Христианство и Философия - Карпунин Валерий Андреевич - Страница 17

Каждый христианин знает, что философские истины, размышления и теории ни в коей мере не могут заменить истины христианской, ибо истины, которые открывает нам философия, относительны, а истина, которая открыта нам Богом (Иисусом Христом), абсолютна. В этой связи вспоминается известный анекдот о герое восточных легенд Ходже Насреддине.

Как-то пришел к нему сосед, который поссорился с другим соседом, и рассказал, как было дело. Ходжа внимательно выслушал и говорит: «Ты прав». Сосед ушел обрадованный. Вскоре пришел другой сосед и поведал о той же ссоре, но со своей позиции. Ходжа опять внимательно выслушал и сказал: «Ты прав». И тот ушел обрадованный. А жена Ходжи, по восточному обычаю, все это время была за занавеской и все слышала. Когда ушел второй сосед, она вышла и воскликнула: «Ходжа! Как ты мог каждому из них сказать, что он прав, если они утверждали прямо противоположное!?» Умная женщина намекнула супругу, что он нарушил закон логики, который запрещает противоречие. «И ты, жена, права», — ответил ей, немного подумав, мудрый Ходжа.

Если под поссорившимися соседями понимать представителей различных философских направлений — ориентации, школ и т. п., то я вполне солидарен с Ходжой: каждый философ прав по-своему, каждый выражает свою правду, которую он извлекает из глубины своего сердца. Например, для безумца, который сказал в глубине своего сердца, что «Бога нет», действительно, Бог не существует. Для разумного же человека, который в глубине своего сердца принял Бога, Бог, несомненно, существует. Каждый из них, и безумец, и разумный человек, прав по-своему.

Об относительной правоте, или об относительности правоты каждого человека еще в V в. до Р.Х. говорил греческий философ Протагор: «Человек есть мера всех вещей — существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют». Да, каждый из нас по-своему прав относительно тех принципов, которые каждый из нас выбирает в глубине своего сердца. Можно сказать и по-другому: каждый из нас прав настолько, насколько он логичен, насколько он следует правилам логики при разработке исходных интуиции и принципов, которые он принимает на веру.

Но отсюда еще не следует, что все философы изрекают истину, ибо далеко не все они выбирают в качестве исходных пунктов истину. Есть такие мыслители, которые философствуют, исходя из ложных принципов. Я думаю, однако, что при некотором усилии мысли и духа, а также при наличии некоторых интеллектуальных способностей вполне возможно встать выше относительной правоты спорящих сторон и в той или иной степени выяснить, на чьей стороне истина. Иначе говоря, всегда существует высшая точка зрения, с которой мы можем понять относительность правоты спорящих персонажей в ситуациях, которые подобны анекдоту о Ходже Насреддине, или в истории философской мысли. Всегда существует высшая истина, которая позволяет нам оценивать пи относительную правоту, относительные истины.

Попробую пояснить на примере, что я имею в виду, Когда говорю об относительных истинах. Зададимся, скажем, таким вопросом: какой цвет имеет трава, когда на нее никто не смотрит? Предположим, что я смотрю на свежую траву в мае и говорю: «Трава имеет зеленый цвет», или короче: «Трава зелена». Итак, сформулировано утверждение: «Трава зелена». Является ли это утверждение истинным или ложным? Я думаю, что для большинства нормально видящих людей, не дальтоников — трава, действительно, имеет зеленый цвет. Поэтому большинство людей на вопрос о цвете травы скажет, что она зелена, и будут правы, то есть скажут истину.

Но попробуем задуматься вот над чем: что означает зелень травы? Что мы фиксируем, когда мы говорим, что трава зелена? Ответ напрашивается сам собой: когда мы говорим, что трава зелена, мы имеем в виду, во-первых, наше восприятие цвета травы, а во-вторых, то, что трава сама по себе (как она существует вне нашего восприятия) также имеет зеленый цвет. Казалось бы, все просто и ясно. Но подумаем еще чуть-чуть: действительно ли в данном случае все так просто и ясно, как это нам представляется на первый взгляд? Вспомним, что такое цвет, с точки зрения физики. Физика говорит, что цвет — это не что иное, как свойство света (скажем, солнечного) вызывать определенные зрительные ощущения в соответствии со спектральным составом отражаемого или испускаемого излучения. Свет разных длин волн вызывает разные цветовые ощущения: фиолетовое, синее, голубое, зеленое, желтое, оранжевое, красное.

Вспомним, как нас учили в школе: зелень травы — это не более чем свойство ее поверхности отражать световые волны определенной длины. Эти отраженные волны вступают в контакт с нашими глазами. И венец этого сложного процесса — наше ощущение зелени травы.

Понятно, что, с точки зрения физики, зелень травы — это не характеристика травы в том виде, к котором она существует сама по себе, независимо от нас, а характеристика нашего ощущения, которое возникает в результате взаимодействия нашего органа зрения с волнами определенной длины. Причем эти волны отражаются от поверхности травы, то есть не являются собственной характеристикой травы. Получается, что цвет травы- это исключительно субъективное впечатление от нашего контакта с травой через посредство лучей света. Таким образом, с точки зрения физики, если на траву никто не смотрит, она вообще не имеет цвета.

Утверждение, что трава зелена — это неплохой пример относительной истины, истины, соотносимой с нами, с нашими органами восприятия, истины, которая утверждает нечто не только (или даже не столько) о мире, сколько о нас самих. Философские истины очень похожи по своей относительности на истину о зеленом цвете травы.

Философ за истину принимает то, к чему склонно его сердце. А сердце его далеко не всегда склонно к той или иной подлинной истине. Оно вполне может склониться и ко лжи. Философские истины, в лучшем случае, — это не более чем предвосхищения в большей или меньшей степени истины христианства. Например, отдельные моменты христианской истины были предвосхищены великими древнегреческими философами Сократом и Платоном, которых христиане первых веков часто называли «христианами до Христа».

Но зададимся вопросом, почему подобное предвосхищение оказалось возможным? Конечно же не потому, что Сократ и Платон были настолько умны, что самостоятельно «догадались» о том, о чем примерно через 100 лет возвестил Иисус, а потому, что какие-то моменты христианской истины были «записаны» в их сердце до явления Иисуса Христа в человеческой истории, до Его славного и спасительного для нас Рождества.

В отличие от относительных философских истин, истина, которую Своею жизнью возвестил нам Иисус Христос, является безотносительной, то есть абсолютной. И мы, конечно же, должны ориентироваться прежде всего на Иисуса, а не на относительные истины философских теорий.

«Какую можно высказать еще нелепость, которая уже не была бы высказана кем-нибудь из философов!» — так в сердцах воскликнул в I в. до P. X. римский оратор и государственный деятель, к тому же неплохой философ, Марк Туллий Цицерон. Воистину он прав! Нет такой глупости и дикости, под которую не была бы подведена та или иная философская теория. Более того, нет такой безумной мысли или теории (в прямом смысле слова безумной!), которую не высказала бы та или иная философская доктрина.

— Итак, о безумных… доктринах, мыслях, утверждениях. Что может быть безумнее мысли, согласно которой «кроме меня ничего в мире не существует». Если подобная мысль всерьез и надолго овладевает «обычным» человеком, то психиатры обратят на этого человека серьезное внимание, поскольку мысль о нереальности внешнего мира, мягко говоря, является довольно-таки странной. В философии же издавна существует вполне «почтенная» теория, в основу которой положена именно эта мысль. Такая теория называется солипсизмом. Слово «солипсизм» происходит от двух латинских слов solus — единственный и ipse — я сам.