Огненная река - Угрюмова Виктория - Страница 38
- Предыдущая
- 38/98
- Следующая
– Думаю, что я еще на этом свете. А как у нас обстоят дела?
– Лучше, чем плохо: многие снасти порваны, несколько повреждений обшивки, не то чтобы серьезных, но нужно останавливаться в порту, чтобы привести корабль в порядок. А главное, я не представляю, где мы находимся. Нужно ждать ночи, чтобы сориентироваться по звездам, иначе мы можем допустить грубую ошибку. Но мне кажется, нас отволокло ураганом ближе к Штайру. Это не слишком радует, но нам придется там причалить, если это так, – набрать воды, пополнить запасы, подлатать «Астерион». Если бы не ставшая легендой прочность кораблей Хадрамаута, мы бы уже давно кормили рыб на дне.
– Во всем есть светлая сторона, – философски заметила Каэ.
Сзади к ним подковылял Барнаба, согнутый в дугу, похожий на куль муки – такой же серый, пыльный и несчастный.
– Умираю! – сообщил он.
– А голос довольно зычный. Здоровым помираешь, брат Барнаба.
– Ты невероятно легкомысленна, – возмутился толстяк. – Мы чуть было не утонули, а ты так веселишься, будто...
– Будто мы действительно не утонули!
– А, с тобой говорить. – Барнаба безнадежно махнул коротенькой ручкой. – Я тут прикинул кое-что. Выбирай сама – или входим в нормальный поток времени, и тогда нам обеспечена связь с покинутым миром, или пытаемся обойтись своими усилиями. Я вот о чем хотел предупредить: не знаю, как это у нее получается, но Вселенная серьезно бережет себя от подобных шуток – все придет в равновесие...
– Ты имеешь в виду, что мы потеряем всю выигранную разницу во времени?
– Конечно, мы ведь и так балансируем на лезвии бритвы.
– Хорошо, что ты это сказал именно сейчас. А то у меня уже возникало серьезное искушение – проведать наших, попросить помощи. А теперь слушай меня внимательно: ни при каких обстоятельствах не нарушай создавшегося положения. Иначе мы не успеем. Даже если тебе покажется, что будет лучше рискнуть, даже если тебя будут уговаривать, даже если меня не будет рядом, запомни – никакого возврата.
– Ты так заговорила, будто собралась умирать.
– Ну что ты! Уж коли мы эту бурю пережили, то все остальное – чепуха. Просто я хочу, чтобы ты хорошо запомнил то, о чем я тебя только что попросила.
– Договорились, – сказал Барнаба, протягивая ей ладошку. – Ой! Да что же это за напасть такая? Разогнуться не могу...
Чутье не подвело старого морского волка. Шторм действительно отнес корабль к берегам Кортеганы, и через трое суток пути, после полудня, сидевший в «вороньем гнезде» завопил, даже не пытаясь скрыть свой восторг:
– Земля! Впереди по курсу земля!!! – так, словно ее открывали впервые.
Имана потрясла Каэтану своей чистой и яркой красотой. Лазурная гладь залива, похожего на литое стекло, упиралась в зелено-золотой берег, который весело взбегал вверх стайкой холмов. На их склонах росли апельсиновые и оливковые рощи, растекаясь зелеными, серебристыми и ярко-оранжевыми полосами. Небо было таким голубым, что все остальные оттенки голубого теряли право называться тем же словом. А по самой кромке берега рассыпались маленькие, почти игрушечные домики – пригород порта Штайр. Вдалеке, на самом высоком холме, в обрамлении рощ и широких синих лент ручьев стоял высокий замок, сложенный из белого камня. И на верхушках его башен горделиво трепетали сиреневые с алым флаги – цвета королевского дома Кортеганы.
«Астерион» бросил якорь в соседней бухте, чуть в стороне от самого порта. Капитан Лоой собрался лично отправиться на берег, с тем чтобы позаботиться о всем необходимом, но прежде попросил Куланна принять меры безопасности.
– Видите ли, Кортегана – странное государство. Не могу сказать о нем ничего особенно плохого, я здесь редко бывал. И вообще, хотя доступ сюда открыт всем желающим, почему-то очень мало знавал я тех, кто здесь бывал. Все больше ориентируюсь по слухам. И потому не хочу, чтобы корабль оставался без присмотра.
Командир сангасоев согласился с капитаном и в свою очередь попросил Каэтану, которая уже собралась осмотреть Штайр, ходить всюду только в компании десятерых сангасоев и в сопровождении Рогмо, Магнуса и Номмо, а также от порта не сильно удаляться, при малейшей опасности позорно бежать и на провокации не поддаваться. И хотя Каэ понимала, как он прав, она не удержалась от комментария:
– И теплую шапочку натянуть поглубже на уши...
Но бравый командир этих слов уже не слышал.
Город был такой светлый и солнечный, а люди смотрели так ясно и открыто, что, казалось, здесь не должны знать о том, что в мире существует зло.
Узкие улицы, вымощенные зеленой и серой брусчаткой, уходили вверх, поднимаясь по склонам холма, на котором был выстроен Штайр. Очень отдаленно и архитектура, и мода, и манера себя вести местных жителей напомнили Каэтане Аллаэллу, с той только разницей, что Аллаэлла была как-то привычнее. А в Кортегане все время чувствовал себя приезжим чужаком. Что было очень странно в портовом городе, где все привыкли к обилию чужеземных кораблей и матросов.
Навстречу нашим друзьям часто попадались люди в одинаковых лиловых одеждах, скорее всего служители какого-нибудь бога. И хотя официально на Имане поклонялись тем же богам, что и на Варде, эти жрецы не были ни на кого похожи. Впрочем, со своим уставом...
Многочисленные отряды стражников патрулировали Штайр для поддержания в нем порядка и спокойствия. Эти могучие мужчины, вооруженные кривыми огромными саблями, алебардами и метательными звездами, производили должное впечатление и у любого могли отбить охоту к приключениям по пьяной лавочке. Лучше оглядевшись по сторонам, присмотревшись поближе и к самим горожанам, и к статуям, украшавшим крохотные круглые площади Штайра, и к цветным витражам в окнах многих домов, Каэ подумала, что в Кортегане должны высоко ценить грубую физическую силу. Излюбленной темой скульпторов, художников и даже простых маляров были атлеты – всех возможных цветов и размеров. От громадного – к «дух захватывающему». И это впечатление как-то странно не вязалось с цветущими лицами, сияющими улыбками и приветливыми взглядами горожан.
Немного вычурный, но легкий и красивый храм А-Лахатала, сплошь увитый диким виноградом, стоял посреди оливковой рощи, которая вся вспыхивала белым серебром при малейшем дуновении ветра. Статуя морского бога, изваянная в черном мраморе, изображала некое незнакомое Каэтане существо. Она и прежде сталкивалась с тем, что портреты богов не слишком походили на оригиналы, но сходства трудно было ожидать хотя бы по той простой причине, что бессмертные не имели привычки позировать художникам. И все же угадать, кто именно был запечатлен, удавалось. Во всяком случае, на Варде скульптурные портреты га-Мавета больше всего походили именно на желтоглазого Бога Смерти; изваяния Джоу Лахатала давали возможность угадать в них самого Змеебога, а не любого другого, случайно попавшегося художнику или ваятелю на глаза представителя мужского пола. Здесь же, в Штайре, кто-то вконец помешавшийся на развитой мускулатуре снабдил А-Лахатала всеми признаками борца-тяжеловеса, к тому же явного урода. Гигантский торс, длинные руки, тяжело свисающие вдоль туловища, мощные полусогнутые в коленях ноги – все это ничем не напоминало изысканного и утонченного красавца с длинными, зеленоватыми волосами. К тому же у А-Лахатала никогда не было такой чудовищной тяжелой сабли.
– Что за чушь? – спросила Каэ. – Интересно, А-Лахатал видел эту жуть?
– Дико выглядит, но не всем же родиться гениями, – успокоил ее Магнус. – Они старались. Посмотрите, госпожа, какой храм красивый.
– Храм-то красивый, но мне не нравится эта статуя. И вообще, здесь слишком много мускулистых монстров.
– Каэ, дорогая, – жалобно произнес Номмо, – не волнуйтесь зря. Мы ведь здесь ненадолго – водой запасемся, едой, и поминай как звали. А в качестве казуса это даже интересно. Давайте осмотрим все как следует, будет потом о чем вспомнить.
К счастью маленького альва, потом, спустя несколько месяцев, Каэ забыла эту его фразу. Иначе несдобровать бы малышу, как бы хорошо она к нему ни относилась...
- Предыдущая
- 38/98
- Следующая
