Хроники российской Саньясы. Том 2 - Лебедько Владислав - Страница 7

Экстремальные ситуации интересны тем, что человек сталкивается в них с персонажами, с которыми он не сталкивается в обычной жизни. Он сталкивается с Судьбой, как с живым существом, со Смертью, как с живым существом…

В: Олег, вы можете описать свой опыт столкновения с Судьбой и со Смертью, как с живыми существами? Как это?

О: Это зависит от ситуации. Когда с тобой происходит реальное чудо, это отличается от случайности.

В: Вы сказали, что Судьба переживается как живое существо. Так вот, как вы это почувствовали, пережили?

О: Я увидел ее как настоящее живое существо, может быть чуть более механическое, чем живой организм. Если описать это метафорически, то можно сказать, что срывается оболочка с мира и видны реальные колесики Судьбы. Судьба переживается как совершенно очевидное существо. Это парадоксальное переживание. Я находился внутри этого «тела» Судьбы, вращаясь между его колесиков.

В: Это была ваша личная Судьба или нечто общечеловеческое?

О: Моя. Личная моя Судьба. Она не присутствует в обычной жизни, в обыденном восприятии, потому, что она не из этого мира, но с тех пор, попадая в ситуации, управляемые Судьбой, я чувствую, как эти колесики вращаются.

В: Нужна ли для встречи с Судьбой, как с живым существом, именно экстремальная ситуация или, может быть можно встретиться с ней, накопив достаточно большой запас энергии?

О: Чем полезна современному человеку экстремальная ситуация? Мы уже говорили об этом. У нас нет критерия соприкосновения с Реальностью. Разве что, молитвенная практика под руководством мудрого старца в единичных случаях может привести к обретению таких критериев. Но люди, которые живут в миру, с этим не сталкиваются. И единственный способ соприкоснуться с Реальностью, — это пережить реальную угрозу жизни или потери идентичности. Мы живем в изображениях изображений. Но вот вам пуля в голову попала, и на этом изображение закончилось: в этот момент ты и соприкасаешься с Реальностью. Это крайний вариант, но в любом случае, для этой встречи необходима настоящая угроза жизни. Во всех иных случаях есть привкус чего-то недостоверного.

Истина добывается человеком самостоятельно, но ее невозможно в прямом виде передать или повторить. Если вам передают Истину, то передают некое ее изображение, а не процесс. Ваша задача — от этого изображения пройти обратно, тогда вы сможете сами обрести Истину. Но такого рода вещи достаточно редки. А соприкосновение с Реальностью в условиях угрозы жизни помогает сократить путь.

В: И все-таки, это обязательно угроза жизни или это может быть, например, очень необычная ситуация?

О: Я определяю экстремальную ситуацию, как такую, где присутствует реальная угроза потери жизни или потери идентичности.

В: А что это за ситуации, где человек может потерять идентичность?

О: Ситуация пытки. Вы либо сохраняете идентичность, что маловероятно, либо ваше поведение меняется вопреки вашим намерениям и выходит за все рамки представлений о себе: вас вынудили на иное поведение. Произошла потеря идентичности… Самостоятельно вынудить себе выйти за пределы идентичности почти невозможно, — сработают защитные механизмы. Необходимо внешнее воздействие, пытка — один из примеров того, где с твоими представлениями о себе совершенно не считаются. Возможны, хотя крайне редко и другие способы: например, Кастанеда описывает как дон Хуан выталкивал его за пределы идентичности. Если смотреть со стороны — это тоже крайне жесткие способы.

В: Бывает ли так, что настоящей угрозы жизни нет, но человек верит в это так, что впадает в панику. Происходит ли тогда встреча с Судьбой?

О: Это не экстремальная ситуация. На самом деле в глубине души человек всегда знает, — реальна ли угроза жизни или нет., но кстати, когда человек сталкивается с достоверной опасностью, то, как правило, паники нет. Более того, люди, которым предстоит умереть, обычно не сопротивляются и не барахтаются: какая-то часть их существа уже на расстоянии в несколько минут или часов во времени «заглатывается» Смертью. У меня есть одна фотография: мы стоим — несколько человек, и только-только появилось ощущение угрозы, — видно, как катится волна напряженности по нашему ряду. Кто-то уже в большей степени включен, кто-то в меньшей. И среди этого ряда есть человек, совершенно выключенный из ситуации: спокойное, отрешенное выражение лица… В тот момент ему осталось жить десять минут. Он уже фактически «там», — какая-то часть его уже проглочена Смертью[7]. Хотя, внешне он в той же ситуации риска, что и каждый из нас. Через десять минут пуля нашла именно его. Меня когда-то поражало, что люди не сопротивляются Смерти. Это в фильмах: человека тащат на расстрел, а он дергается и кричит. А на самом деле выводят человека на казнь, и он вышел спокойно, встал в состоянии прострации и спокойно умер. Более того, если он сопротивляется, кричит, паникует, — значит, велика вероятность того, что ему удастся смерти каким-то образом избежать. Не потому что он сопротивляется, а потому что Смерть его не «заглотнула».

В романах Кастанеды все эти идеи представлены очень хорошо. Сам Кастанеда с Реальностью соприкасается в момент прыжка в пропасть. Его долго на это выводят, готовят. Встречи с Судьбой и со Смертью, как с живыми существами — это очень сильные переживания. Когда ты действительно осознаешь, что тебе осталось жить пять минут, — очевидно, что эти пять минут ты проживешь существенно иначе, чем всю предыдущую жизнь: это будет очень осознанная жизнь. Быть может, единственные пять минут, когда ты живешь по настоящему, а не спишь.

Н: Ну и вся жизнь человека, если он остался жив, после такой встречи со Смертью, становится сознательной?

О: Человеку это не свойственно. Человеку иногда нужно спать. Воля его должна периодически засыпать. И понятно, что это ощущение встречи со Смертью, сама память о нем с неизбежностью засыпает. Совершенное поведение возможно лишь в ограниченные отрезки времени.

Н: Любые технологии ведь должны вести к тому, чтобы человек все большее время находился в состоянии сознательности, пробужденности…

О: Смотря какая задача ставится. Для меня критерием того, что человек живет в состоянии пробудившейся, активизированной воли, является ясность его сознания. Когда такие состояния для него становятся систематическими, его жизнь становится настоящей жизнью. Или хотя бы присутствует стремление к такому качеству жизни.

Н: Но ведь об этом же пишут и Кастанеда и Гурджиев; в христианстве понятие «трезвения»…

О: Трезвение это духовный процесс, но когда мы подходим к этому чисто технологически, то нам необходимо преодолеть в себе машинное, механическое начало, изначально нам присущее. Если мы преодолеваем это механическое начало, мы становимся живым существом: появляется Судьба… А потом уже у нас есть шанс стать волевым существом: мы попадаем в мир воли и ясного сознания. Но это все еще отражения, а мир Духа — за всем этим. Даже если с человеком произошло это переживание, которое описывается метафорой: «воды перестали быть водами, а горы горами, а затем снова воды стали водами, а горы — горами», то еще не факт, что все изменилось. Это еще не факт, что человек перешел в фазу непрерывного волевого существования, которое есть непрерывное усилие, но с точки зрение обыденного сознания, — очень тягостное состояние. Но с определенного момента жизнь превращается в непрерывное, сплошное волевое усилие. И это уже навсегда…

В: Волевое в смысле преодоления или в смысле намерения?

О: Воля отличается от всех прочих реалий нашей жизни тем, что это ничем не обусловленная активность. Для нее нет причины. На самом деле, воля начинает работать вне зависимости от желаний и потребностей нашего тела и психики. А зачастую и вопреки им…

О Викторе Бойко я узнал в декабре девяносто девятого, когда прочитал его книгу «Йога: скрытые аспекты практики». Среди разнообразной отечественной и переводной литературы по йоге, книга Виктора значительно выделялась качеством и тщательностью подхода. Чувствовался незаурядный опыт автора и глубина переживаний. У меня практически сразу же возникло желание встретиться, но как найти этого человека, я не знал.