Пылающий мост - Угрюмова Виктория - Страница 32

• Предыдущая
• 32/157
• Следующая

– Ты так рвалась сюда, – говорил между тем Тайара, словно его прорвало после многовекового молчания, – что я решил получше понять, чем же так хорош этот твой Арнемвенд. Здесь что, всегда так темно?

– Это ночь, – пояснила Каэ.

– Бывает светлее?

– Бывает так светло, что мечтаешь о темноте. Я сразу скажу тебе правду, чтобы ты не мучился ненужными сомнениями. Нет, этот мир не так уж и прекрасен. Здесь много зла, много горя и несправедливости. С этой точки зрения все, что ты предлагал мне, – восхитительно. Но оно мне не нужно.

– Почему? – чуть ли не закричал дух.

– Это тяжело объяснить. Но я попробую. – Она встала, прошлась взад и вперед, Тайара следил за ней, водя синими глазами. Он выглядел угнетенным и печальным.

– Когда я вернулась на Арнемвенд после долгого отсутствия, я даже не искала способов вернуться туда, откуда меня вызвал Арра. Мне было трудно многое понять, мне было страшно и иногда казалось, что невозможно выполнить задуманное. Но я сразу почувствовала, что это мой мир. Каким бы он ни был, понимаешь?

Вот мать любит своего ребенка независимо от того, как он выглядит и какой у него характер. Талантлив он или бездарен, удачлив или туп как пробка. Дело не в этом. Дело в родстве. Я люблю эту землю – правда, смешно звучит?

– Непривычно.

– Здесь я встретилась с самыми удивительными существами во Вселенной.

– Я понимаю, – кивнул Тайара. – Я уже был там, в твоей роще. Это, пожалуй, единственное, что я понимаю.

– Тогда ты поймешь и все остальное! – Она заговорила горячее, а на глазах у нее внезапно выступили слезы. – Если этот мир родил моих друзей, если здесь появились на свет Бордонкай, Джангарай, Ловалонга и Воршуд, то все остальное для меня уже не имеет значения. Пока я в состоянии, я буду защищать его, я буду возвращаться сюда из любого места. Я не могу не вернуться.

Что бы ни говорила эта сволочная Судьба, что бы ни предсказывал голос Вселенной, или как там еще можно назвать это создание, каркающее, как над трупом, – я не верю! Мои друзья одолели богов и повернули вспять и судьбу, и течение времени. Неужели я не смогу?!

Он едва успел подхватить ее и прижать к себе. И Великая Кахатанна, Суть Сути и Мать Истины, безудержно разрыдалась, уткнувшись лицом в сиреневые цветы и цветные перья, составлявшие диковинный наряд Тайара.

Дух чужого мира неловко гладил ее по голове своей громадной рукой, точнее – пальцем, и глаза у него были подозрительно влажные. Только Каэ этого не видела.

– Я многого так и не понял, – прошептал он. – Просто это нужно пережить самому. Но прости, что я пытался навязать тебе свою волю, – ты и сама знаешь, что делаешь. А это самый верный путь к счастью. Я отпущу их. Вот сразу же и отпущу, как вернусь...

– Не нужно беспокоиться, – произнес голос Джоу Лахатала.

Змеебог вышел из черноты ночи, словно сотканный из лунного света и запаха цветов, за его спиной возвышались темные силуэты.

– Мы нашли путь на Арнемвенд. Оказывается, это очень просто – главное, наверняка знать, где тебе необходимо оказаться. Тогда никакие запреты не принимаются в расчет.

– Шустрые дети выросли, – одобрительно проворчал великан Тайара и осторожно опустил Каэтану на землю.

Она улыбнулась. Вытерла мокрые щеки и снова стала несгибаемой и несокрушимой.

Однорукий бог подошел к ней неслышно ступая, наклонился, поцеловал:

– Мы еще совсем глупые иногда.

– Бывает, – согласилась Каэ.

И Арескои вздрогнул, услышав в ее голосе, интонации Бордонкая. Она не знала этого, но почувствовала, как дернулось его большое и сильное тело.

Бессмертные и фенешанги были рады видеть ее и знали, что извиняться вовсе не обязательно. Она все понимает, особенно после того, как они вернулись из тихого мира Тайара на залитый кровью и слезами Арнемвенд, где их ждали бесчисленные враги и тяжкий труд. Только разноцветный толстяк Барнаба протиснулся вперед и подсеменил к своей богине.

– Это я?

– Ты! – обрадованно раскрыла она объятия.

– Приятно быть собой, – легко согласился Барнаба, – но обидно. Почему га-Мавет, например, или Зу такие красавцы? А я несправедливо обделен по части внешности.

– Ты перенаделен, – поправил его Тайара, указывая пальцем на третье ухо.

– Все не второй нос, – вздохнула Каэ, вспомнив недавнее прошлое.

– Мне нужно поговорить с тобой, Зу. – Агатияр стоит у окна, но смотрит не на закат и не на тренировку акара, проходящую прямо на мощенной мраморными плитами дворцовой площади. Он внимательно разглядывает своего повелителя, и какая-то мысль целиком и полностью занимает его.

– Ты не оригинален, – смеется аита. – Тебе всегда есть о чем со мной поговорить. Сейчас выяснится, что я слишком долго отдыхаю – уж точно больше десяти минут. И мне следует вернуться к бумагам.

– Следует, – спокойно отвечает Агатияр, – но говорить мы будем не об этом.

– Тогда о чем?

– Об ответственности, о чувстве долга, а также о разнице между эмоциями и чувствами.

– Агатияр! – Император изображает на лице ужас и даже руками машет на своего визиря. – Мы только об этом и говорим. Первое, что я научился выговаривать сносно, будучи еще несмышленым младенцем, это слова – «чувство долга и собственного достоинства». Потом, говорят, я все-таки сказал «мама!» – этого я не помню, – зато прекрасно помню, как ты чуть с ума меня не свел, заставляя выговаривать «от-вет-ствен-ность».

– Это хорошо, – говорит визирь, кивая в такт своим словам седой головой. – Если так и было, это очень хорошо.

Император удрученно замолкает. Агатияр настроен весьма серьезно, и шутками от него не отделаешься. Он становится ужасным занудой в подобных случаях, так что проще уступить. Зу-Л-Карнайн недаром долгое время удерживает титул самого талантливого и блестящего полководца – он всегда знает, где нужно упорствовать, а где отступить, чтобы не потерять, все.

– Я подумал о том, что вскоре разыграются новые сражения, мальчик мой, – ласково произносит Агатияр. – А я уже не в той форме, чтобы с уверенностью глядеть в завтрашний день. И я хочу напомнить тебе об одной важной вещи. Император не имеет права на собственные чувства.

• Предыдущая
• 32/157
• Следующая