Натуралист на Амазонке - Бейтс Генри Уолтер - Страница 13
- Предыдущая
- 13/106
- Следующая
Прелестно проходил праздник тела Христова. Огромная зеленая Тринидадская площадь была со всех сторон освещена кострами. На одном конце ее воздвигли красивый шатер, вертикальными опорами которому служили настоящие веерные пальмы Maurltla flexuosa, целиком доставленные из леса и высаженные здесь в землю. Палатка была освещена цветными лампами и обтянута изнутри красной и белой тканью. В ней сидели дамы; не все они были чистокровной кавказской расы, но по красоте и нарядам являли лучший образчик параанского общества.
Самый грандиозный изо всех праздников устраивается в честь Назаретской божьей матери; мне кажется, что праздник этот — местная особенность Пара. Как я уже говорил, он приходится на вторую лунную четверть, примерно в середине сухого сезона, т. е. в октябре или ноябре, и длится, как и остальные, девять дней. В первый день устраивается очень большая процессия, которая начинается у собора, куда за несколько дней до того переносится статуя святой, а заканчивается у капеллы, или, как ее называют, кельи, святой в Назарете, дальше чем за две мили. При этом событии присутствует все население. В процессии принимают участие и линейные войска, и национальная гвардия, каждый батальон сопровождается своим оркестром. К шествию присоединяются также гражданские власти с президентом во главе и видные горожане, в том числе и многие иностранные резиденты. Вслед за святой офицеры или матросы бразильского флота несут на плечах шлюпку с потерпевшего крушение португальского судна, тут же несут и другие символы чудес, приписываемых божьей матери. Процессия пускается в путь вскоре после того, как начинает спадать зной, т. е. около половины пятого дня. Тот момент, когда статую водружают в капелле, считается началом праздника, и в селении каждый вечер появляются любители развлечений; увеселительной части программы предшествует, разумеется, служба в капелле. Тогда окрестность приобретает вид ярмарки, правда без шуток и забав, но зато и без того шума и грубости, которыми отличаются подобные праздники в Англии. Выделяют большие помещения для панорам и других выставок, и народ бесплатно пускают туда. Каждый вечер устраивают большие фейерверки; все происходит по заранее объявленной программе празднества.
Самое сильное впечатление произвели на меня обряды, соблюдаемые во время великого поста; некоторые церемонии были превосходно организованы. Люди — как исполнители, так и зрители — ведут себя в этих случаях более чинно, праздношатающихся здесь не встретишь. В церквах или на улицах разыгрываются представления, изображающие последние события из жизни Христа и напоминающие старинные миракли, или мистерии. За несколько дней до страстной пятницы, ночью, устраивается факельное шествие от одной церкви к другой: несут большую деревянную статую Христа, согнувшегося под тяжестью креста. В процессии принимают участие видные члены правительства, все шествие медленно движется под приглушенный барабанный бой. Через несколько дней устраивается двойная процессия. В одном направлении несут статую святой Марии, а в другом, навстречу, — Спасителя. Обе статуи встречаются посредине одной из самых красивых церквей, куда заранее набивается толпа, жаждущая присутствовать при волнующей встрече матери и сына за несколько дней до распятия.
Статуи сводят лицом к лицу посредине церкви, толпа падает ниц, и с кафедры произносится трогательная проповедь. Зрелище это, как и многие другие, устраиваемые в течение последующих дней, чрезвычайно театрально и рассчитано на то, чтобы возбуждать в народе религиозные чувства, что и удается, хотя, пожалуй, лишь на время. В страстную пятницу колокола не звонят, всякая музыка запрещена, а часы днем и ночью возвещаются унылым стуком деревянных трещоток, которыми вертят негры, расставленные около разных церквей. В каждой церкви произносят проповедь. Посреди проповеди с кафедры внезапно разворачивается свиток, на котором крупным планом изображен истекающий кровью Христос. Появление картины сопровождается громкими стонами, которые издают укрытые в ризнице люди, специально нанятые для этой цели. Священник приходит в сильное возбуждение, и из глаз его действительно текут слезы. Однажды в такой день я протиснулся в толпу и наблюдал за действием зрелища на публику. Старые португальцы и бразильянки были, по-видимому, очень растроганы: они рыдали, колотили себя в грудь, читали молитвы, перебирая четки. Негры держали себя вполне пристойно, но их, видимо, больше интересовало великолепие, позолота, наряды и вообще внешняя сторона. Молодые бразильцы смеялись. Было тут и несколько коренных жителей страны, они холодно смотрели вокруг. Один старый индеец, стоявший подле меня, сказал с насмешкой после проповеди: «Все это очень хорошо; но без этого и того лучше» (Esta to do bom; melhor nao pude ser).
Негры в Пара очень благочестивы. Они мало-помалу выстроили недурную церковь, как мне говорили, собственными силами, без посторонней помощи. Она носит название Nossa Senhora do Rosario, т. е. Розарийской божьей матери. В первые недели нашего пребывания в Пара я часто наблюдал, как поздно ночью негры и негритянки пели хором, двигаясь колонной по улицам. Каждый нес на голове строительные материалы — камни, кирпичи, известку или доски. Я узнал, что то были по преимуществу невольники, которые после тяжкого трудового дня вносили свою лепту в постройку церкви. Все материалы негры приобретали на собственные сбережения. Изнутри церковь была отделана год спустя; я думаю, что она украшена не менее роскошно, чем другие церкви, построенные на куда более крупные средства старыми религиозными орденами больше века назад. Негры ежегодно устраивают пышный праздник в честь Nossa Senhora do Rosario.
Добавлю теперь еще несколько заметок по естественной истории, и мы покончим на время с Пара и его окрестностями.
Я уже упоминал о том, что в ближайшей окрестности Пара обезьяны попадались редко. В лесу около города я встретил только три вида; это пугливые животные, избегающие окрестностей городов, где жители жестоко их преследуют, убивают и едят. Более или менее часто я видел только один вид — маленькую Midas ursulus, из семейства игрунковых, которое характерно для тропической Америки и многими существенным! чертами строения и повадками отличается от остальных обезьян. Игрунки малы ростом, а своей манерой карабкаться больше похожи на белок, чем на настоящих обезьян. Когти у них за исключением заднего большого пальца, длинные и изогнутые, как у белок, а большие пальцы на передних конечностях, или руках, не противопоставляются остальным пальцам. Я никоим образом не хочу сказать, что они состоят в близком родстве с белками, которые относятся к грызунам, низшему отряду млекопитающих: сходство их с белками только поверхностное. В каждой челюсти у них на два коренных зуба меньше, чем у Cebidae, другого семейства американских обезьян; впрочем, игрунки сходны с ними боковым расположением ноздрей — чертой, отличающей и тех и других от всех обезьян Старого света. Туловище игрунок, длинное и стройное, одето мягкой шерстью. Хвост, который почти вдвое длиннее туловища, не цепкий. Задние конечности гораздо крупнее передних. Midas ursulus никогда не встречаются большими стаями: самое большее увидишь вместе трех или четырех обезьян. Их, по-видимому, меньше пугает соседство человека, чем каких бы то ни было других обезьян. Иногда я встречал их в лесах, прилегающих к пригородным улицам, а однажды заметил двух обезьянок в зарослях за домом английского консула в Назарете. Способом передвижения по толстым сучьям высоких деревьев они похожи на белок; они не взбираются по тонким веткам и не совершают удивительных прыжков, как Cebidae, у которых цепкие хвосты и гибкие кисти хорошо приспособлены для такого головокружительного передвижения. Midas лазает только по большим сучьям и стволам деревьев; большую помощь животному оказывают длинные когти, позволяющие цепляться за кору, я нередко можно видеть, как игрунки быстро пробираются вокруг отвесных цилиндрических стволов. Это быстрые, неугомонные, пугливые созданьица, и к тому же пресмешные: когда под деревьями, по которым бегает стая, проходит человек, они всегда останавливаются на несколько мгновений, чтобы разглядеть незваного гостя. В Пара в домах жителей нередко можно увидеть ручных Midas ursulus. Взрослая обезьяна имеет около 8 дюймов в длину, не считая хвоста, достигающего 15 дюймов. Мех у игрунок густой и черного цвета, за исключением красновато-бурой, полоски ниже середины спинки. Только что пойманные или содержащиеся на привязи обезьянки очень пугливы и раздражительны. Когда пытаешься задобрить такую игрунку, она не подходит, а старается держаться поодаль. Она всегда словно чем-то недовольна и издает щебечущий жалобный звук; темные, зоркие глаза ее, выражающие недоверие, следят за всяким движением, происходящим поблизости. Однако если с игрункой хорошо обращаться, как то и бывает обыкновенно в домах туземцев, она становится совсем ручной и бесцеремонной. Я видел однажды, как одна обезьянка, игривая, как котенок, бегала по дому за негритятами, которые без конца ласкали ее. С незнакомыми людьми она вела себя несколько иначе, и ей, по-видимому, не нравилось, когда посторонний.садился в гамак, подвешенный в комнате: подпрыгивая, она пыталась укусить человека и вообще всячески досаждала ему. Питаются игрунки обычно сладкими плодами, например бананами, но любят также насекомых, особенно мягкотелых пауков и кузнечиков, которых энергично ловят при всяком удобном случае. Выражение мордочки у этих обезьянок смышленое и приятное, что объясняется отчасти открытым лицевым углом, составляющим 60°; быстрые движения головы и та манера, с которой они склоняют голову набок, когда возбуждено их любопытство, придают их физиономии какую-то лукавость.
- Предыдущая
- 13/106
- Следующая
