — Говори со мной, господин Красноглазый! Я хочу совершить с вами выгодную сделку! У меня для вас есть нечто, и оно вам очень понравится!

Ветра не было, но пламя костра стало колебаться из стороны в сторону, раздуваясь и вздрагивая, как какое-то громадное животное, упрятанное в мешок. Холод усилился. Звезды померкли. Неясно очерченный рот, и две пустые черные глазницы обозначались в пламени.

— У меня для вас подарок! — радостно воскликнула крупная фигура. Саймон в своем полусознании вспомнил ее имя — Схоуди. Некоторые дети заплакали, но звук этот был приглушен, несмотря на царившую тишину.

Лицо в огне исказилось. Низкий рокочущий рык вырвался из разверстого черного рта, медленный и глубокий, как рокот рвущихся горных корней. Если в этом звуке и было слова, они были неразличимы. Через миг черты расплылись и исчезли.

— Постой! — закричала Схоуди. — Почему ты уходишь? — Она диким взглядом обвела все вокруг, размахивая толстыми руками. Выражение восторга исчезло. — Меч! — закричала он толпе ребятишек. — Перестаньте реветь, глупые! Где меч, Врен?

— В доме, Схоуди, — сказал мальчуган. Он держал на руках одного из малышей. Несмотря на потерю ориентации в происходящем, а может быть благодаря ей, Саймон заметил под рваной курткой голые и тощие руки Врена.

— Тогда тащи его сюда, дурень! — завопила она, подпрыгивая от злости. Лицо ее было трудно различить за языками пламени. — Тащи!

Врен быстро поднялся, причем малыш соскользнул с его колен на землю, и его вопли слились с общей какофонией. Врен поспешил в дом, а Схоуди снова повернулась к мечущемуся пламени.

— Вернись, вернись! — призывала она исчезающее видение. — У меня подарок для моего господина и моей госпожи.

Но хватка Схоуди, видимо, стала ослабевать. Саймон почувствовал, что начинает возвращаться в собственное тело. Странное это было чувство, как будто надеваешь плащ из мягко щекочущих перьев.

Врен показался в дверях. Лицо его было бледным и серьезным.

— Слишком тяжелый, — объявил он. — Гонза, Энде и вы, остальные, идите сюда!

— Идите и помогите!

Несколько детишек прокрались к нему по снегу, оглядываясь на ревущий костер и размахивающую руками покровительницу. Они, подобно робеющим гусятам, прошли за Вреном в темное помещение аббатства.

Схоуди снова обернулась, щеки ее пылали, розовы губы дрожали.

— Врен! Тащи меч, ленивое животное! Быстрее!

Он обернулся в дверях.

— Тяжело, Схоуди! Он как камень!

Схоуди вдруг перевела свои безумный взгляд на Саймона.

— Это ведь твой меч? — Лицо в пламени исчезло, но звезды все еще едва теплились на ночном небе, а костер все еще трепыхался и плясал в безветрии. — Ты же знаешь, как его сдвинуть с места? — Взгляд ее был почти невыносим.

Саймон ничего не ответил. Он употребил все свои силы на то, чтобы не начать, подобно пьяному, бормотать, поверяя свои мысли под действием этого неотразимого взгляда.

— Я должна отдать его им, — прошипела она. — Они его повсюду ищут, я знаю! Мои сны сказали мне это. Мой господин и моя госпожа дадут мне за это… власть. — Она рассмеялась девическим смехом, который напугал его больше, чем любой из эпизодов этой ночи. — Ой, миленький Саймон, — захихикала она, — что за бурная ночь! Пойди принеси мне твой черный меч. — Она обернулась к двери и крикнула: — Врен! Развяжи ему руки!

Врен высунул голову наружу, взгляд его был полон ярости:

— Нет! Он плохой! Он сбежит! Он тебе навредит!

Лицо Схоуди застыло неприятной маской:

— Делай, что тебе говорят, Врен. Развяжи его.

Мальчик двинулся вперед, разъяренный, в глазах его стояли слезы. Он грубо дернул Саймона за руки, всунул нож между веревок и, тяжело дыша, перепилил их. Когда руки Саймона освободились, хирка повернулся и заспешил в аббатство.

Саймон стоял, потирая руки и размышлял, не сбежать ли ему. Схоуди стояла к нему спиной и обращалась с мольбой к пламени. Он украдкой взглянул на Бинабика и Слудига. Риммерсман все еще лежал без движения, но тролль пытался освободиться от пут.

— Возьми… возьми меч и побеги, друг Саймон! — прошептал Бинабик. — Мы как-нибудь будем спасаться.

Тишину прорезал голос Схоуди.

— Меч!

Саймон почувствовал, что беспомощно отворачивается от друга, не в силах сопротивляться. Он зашагал к аббатству, как бы подгоняемый невидимой рукой.

Внутри дети сгрудились в потемках у камина, все еще безрезультатно дергая за рукоятку меча. Врен зло взглянул на Саймона, когда тот вошел, но уступил ему дорогу. Саймон встал на колени перед мечом, укутанным в тряпки и шкуры, развернул его какими-то бесчувственными руками.

Когда он ухватился за рукоятку, красный отблеск костра, проникший в дверной проем, прочертил красную полосу по черному клинку. Торн дрогнул под его пальцами так, как никогда до этого, как будто от голода или предвкушения. Впервые Саймон почувствовал в Торне что-то невыразимо чуждое и отвратительное, но не в состоянии был ни бросить его, ни убежать. Он поднял меч. Клинок не казался таким нестерпимо тяжелым, как иногда, но все же у Саймона было ощущение, что он вытащил что-то тяжелое из ила на дне пруда.

Какая-то сила потянула его к двери. Даже не видя его, Схоуди управляла им, как соломенной куклой. Он позволил вытащить себя во двор, под красный свет костра.

— Подойди, Саймон, — проговорила она, раскинув руки, как любящая мать. — Пойди сюда и встань рядом, в круге.

— У него меч! — завопил Врен в дверях. — Он тебе навредит!

Схоуди самонадеянно усмехнулась.

— Нет. Схоуди сильная. Кроме того, он мой новый любимчик. Я ему нравлюсь, правда? — Она протянула руку к Саймону.

Торн наполнялся какой-то жуткой, медленной, вялой жизнью.

— Не разорви круг, — сказала она беспечно, как бы играя, схватила его повыше локтя и притянула к себе, помогая ему перешагнуть черту, нанесенную красноватой пылью. — Теперь они смогут рассмотреть меч!

Она победно сияла. Ее теплая розовая ладонь легла на его руку поверх рукоятки Торна, а другая обвилась вокруг шеи, когда она притянула его к своей обширной груди и животу. От жара костра он плавился, как воск. Прижавшееся к нему тело вызывало в нем ощущение, что он задыхается, как в ночном кошмаре. Он был на полголовы выше ее, но сил сопротивляться у него было не больше, чем у младенца. Что за колдунья эта девушка?

Схоуди начала пронзительно выкрикивать что-то на риммерпакке. Черты лица снова стали возникать в костре. Сквозь слезы, вызванные светом костра, Саймон рассмотрел, как распахивается и захлопывается акулий колеблющийся рот. Он почувствовал, как на них надвигается страшное и холодное присутствие, которое ищет, ищет, вынюхивая их с терпением хищника.

Раздался громоподобный глас. На этот раз Саймону удалось разобрать слова — незнакомые слова, от звука которых у него разболелись зубы.

Схоуди задохнулась от восторга.

— Это один из высочайших подданных Красноглазого Господина, как я и надеялась! Посмотрите, сир, посмотрите! Вот подарок, которого вы так хотели! — Она заставила Саймона поднять Торн, а потом устремила жадный взгляд на призрак в костре, который снова заговорил. Ее победоносная улыбка скривилась. — Он меня не понимает, — прошептала она прямо в шею Саймона, как бы утверждая их давнюю близость. — Не может найти верной дороги. Я этого боялась. Моих чар не хватает. Схоуди должна прибегнуть к тому, чего не хотела. — Она обернулась. — Врен! Нам нужна кровь! Сходи за миской и принеси мне крови долговязого.

Саймон попытался закричать, но не смог. Жар от костра развевал тонкие волосы Схоуди как струйки дыма. Глаза ее были плоскими и нечеловеческими, как глиняные плошки.

— Крови, Врен!

Тот стал над Слудигом, держа в одной руке глиняную миску, в другой — нож, огромный в его маленькой руке. Он прислонил клинок к шее риммерсмана, потом обернулся к Схоуди, не обращая внимания на извивающегося на земле Бинабика.

• Предыдущая
• 96/180
• Следующая