Метаморфозы вампиров-2 - Уилсон Колин Генри - Страница 31

• Предыдущая
• 31/77
• Следующая

Видно было, что возраст каджеков варьируется от престарелых до довольно-таки молодых, хотя большинство было среднего возраста. Из стариков иные походили на живые скелеты с пергаментно-желтой кожей и ввалившимися глазами, в то время как молодежь была довольно-таки упитанной (один вон даже бокастый). Ни на Карлсена, ни на К-10 никто не обращал ни малейшего внимания.

У «аудитории» не было даже двери — просто большое углубление в стене пещеры, сотню футов вглубь и сорок в высоту. Судя по всему, естественное: стены покрыты кристаллами, мреющими тускловатым светом, что делало их похожими на витражи. В самом помещении не было ни намека на комфорт. Исключение составляла лишь скамья у стены, очевидно, для тех, кого уже не держат ноги. Странным несоответствием смотрелась висящая на дальней стене доска, испещренная математическими символами.

— Доктор Карлсен, — вслух произнес К-10, — позвольте представить вас нашему сенгиду. — Карлсен остановился перед рослым каджеком с совершенно лысой головой и почти несуществующим подбородком — лицо попросту переходило в шею, образуя некую грушу. Тело было таким сухим, что казалось, вот-вот рассыплется в прах. Вместе с тем зеленые овальные глаза искрились жизнью, а улыбка на синеватых губах просто очаровывала. — Это К-2.

Кисть была такой призрачно-хрупкой, что и пожать боязно.

— Рад приветствовать вас в нашей академии, — медленно, с запинкой произнес К-2. Последнее, судя по улыбке, сказано было в шутку.

— Вы очень добры, — откликнулся Карлсен. — Я просто восхищен.

К-2 улыбчиво кивнул. Было в нем что-то от дедушки его пожилого учителя японского языка Акинара Тайамы: тому было уже под девяносто, и по— английски у него получалось выговорить лишь «милости просим» (в его произношении «мирасти просим»). Та же отрешенная доброта.

Каджек взял его за руку.

— Мы собираемся к трапезе. Идемте, сядете с нами.

Ощутив прикосновение холодных пальцев, Карлсен проникся легкостью и умиротворением.

Прочие каджеки, в том числе и К-10, расходились группами — некоторые почти уже скрылись из вида. Поражала сама огромность пещеры. От входа его отделяла уже примерно четверть мили, а впереди по-прежнему необозримо. В одном месте пересекли подземный источник, судя по проточенным в породе бороздкам, характерным для текущей воды. При всем том, что основным источником освещения были светляки, видимость стояла на удивление сносная. То же самое и температура: прохладно, но комфортно, несмотря на отсутствие обогрева.

Минуя участок, где стена мрела многоцветием кристаллов, Карлсен спросил:

— А что, интересно, вызывает их свечение?

— Биологическая энергия. Мы называем ее «ксилл». Она есть и на Земле, только гравитация у вас слишком низка, чтобы ее концентрировать.

— Эту ксилл-энергию можно использовать?

— Безусловно. Эти кристаллы не светятся сами по себе. Мы используем их так, как вы — электричество. А поскольку джериды производят ее в изобилии, у нас есть источник естественной энергии.

Речь сенгида, звучащая все так же сбивчиво и неестественно четко, усиливалась телепатией такой мощной, что смысл доходил уже наперед.

Прошли где-то с милю, когда купол пещеры начал снижаться, пока не достиг наконец футов тридцати над головами. Оказывается, из потолка свисали древесные корни, чуть светящиеся зеленоватым — принадлежащие, судя по размеру, джеридам. Каджек указал на один, напоминающий застывшего на потолке светящегося питона.

— Это корень одного из самых крупных деревьев в лесу. Размеры дерева можно определить по тому, как светятся корни.

Каджеки впереди скрывались куда-то в левую стену. Как вскоре выяснилось, сворачивали в узкий проем. Следом начинался длинный пологий скат из серой, судя по всему, вулканической породы со следами стесов, как и на стенах. Дальше открывалась длинная, с низким сводом пещера, явно естественного происхождения. Щербатые стены с медной прозеленью и свисающие с потолка древесные корни (многие полупетлей уходили обратно) давали стойкий свет, не уступающий, во всяком случае, по яркости свечам. Здесь стояло примерно с дюжину длинных столов, сработанных безо всякой заботы об изяществе или даже симметрии, и одинаково бесхитростные скамьи. К-2 впереди подошел к тесному углу пещеры, где за почти пустым столом сидели К-10 и еще шестеро каджеков. Все они улыбчиво кивнули Карлсену, прежде чем возвратиться к своей телепатической беседе: ясно было, что к гостям здесь отношение самое обыденное. Карлсен сел между сенгидом и К— 10.

На столах стояли каменные кувшины вроде тех, что в келье у К-10, и деревянные плошки с чем-то вроде сухой апельсиновой кожуры. Каджеки брали ее и нажевывали. Взял кусочек на пробу и Карлсен. Жесткая как кожа и с характерным запахом — вроде бы цитрус, хотя что-то явно иное.

— Вам надо запить, — обратил внимание К-10 и налил Карлсену воды в деревянную плошку. Вкус оказался на удивление тяжелым, маслянистым, а когда сглотнул, по телу разлилась блаженная легкость, как от нитиновой воды, что довелось попробовать у Грондэла. Заодно сглотнулась и «кожура», тянучая как жвачка.

Кто-то, подавшись через плечо, поставил перед Карлсеном глиняную миску. Рука белая, аристократичной формы. Обернувшись, он увидел девушку— шатенку, несущую поднос. Посмотрел в миску: в ней лежало несколько плодов, похожих на заплесневелые фиги. Есть особо не хотелось.

— А что это за девушка? — спросил он у К-10.

— Девушка? — не понял вначале тот. — А-а, это одна из роботиц, прислуживает здесь у нас. Нам отдали ее женщины Хешмара.

— А у них она откуда взялась?

— Из Гавунды, от гребиров. Они ее им подарили, только у женщин в ней не было надобности.

Между столами сейчас курсировали еще несколько женщин, разнося такие же миски. По виду действительно роботицы: груди, бедра, ноги — все как-то чересчур вычурно, как и бессмысленно-броские лица. И все чем-то напоминают ту прислужницу из грондэловской подземной капсулы.

Через несколько минут девушка возвратилась с пустым подносом, улыбнувшись Карлсену, произнесла что-то на незнакомом языке.

— Извините. Я с Земли, — улыбкой на улыбку ответил Карлсен.

— Земля… — растерянно повторила она и опять произнесла что-то непонятное. Как ни странно, общую суть ее фраз удалось ухватить. Отчасти потому, что второй вопрос наверняка был о том, что он делает в Сории. Однако улавливалась еще и телепатическая вибрация. Она указала на заплесневелые фиги:

— Почему вы не едите? (смысл абсолютно понятен). Карлсен с сомнением посмотрел в миску. Девушка, выбрав один, протянула ему. Надкусил: плод жесткий как кожура, и запах как у старой кожи. Хотя разжевывается сносно, а вкус напоминает мясо — в общем-то, даже вкусно. Девушка улыбнулась и отошла.

Карлсен повернулся к К-10 (сидит пожевывает, мыслями невесть где).

— Это точно робот?

— Да разумеется, — удивленно поглядел каджек. — Что за сомнения?

— Она связывалась со мной телепатией. У роботов же нет телепатии?

— Телепатии нет. Однако К-83, — вон он сидит, — их реконструировал.

— Каким образом?

— Можно спросить. — К-10 посмотрел куда-то вбок: сухо цвиркнул пучок телепатических импульсов. Спустя секунду откуда-то донесся ответ (даже не ясно толком, откуда) и К-10 снова повернулся к Карлсену.

— Оказывается, это не он придумал, — каджек задумчиво повел головой. — Уж не сами ли гребиры, часом, научились создавать мыслительные формы? Интересное получается развитие.

— Мыслительные формы?

— Мысли, которым дается материальная оболочка, — он снова занялся едой с таким видом, словно все объяснено. Карлсен решил больше его не донимать.

Через минуту-другую он повернулся к сенгиду — тот сидел, вперясь опустевшим взором в пространство, очевидно погруженный в мысли. И миска и кружка перед ним пустовали.

— Вы что, не едите? — удивленно спросил Карлсен.

Тот не отозвался, вместо него ответил К-10.

— Сенгид никогда не питается одновременно со всеми. Понимаете, мыслительное тело у него в сравнении с нами развито до такой степени, что он не может позволить себе отвлекаться на пищеварительные процессы.

• Предыдущая
• 31/77
• Следующая