Скала прощания - Уильямс Тэд - Страница 107

• Предыдущая
• 107/180
• Следующая

Фиколмий махнул рукой. Хотвиг выступил вперед, неся Найдл в ножнах. Молодой тритинг с любопытством наблюдал за тем, как Джошуа обвязывается поясом, ловко управляясь одной рукой. Когда пояс был застегнут, Джошуа вытащил Найдл, держа клинок повыше, чтобы рассмотреть его в утреннем свете. Хотвиг почтительно отступил.

— Мне нужен точильный камень, — попросил Джошуа. — Клинок затупился.

Марч-тан усмехнулся и достал свой набор, прикрепленный кремню.

— Поточи его, житель каменной страны, поточи. Нам нужно первосортное зрелище, такое, как ваши городские турниры. Но это будет не совсем то, что ваши игрища в замках, а?

Джошуа передернул плечами, размазывая масло тонким слоем вдоль режущей поверхности Найдла.

— Мне все это никогда не было особенно интересно.

Фиколмий прищурился:

— А ты действительно в неплохой форме после урока, преподанного мною вчера. На тебя набросила какие-то чары эта ведьма, что ли? Это было бы нечестно.

Джошуа снова пожал плечами, показывая, как мало его заботят понятия Фиколмия о чести, но Джулой выступила вперед:

— Никакого колдовства и никаких чар не будет.

Фиколмий на миг устремил на нее недоверчивый взгляд, затем обернулся к Джошуа.

— Прекрасно. Мои люди приведут тебя, когда ты будешь готов. Я рад, что ты встал. Тем лучше будет предстоящая битва.

Марч-тан направился прочь из загона, сопровождаемый тремя стражниками.

Деорнот, наблюдавший за всем разговором, тихонько выругался. Он знал, какого усилия стоило принцу его напускное равнодушие. Они с Изорном помогли Джошуа встать на ноги всего за час до первого рассветного луча. Даже после целебного напитка, лишенного волшебных свойств, которым напоила его Джулой, принцу трудно было одеваться самому.

Побои Фиколмия отняли слишком много сил у и без того истощенного тела. Деорнот даже втайне сомневался в том, что Джошуа удастся устоять, на ногах после нескольких взмахов мечом.

Отец Стренгьярд подошел к принцу.

— Ваше высочество, ужели действительно нет никакого иного пути? Я знаю, что тритинги — варвары, но Господь никакое из своих творений не презирает. Он вложил искру сострадания в каждую душу. Возможно…

— Этого хотят не тритинги, — мягко обратился Джошуа к одноглазому священнику, — а Фиколмий. У него давняя ненависть ко мне и всему моему роду, такая, в которой он никогда до конца не признается даже самому себе.

— Но я всегда полагал, что Клан Жеребца сражался на стороне вашего отца в Тритингских войнах, — заметил Изорн. — С чего бы ему вас ненавидеть?

— Потому что он с помощью моего отца стал вождем Высоких Тритингов. Он не в состоянии простить того, что именно жители каменной страны, как Он нас называет, дали ему ту власть, которой его собственный народ ему не дал. Потом сбежала его дочь, и я взял ее с собой, на чем он потерял калым. Для нашего друга марч-тана это ужасное бесчестье. Нет, не найдется слов ни у священника, ни у друга, чтобы заставить Фиколмия забыть.

Джошуа бросил последний взгляд на острие Найдла и вложил его в ножны. Он осмотрел собравшихся вокруг людей.

— Выше головы! — принц казался на удивление довольным, глаза его сияли. — Смерть — не враг. Господь уготовил место для всех нас, я уверен. — Он направился к калитке в ограде. Стражники открыли ее и образовали ощетинившийся копьями эскорт вокруг Джошуа, который направился через городок, состоявший из повозок.

Быстрый прохладный ветер проносился над степями, как бы невидимой рукой поглаживая траву в лугах, бренча на струнах палаточных растяжек. Низкие холмы были усеяны пасущимся скотом. Десятки чумазых ребятишек, до того игравших среди повозок, бросили беготню и направились за Джошуа и его необычной свитой к загону марч-тана.

Деорнот рассматривал лица ребятишек и их родителей, когда они проходили мимо, чтобы влиться во все растущую процессию. Там, где он ожидал найти ненависть или жажду крови, он видел лишь нетерпеливое ожидание — такое же, какое он видел еще ребенком на лицах своих братьев и сестер, когда мимо их поместья проезжали гвардейцы Верховного короля или повозки уличного торговца. Эти люди просто надеялись увидеть какое-то волнующее зрелище. К несчастью, зрелище закончится чьей-то смертью, скорее всего смертью его любимого принца.

Золотые ленты развевались на столбах загона Фиколмия, как будто в праздник. Марч-тан сидел на табурете перед дверью своей повозки. Еще несколько разукрашенных тритингов, — других предводителей кланов, догадался Деорнот, — сидели на земле рядом с ним. Несколько женщин разного возраста стояли поблизости, одной из них была Воршева. Дочь марч-тана уже не была одета в остатки своего придворного платья, на ней был традиционный костюм — шерстяное платье с капюшоном, перехваченное широким поясом, украшенным цветными каменьями, поверх капюшона повязка с узлом на затылке. В отличие от других женщин, повязки которых были темного цвета, лента Воршевы была белой, это несомненно указывало, по мнению Деорнота, что она невеста на продажу.

Когда Джошуа и его сопровождающие вступили в ворота, взгляды принца и Воршевы встретились. Джошуа неторопливо осенил себя знаком древа, поцеловал руку и затем поднес ее к груди. Воршева отвернулась, по-видимому, чтобы скрыть слезы.

Фиколмий встал и начал говорить, обращаясь к собравшейся толпе, переходя с вестерлинга на грубое наречие тритингов. Его слушали и сидевшие на земле высокопоставленные лица, и простой народ, стоявший за забором. Пока марч-тан громогласно ораторствовал, Деорнот пробрался мимо полудюжины копьеносцев, окружавших Джошуа, и придвинулся вплотную к принцу.

— Ваше высочество, — произнес он, и принц вздрогнул, как будто пробудившись ото сна.

— А, это ты.

— Я хотел просить вашего прощения, мой принц, прежде чем… прежде чем что-либо произойдет. Вы самый добрый господин, которого дано иметь человеку. Я не имел никакого права говорить то, что сказал вчера.

Джошуа грустно улыбнулся.

— Ты имел полное право. Жаль только, что у меня не было времени обдумать сказанное тобой. Я действительно слишком ушел в себя последнее время. Твой поступок был поступком друга, который мне на это указал.

Деорнот припал на колено, приложив руку Джошуа к губам.

— Да благословит вас Господь, Джошуа, — пробормотал он быстро, — и не слишком быстро кончайте с этим громилой.

Принц задумчиво смотрел, как Деорнот поднимается с колен.

— Возможно, мне придется поспешить. Боюсь, мне не хватит сил затягивать поединок. Если только я увижу малейшую возможность, я ею воспользуюсь.

Деорнот попытался снова заговорить, но комок стал в горле, он сжал руку Джошуа и удалился.

Нестройный хор восклицаний прокатился по толпе, когда Утварт перелез через ограду загона и стал перед Фиколмием. Противник принца сбросил свою кожаную безрукавку и обнажил могучий торс, до блеска натертый маслами. Деорнот нахмурился: Утварт сможет двигаться быстро, а жир не даст ему остыть.

Кривой меч тритинга был заткнут прямо за его широкий пояс, а длинные волосы стянуты крепким узлом на затылке. На каждой руке Утварта было по браслету, несколько серег болталось у щеки. Он раскрасил свои шрамы красной и черной краской, став похожим на демона.

Он вытянул меч из-за пояса и поднял его над головой, вызвав этим еще один залп восторженных возгласов.

— Давай, Безрукий, — прогудел он, — Утварт ждет.

Отец Стренгьярд вслух молился, когда Джошуа вышел вперед. Деорнот почувствовал, что слова священника, вместо того, чтобы успокоить его, действуют ему на нервы настолько, что ему пришлось отойти. Поразмыслив минутку, он выбрал место около забора, сбоку от одного из стражников. Он поднял голову и поймал пристальный взгляд Изорна. Деорнот сделал почти неуловимое движение подбородком. Изорн тоже придвинулся к стене, пока не оказался всего в нескольких ярдах от Деорнота.

Джошуа оставил свой плащ герцогине Гутрун, которая держала его, обнимая руками как ребенка. Около нее стояла Лилит, крепко ухватившись грязной ручонкой за потрепанную юбку герцогини. Джулой стояла невдалеке, ее желтые глаза были скрыты капюшоном.

• Предыдущая
• 107/180
• Следующая