Башня Зеленого Ангела - Уильямс Тэд - Страница 40

• Предыдущая
• 40/133
• Следующая

Комната, полная стеклянных колб и реторт, очень похожих на хозяйство Моргенса, стены и потолок которой были заплетены очень толстой паутиной — поиск в ней был очень быстрым и поверхностным, — и еще одна, похожая на джунгли, полные извивающихся лиан и гниющих цветов, — Саймон прошел их все, все больше и больше чувствуя себя крестьянским мальчиком, попавшим в пещеру злой ведьмы. Содержимое некоторых комнат было так ужасно, что ему хватало сил только краем глаза заглянуть в их темное нутро, прежде чем быстро захлопнуть дверь. Были какие-то вещи, которые он просто не мог заставить себя сделать: если меч был в одной из этих комнат, значит, он в ней и останется. В одной комнате, которая сначала вовсе не казалась ужасной, стояло что-то вроде кровати, сплетенной из полосок кожи. Сперва он подумал, что здесь, наверное, Прейратс спит… но потом увидел отверстие в каменном полу и темные следы под «кроватью». Саймон содрогнулся и быстро ушел. Он не думал, что сможет долго оставаться в этом месте и сохранить рассудок.

На пятом этаже этой башни ужасов Саймон остановился. Это был этаж, где находились большие красные окна. Если он будет бродить по комнатам со своим факелом, кто-нибудь в замке может заметить огонь в башне, которая должна быть пустой. Немного поразмыслив, он укрепил свой факел высоко на стене. Придется искать меч почти в полной темноте, но он провел столько времени под землей, что может обходиться без света лучше кого бы то ни было, кроме разве что ситхи… или норна.

На этой площадке было только три двери. За первой была еще одна комната без особых примет и с кроватью, но у этой не было стока в полу. Саймон решил, что это действительно постель Прейратса: что-то в застывшей пустоте комнаты соответствовало этой мысли, Саймон легко мог представить себе черноглазого священника лежащим на спине и обдумывающим очередные козни. Кроме того, в этом была странно естественная для такого неестественного человека одержимость.

Второе помещение было чем-то вроде музея. Огромное количество полок, заставленных статуями, совершенно не похожими на серебряные фигурки. Некоторые из них напоминали изображения святых, другие, грубо вырезанные из дерева, могли быть сделаны детьми или слабоумными. Это было даже интересно. Если бы ужас страшной башни не давил на него и само его пребывание здесь не было таким чудовищным риском, он с удовольствием осмотрел бы эту причудливую коллекцию. Некоторые скульптурки были сделаны из воска и из их головок торчали фитильки, другие, грубо слепленные из костей, птичьих перьев и глины, больше были похожи на зверей, чем на людей. Но нигде не было меча. Когда Саймон уходил, глаза некоторых фигурок, казалось, провожали его.

Последняя, самая большая комната, было, вероятно, кабинетом красного священника. Огромные алые окна, казавшиеся совсем темными на фоне ночного неба, занимали большую часть резной стены. Сама комната была завалена пергаментами, книгами и другими вещами, такими же странными и пугающими, как и то, что Саймон уже видел в других помещениях. Если он не найдет меча здесь, последней надеждой будут катакомбы под башней. На крыше стояли многочисленные приборы для наблюдения за звездами и другие механизмы, которые Саймону не удалось разглядеть через одно из узких окон Башни Зеленого ангела. Он сомневался, что меч может оказаться там, но все равно придется посмотреть. Нет смысла пренебрегать любой возможностью уклониться от спуска вниз, под башню…

Кабинет был очень темным и сильно захламленным. Пол почти полностью был завален самыми разнообразными предметами, хотя стены почему-то оставались почти голыми. В центре комнаты, повернутое к высоким окнам, стояло кресло с высокой спинкой. Его окружали свободно стоящие шкафы, заставленные пергаментами и книгами в тяжелых переплетах. Стена под окнами, насколько мог видеть Саймон при слабом свете факела, была покрыта бледными рунами, написанными краской.

Он сделал несколько шагов к стене, потом споткнулся. Что-то было не так: он ощутил странное покалывание, легкую, вызывающую тошноту слабость. Мгновением позже рука метнулась из темноты и вцепилась в его запястье. Саймон закричал и упал, но рука не выпустила его. Могучая хватка была холодной и несокрушимой.

— Что у нас тут? — сказал чей-то голос. — Шпион?

Саймон не мог вырваться. Сердце его билось так сильно, что, казалось, вот-вот разорвется от страха. Его медленно подняли на ноги и заставили обойти вокруг кресла. Он посмотрел на бледное лицо человека, сидевшего перед ним. Глаза, встретившиеся с его глазами, были почти невидимы — два отраженных пятна слабого света, — но они держали его с той же могучей силой, что и рука на запястье.

— Что у нас тут? — повторил человек и наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть Саймона.

Это был король Элиас.

Несмотря на всю срочность поручения и тупую боль в крестце, Тиамак не мог не остановиться, чтобы понаблюдать за происходящим на крутом склоне горы. Он провел большую часть своей жизни за чтением свитков и книг, но никогда ему не доводилось принимать участие в чем-то похожем на описанные в этих книгах события. За исклю чением короткого пребывания в Анзис Пелиппе и ежемесячных набегов на рынок в Кванитупуле, он редко выходил в большой мир из своей хижины на баньяновом дереве. А за последний год Тиамак оказался вовлеченным в великое противостояние смертных и бессмертных. Он сражался плечом к плечу с принцессой и герцогом. Он встречался и разговаривал с одним из легендарных ситхи. Он видел возвращение величайшего рыцаря эпохи Джона. И вот теперь он стоял под облачным небом и наблюдал событие, словно сошедшее с пыльных страниц одного из фолиантов доктора Моргенса, — капитуляцию огромной армии после битвы не на жизнь, а на смерть в знаменитом Онестрийском проходе. Уж конечно, любой ученый, владеющий гусиным пером, отдал бы все на свете за возможность быть здесь в это время.

Теперь Тиамак уже сомневался, так ли уж страстно он желал снова увидеть свое баньяновое дерево.

Я таков, каким сделали меня Те, Кто Наблюдают И Творят, рассуждал он. Я не герой, как Камарис, Джошуа или даже бедняга Изгримнур. Нет, вместе с отцом Стренгъярдом и другими, подобными нам, я принадлежу к маленьким и слабым. Мы не хотим, чтобы глаза многих людей все время следили за нами, ожидая, что мы будем делать дальше.

Теперь, обдумывая все, что он видел и даже делал за этот год, Тиамак не был уверен, что отказался бы принимать в этом участие, если бы ему дали возможность выбирать.

Так все и будет, пока я смогу ускользать от Той, Что Ждет Всеобщего Возвращения. Я бы не отказался иметь семью. Хорошо было бы, чтобы жена и дети наполнили мой дом смехом, когда я состарюсь.

Но это означает, что ему придется искать невесту-враннку. Хотя Тиамаку даже нравились высокие женщины сухих земель с рыбьей кожей, но вряд ли какая-нибудь из них согласится жить в доме на дереве посреди болота и питаться крабовым супом.

Размышления Тиамака были прерваны голосом Джошуа. Вранн хотел было подойти к принцу, чтобы передать ему послание, но обнаружил, что дорогу преграждают высоченные солдаты. Казалось, они увлеченно следят за каким-то интереснейшим зрелищем и вовсе не собираются расступаться, чтобы пропустить маленького смуглого человека.

— Я вижу, ты уже здесь, — сказал кому-то принц.

Тиамак поднялся на цыпочки, пытаясь понять, в чем дело.

— А куда бы я мог деться, принц Джошуа?

Вареллан встал, приветствуя победителя. Младший брат Бенигариса, несмотря на шрамы и кровоподтеки на лице и перевязанную руку, выглядел до смешного не соответствующим своей роли полководца. У высокого худого мальчика было симпатичное бледное лицо, но глаза его были пусты. Вареллан выглядел смущенным и растерянным. Тиамак подумал, что он похож на дерево, выросшее без солнечного света.

Джошуа стоял напротив него. На принце все еще была рваная куртка и походные сапоги, как будто с момента окончания битвы прошло не два дня, а несколько минут. Он ни разу не покидал лагеря и успел справиться с таким количеством дел, что Тиамак не знал, удалось ли принцу урвать для сна хоть пару часов.

• Предыдущая
• 40/133
• Следующая