Огненная река - Угрюмова Виктория - Страница 55

• Предыдущая
• 55/98
• Следующая

Как-то несколько раз у него возникало желание, отправиться на юг Ронкадора, пробиться через тропический лес, пересечь озеро Эрен-Хото и достичь загадочного храма, чтобы убедиться в том, что он все-таки существует. Но то дела не пускали, то денег было мало, то вдруг южные провинции вспыхивали войнами и восстаниями. Так и не случилось барону Вентоттену съездить и проведать свое наследство.

Семьей он по странной причине не обзавелся, хотя в молодости был очень и очень привлекателен, а к зрелым годам стал даже интереснее. Банбери относился к тем людям, которым возраст к лицу. Лишние морщины придали ему благородства, осанка по-прежнему оставалась гордой, и женщины весьма благосклонно относились к возможности знакомства с бароном, а также сами нередко намекали на серьезность своих намерений. Но он всю жизнь прожил одиноким. Возможно, подсознательно не хотел, чтобы у него родился сын, которому он не преминет как-нибудь рассказать на ночь сказку и который после этого будет жить с чувством неясной, но острой вины.

Появление Каэтаны и ее спутников расшевелило старого барона. А нахлынувшие воспоминания буквально жгли его изнутри, будто требовали, чтобы он рассказал эту глупую историю милой и очаровательной принцессе Коттравей, которая как две капли воды походила по описаниям на женщину-гладиатора, одолевшую самого Катармана Керсеба. Банбери Вентоттен с огромным удовольствием рассказал бы все, что знал, и не мучился, но ведь в свое время не веривший в легенду отец зачем-то взял с него клятву молчания.

Неожиданное превращение принцессы Коттравей в Великую Кахатанну барон Банбери Вентоттен воспринял с невероятным облегчением.

Они завтракали вдвоем в маленькой столовой.

– Значит, вы думаете, что это правда и на мне лежит ответственность за талисман храма Нуш-и-Джан?

– Не знаю, барон. То есть я уверена в правдивости легенды, а вот что касается ответственности... Жизнь так часто преподносит нам подобные сюрпризы. Я, например, совсем недавно выяснила, что пресловутые Запретные Земли – это то еще наследство, вроде вашего талисмана. И они налагают гораздо больше обязательств на своего правителя, нежели дают ему преимуществ. Боюсь, где бы вы ни находились, талисман связан с вами неразрывными узами и будет как-то влиять на вашу жизнь.

– А вы-то что скажете мне, госпожа Каэтана?

– Что я могу сказать? Мне этот талисман нужен смертельно, и именно за ним мы направляемся в храм. Князь Энгурры и есть тот самый эльф-хранитель оправы перстня. Надеюсь, поход наш не закончится ничем, иначе мир рухнет во тьму.

– Отец утверждал, что перстень может точно определить местонахождение каких-то других магических предметов – талисманов Джаганнатхи.

– Именно так, барон. Их необходимо уничтожить до того, как двенадцать человек завладеют ими. Иначе они откроют проход в наш мир своему властелину, и тогда не знаю, что нам поможет.

– Вы очень спешите?

– Да, к сожалению, наше время крайне ограничено. Так уж сложилось, что противостояние с Повелителем Зла больше похоже на скачки или состязания по бегу. Кто успеет раньше, тот и выиграл этот мир. Мне не нравятся эти условия, но не я их придумала. Остается только опережать врага, а это забирает все силы.

– Единственное, что я понял, дорогая Каэтана, – мне нужно отправиться вместе с вами. Во-первых, я наконец воплощу свою мечту, во-вторых, выполню свой долг, а в-третьих... Но сейчас я не могу выразить свое состояние словами.

– И не пытайтесь, барон, – улыбнулась Каэтана. – Я очень рада, что вы так решили, хотя и не смела бы настаивать сама на вашем участии в походе. Вы знаете дорогу к храму?

– Только по легенде, дорогая госпожа. Но уверен, что все совпадет до мелочей. Недаром отец твердил ее наизусть, словно молитву, слово в слово.

Когда вниз спустились ее спутники и друзья, Каэ объявила им о том, что барон Банбери Вентоттен является одним из хассасинов-хранителей и что он выразил желание отправиться с ними в храм Нуш-и-Джан. Каждый отнесся к этой новости по-своему. Номмо посмотрел на барона с нескрываемым сочувствием и спросил:

– Стоит ли, барон? У вас такая прекрасная гостиница, налаженная жизнь, обеспеченное будущее.

Но Вентоттен не дал ему договорить:

– Спасибо, барон, что вы беспокоитесь обо мне. Но ни у кого из нас не может быть обеспеченного будущего, если госпожа Каэтана не будет иметь достаточно друзей и помощников, чтобы исполнить свое предназначение. Во всяком случае, я так это понял.

Рогмо протянул руку своему новому товарищу – по несчастью? Куланн настороженно глянул на Банбери: с недавних пор он не доверял хозяевам ресторанов и гостиниц. С одной стороны, он был рад, что они встретили хранителя талисмана, с другой – было достаточно много шансов, что барон может оказаться таким же предателем, как и многие другие. Оставалось только надеяться, что Каэ в состоянии разобраться в потемках чужой души и ее доверие основано на чем-то большем, нежели просто надежда на порядочность и доброту, заложенную в любом человеке.

Магнус испытывал искреннюю и глубокую симпатию к барону Вентоттену и оттого хотел отговорить его от этой поездки, убедив ограничиться подробным рассказом о местонахождении храма и о прочих секретах и тайнах, которые знали только хранители. Но чем больше он смотрел на оживленного и веселого Банбери, тем четче понимал, что барон ни за что на свете не откажется от этого единственного и последнего шанса в жизни, шанса стать самим собой и избавиться от обреченности и вины.

Барнаба радовался чему-то своему. А Каэтана видела будущее. Барон, помнивший наизусть древнюю легенду, знал прекрасно и ее конец. И она не имела права лишний раз напоминать ему об этом – было бы нечестно и просто подло пугать хранителя талисмана его предназначением. Но ведь как горько и страшно, что лучшие из лучших должны платить такую чудовищную цену за чужие игры. Кортегана заигрывает со смертью, матарии забавляются войнами, хассасины, как дети новой игрушке, радуются тому, что у них есть свой особенный, ни на кого не похожий бог Ишбаал – грозный, величественный непонятный. И никто не задумывается над тем, кто и чем оплачивает эти игры...

На рассвете следующего дня барон Банбери Вентоттен повесил огромный замок на бронзовые ворота Ноттовея и убрал вывеску «Ноттовей. Всегда рады вам и вашим воинам». Отошел на шаг, посмотрел на дело рук своих – словно живописец, который сделал последний, решающий штрих на картине – и теперь разглядывает со стороны, что же получилось, – вздохнул. И круто развернулся спиной к своему уютному прошлому.

Барон так легко вскочил в седло, что Куланн, беспокоившийся, выдержит, ли этот немолодой уже человек все тяготы пути, перестал сомневаться в его способностях и махнул рукой, командуя выступление.

Банбери Вентоттен выглядел как и подобало настоящему рыцарю: на нем были сверкающие латы, шлем с витыми рогами по бокам и волосяным гребнем и длинный алый плащ, спускавшийся на круп коня. Он был опоясан длинным тяжелым мечом, которым, впрочем, весьма неплохо владел.

Каэтана подъехала поближе к новому спутнику, тревожно вглядываясь в его лицо, не промелькнет ли тень сожаления или горечи. Но барон даже не обернулся на свой Ноттовей, скрывшийся за поворотом, и выглядел оживленным и радостным.

Они выехали из Эррола через южные ворота и двинулись прямо по дороге, вымощенной белым кирпичом.

– Удобно, – сказал Рогмо. – Вот если бы везде так путешествовать.

– Не радуйтесь, князь, – рассмеялся Банбери. – Здешние дороги лишены всякого смысла и имеют одно-единственное назначение – демонстрировать миру, что и в Ронкадоре их умеют строить. Сейчас она оборвется ни с того ни с сего, и нам снова предстоит странствие по лесам, вплоть до следующего населенного пункта.

– Прекрасно, – одобрила Каэ. – Главное, что Эррол выглядит как и всякая уважающая себя столица, а дальше хоть трава не расти.

– Ну, госпожа, здесь вы преувеличили, – улыбнулся Куланн. – Чего-чего, а травы здесь более чем достаточно.

• Предыдущая
• 55/98
• Следующая